Стоящий в тени Бога - Юрий Пульвер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гавлонит мог бы поспорить на сей счет, однако решил не связываться.
К полудню полупустое здание было обустроено и кипело жизнью. Из родового дома Гая прибыло несколько повозок с вещами и рабами. Вымели пыль, добавили мебели. Сделав возлияние богам в благодарность за безопасное путешествие, прибывшие возлегли на ложа перед обеденными столами для трапезы. Гавлонит в нерешительности встал рядом.
– Иудей, я понимаю, – произнес Гай, – что ты – новорожденное чадо Сертория. Однако телом ты уже далеко не ребенок, а званием – всадник. В Риме рабы едят стоя, дети – сидя за столом, а взрослые свободные мужи – лежа. Да и в Иудее то же самое, насколько я помню. Разве не так?
– Ты прав, как всегда, легат! Просто я хочу попросить у тебя разрешения пойти на кухню посмотреть, из чего приготовлена эта пища. Вдруг она скоромная для меня? – Иуда не стал даже говорить, что правоверному вообще запрещено есть вместе с язычниками.
Гай презрительно оскалился:
– Ах да! Я же забыл про ваши дурацкие запреты. Но зачем свободному человеку самому ходить к рабам? Эй, кто-нибудь, позовите главного повара!
Пожилой раб в пропахшей специями тунике распростерся перед легатом.
– Как тебя зовут?
– Вилка, господин!
Иуда на миг опешил: неужели этот повар имеет жреческий сан?
«Когда кто приносил жертву, отрок священнический во время варения мяса приходил с вилкою в руке своей,
И опускал ее в котел, или в кастрюлю, или на сковороду, или в горшок, и что вынет вилка, то брал себе священник» (1 Пар. 2:13—14).
Ведь невольник зовется по инструменту, коим владеет...
Не может быть! Наверное, этот раб вынимает вилкой мясо на пробу[79] из различной посуды, отсюда и его имя.
– Внимай, трехзубый[80]! – изволил пошутить Гай. – Встань! Сейчас приемный сын доблестного Сертория расскажет нам, чем питаются иудеи и что им запрещено употреблять. Давай ему только те блюда, кои для него не запретны. Ну, начинай свою речь, Иуда, а мы будем выпивать, кушать да слушать! Ничто так не улучшает пищеварение, как хорошая беседа!
– Создав человека, «...сказал Бог: вот Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя: вам сие будет в пищу...» (Быт. 1:29).
– Ничего не понял, – мотнул головой легат, опрокидывая в себя изрядную порцию вина, – я арамейского не знаю.
– Это древнееврейский...
– Тем более! Переведи на человеческий язык – на наш или хотя бы на греческий...
Сглотнув обиду, Иуда возобновил рассказ на койне (знание латыни он до сих пор успешно скрывал):
– Для пропитания людям вначале были предназначены Богом семена древесные и плоды. Употребление мяса животных было разрешено позднее. Вообще же, согласно нашим отечественным законам, пищу человека составляет все, что Господь назначил ему и среди растений, и среди животных. К этому издревле еще служит соль в качестве приправы. Главная еда – зерновой хлеб: пшеница, ячмень, полба, пшено и прочие злаки. Частию в виде муки оные употребляются на приготовление хлеба и других печений, частию варятся с разными приправами и оливковым маслом, частию съедаются прямо в колосьях и зернах, поджаренных на огне. С хлебом, как с повседневной пищей, мы пьем молоко коровье, овечье и козье – свежее, густое или свернувшееся, пресное или кислое. Из него сбиваем сыры, твороги, масло. Очень любят иудеи мед домашних и диких пчел, сваренный в сиропе морс из сладкого винограда, изюм – то есть сушеный виноград, сушеные фиги или смоквы. Овощи в земле обетованной – преимущественно стручковые плоды, чечевица и бобы, также лук, чеснок, огурцы и разного рода зелень и злаки, частию разводимые в овощных садах и частию на полях растущие. Между животной пищей первое место занимает мясо рогатого скота – быков, коров, овец и коз. Особо ценится плоть тельцов, агнцев, козлят; к столу богатых идет еще дичь – олени, газели и различные пернатые. Птицы, впрочем, бывают и домашние – куры, гуси, голуби и горлицы. Рыбу, вкус к которой израильтяне приобрели еще в Египте, доставляет нам в великом количестве озеро Геннисаретское, а прибрежные города поставляют на рынок еще и морскую рыбу. В Галилее эта пища, соленая или изжаренная на огне, служит обыкновенной закуской при хлебе. Бедные люди едят еще саранчу...
– Неужто кузнечиков жрете? – воспрянул духом заскучавший было Гай. – Наконец хоть что-то новое! А то перечисляешь все то же самое, что мы едим или что я уже пробовал в Иудее. А вот про саранчу мне никто там не рассказывал! Как вы готовите акридов?
– Солим и высушиваем. Или жарим. Или варим в воде и приправляем маслом.
– Никогда не вкушал! Эй, Вилка, слышал новые рецепты?! Чтоб завтра же подал мне на стол три блюда саранчи, приготовленные тремя описанными способами! Повар повалился ниц:
– Милосердный господин! Да где же я возьму саранчу в Риме?!
– Не мое дело! Не верю, что в столице мира нельзя купить каких-то там акридов! И не вздумай подсунуть мне что-нибудь другое – отправишься на каменоломни! Эй, лекарь, приведи раба в чувство!
Иуда брызнул водой в лицо потерявшему сознание Вилке и похлопал его по щекам. Когда тот пришел в себя, шепнул:
– Пошли людей за город, пусть наловят в траве кузнечиков. И не бойся, все равно никто, кроме меня, не знает, правильно ли приготовлены акриды.
– Спасибо, господин мой! – Ободрившийся повар поцеловал руку Гавлониту.
– Эй, иудей! – С каждой чашей вина Гай становился все развязнее. – Давай расскажи о запретной для тебя пище. Может, еще новые блюда для себя открою. Вы же, евреи, на выдумку горазды...
– «И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря им: Скажите сынам Израилевым: вот животные, которые можно вам есть из всего скота на земле: Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на копытах глубокий разрез, и который жует жвачку, ешьте; Только сих не ешьте из жующих жвачку и имеющих раздвоенные копыта: верблюда, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:1—4).
– Помолчи! Вилка, запомни! Мнемон – проследи!
Через два дня предо мною должно лежать жаркое из верблюда! Зажарьте его целиком и положите на стол. Я приглашу друзей-патрициев, порадую их восточным лакомством. Что значит – на стол не поместится?! Изготовьте стол побольше! Деньги? Эй, Кошелек! – позвал он раба-казначея. – Сходишь с ними на рынок и купишь дромадера! Продолжай, Иуда!
– «...И тушканчика, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:5).
– У тушканчиков – копыта?! – заорал Серторий. – Ну, Иуда, видать, твои Моисей с Аароном писали эти рецепты с большого похмелья...
– К Плутону их, центурион! Ну, не знали анатомии животных еврейские пророки, проглоти их Цербер! Зато новое для меня блюдо подсказали. Вилка, Мнемон! Верблюд чтоб был готов на нынешние ноны, тушканчики – парочка, нет, они же маленькие, два десятка! – к следующим нундинам[81]! Излагай далее, всадник Иуда Луциний!
– «...И зайца, потому что он жует жвачку, но копыта у него не раздвоены; нечисты для вас...» (Лев. 11:6).
– Брат, у тебя на родине взаправду водятся зайцы с копытами? – широко раскрыл удивленные глаза разомлевший Лонгин. – Я там год прослужил, но ни разу не видел! Легат, напиши письмо Колонию, пусть он прикажет поймать это невиданное животное! Мы его подарим Августу и заслужим милость императора!
– Размечтался! – ухмыльнулся Гай. – Может, раньше такие копытные и водились в Палестине, да предки Иуды их повыбили, поэтому более зайцев с копытами никто и не встречал... Продолжай свой гастрономический обзор, новый отпрыск рода Луциниев!
Гавлонит понял, что превратился в посмешище. Почему Тора равняет тушканчиков и зайцев с коровами, он не знал, но не подвергал сомнению боговдохновленность Святой Книги. Адонаи ведает причину!
– «...И свиньи, потому что копыта у ней раздвоены и на копытах разрез глубокий, но она не жует жвачки; нечиста она для вас... Из всех животных, которые в воде, ешьте сих: у которых есть перья и чешуя в воде, в морях ли, или в реках, тех ешьте; А все те, у которых нет перьев и чешуи, в морях ли, или реках, из всех плавающих в водах и из всего живущего в водах, скверны для вас...» (Лед. 11:7,9—10).
– Подожди! Свинину и так лопаем каждый день! У кого из водных животных нет перьев и чешуи? Мнемон, подскажи!
– У черепах...
– Ага! Давненько не пробовал черепахового супа! Запишите, что это надо изготовить раньше верблюда. Еще, Квинтилий!
– Дельфины...
– Правильно! К нундинам на пару... Тьфу! То есть к тушканчикам, уж больно они маленькие, не наедимся, приготовить молодую афалину[82].
– Гай, это же священные животные Нептуна! Они спасают терпящих бедствие моряков! – всполошился добрый пьяненький Лонгин.
– Отмолим грех! Принесу хорошие жертвы богу морей! Впрочем, можно не торопиться, я буду служить в Германии, так что на корабль сяду не скоро. Эй, Перо! – велел он рабу-секретарю. – Напомнишь мне послать дары в храм Нептуна, перед тем как придется плыть морем! Что у тебя осталось, Иуда?