Топи их всех! - Чарльз Локвуд

В эти же дни, а именно 9 и 10 октября, подводной лодке «Паффер», отправившейся в боевой поход из Фримантла под командованием капитан-лейтенанта Дженсена, пришлось выдержать жесточайшие атаки глубинными бомбами в Макассарском проливе.

Утром 9 октября в 05.25 подводная лодка погрузилась на перископную глубину и начала патрулирование в узкой северной части пролива. Через некоторое время показалось большое торговое судно в сопровождении эскадренного миноносца типа «Тадори». Дженсен выстрелил двумя торпедами, которые попали в цель, но не потопили судно. «Паффер» развернулась и дала залп двумя торпедами из кормовых торпедных аппаратов. Одна из них взорвалась преждевременно, а вторая либо прошла мимо, либо не взорвалась.

В это время подводную лодку атаковал эскадренный миноносец. Дженсен решил прекратить атаку до более благоприятного момента. Он не стал погружаться на большую глубину, и это была ошибка, потому что шесть глубинных бомб, сброшенных кораблем, разорвались прямо над лодкой. В результате обе крышки рубочного люка сильно сместились, и прежде чем их удалось водворить на место, в лодку проникло много воды. От взрыва глубинных бомб самопроизвольно открылось несколько забортных клапанов и были выбиты прокладки. Сильно пострадали также стеклянная и пробковая изоляции.

Подводная лодка «Паффер» погрузилась на большую глубину. Но, видимо, масляный след или воздушные пузыри на поверхности воды демаскировали подводную лодку, потому что эскадренный миноносец следовал буквально по пятам. В 18.20 к нему присоединился еще один эскортный корабль. Личный состав «Паффер», которая приняла много воды и получила дифферент на корму, из последних сил старался удерживать лодку на нужной глубине. К счастью, все глубинные бомбы взрывались довольно высоко, хотя иногда и отбрасывали лодку на опасную глубину. Последняя серия была сброшена в 01.15 10 октября, но корабли противника, израсходовавшие, по-видимому, все глубинные бомбы, продолжали совершать «холостые заходы» вплоть до 12.25 и только после этого отошли, очевидно, рассчитывая на то, что подводная лодка всплывет или по крайней мере поднимет перископ.

Дженсен решил не рисковать и хорошо сделал, потому что не успела подводная лодка всплыть с наступлением темноты, как сразу же обнаружила радиолокатором небольшую цель — вероятно, эскортный корабль, дожидавшийся ее появления. Но Дженсену нужна была только небольшая передышка, чтобы подзарядить аккумуляторную батарею и починить трубопровод. Поэтому он обошел эскортный корабль и остановился между ним и берегом, чтобы затруднить обнаружение подводной лодки радиолокатором. Эта атака «Паффер» эскортными кораблями, продолжавшаяся 31 час, была самой упорной из всех атак, о которых нам известно.

Теперь, когда мы имели достаточное количество подводных лодок для действий на основных маршрутах торгового судоходства, перед нами встал следующий по порядку вопрос — вопрос о «волчьих стаях». Относительно большое число судов в конвоях противника, их охранение и оборонительная тактика были теперь таковы, что одной подводной лодке не хватало торпед, чтобы разделаться со всеми судами, даже если бы они следовали близко друг от друга, чего на практике никогда не бывало. При первом же взрыве торпеды суда конвоя, имевшие хорошо обученные команды, расходились в разные стороны, и подводной лодке приходилось на большой скорости бесконечно долго гоняться за ними, чтобы добиться более или менее приличного результата. Но группа из трех — четырех подводных лодок, оснащенных радиолокационной аппаратурой и прошедших обучение в «Конвойном колледже» Бейба Брауна, могла справиться с задачей уничтожения такого конвоя.

Японские конвои по своим размерам даже и не приближались к нашим гигантским конвоям в Атлантике, в которые объединялось по 80 и более судов. Конвои противника, попадавшиеся нашим подводным лодкам, насчитывали иногда 15, но обычно имели не более 6–8 судов. Поэтому нам не нужны были и громадные «волчьи стаи» по 15–20 лодок, которые применялись немцами. Кроме того, по моему мнению, такие стаи слишком неповоротливы, в особенности если ими управлять с берега, как это пыталось делать германское командование. Сосредоточение такого большого количества подводных лодок в одном месте было на руку кораблям и самолетам нашей противолодочной обороны и приводило к ужасающим потерям в подводных силах адмирала Деница.

Здесь стоит привести выдержку из письма адмирала Эдвардса, который писал мне в августе 1943 года: «Волчьи стаи неплохи против овец, но когда они наталкиваются на хорошо организованную оборону, то становятся беспомощными. Прошлой зимой Ваш старый приятель Дениц растерял большую часть своего выводка, действуя именно таким образом в условиях, явно неблагоприятных для него, о чем ему следовало бы знать». Дениц и в дальнейшем продолжал нести потери из-за этой тактики, а также потому, что не запрещал подводным лодкам вести бои с нашими самолетами. Я был против всех этих методов.

Беда адмирала Деница заключалась еще и в том, что его подводные силы невероятно быстро росли и так же быстро таяли в боях. Это отрицательно сказывалось на боевой подготовке личного состава подводных лодок, а также физическом состоянии немецких подводников, которые даже не успевали как следует отдохнуть в промежутках между походами.

Мы не собирались также прибегать к немецкой практике управления «волчьими стаями» с берега и ограничивались ролью поставщиков подводным лодкам свежей информации о передвижении судов противника. «Волчьими стаями» у нас иногда командовали командиры дивизионов, которые стремились заработать себе боевую славу любой ценой и, кроме того, хотели немного отдохнуть от изнурительной каждодневной работы по обучению личного состава в базах подводных лодок. Как правило, однако, командовать стаей назначался перед самым выходом на боевое задание старший из командиров подводных лодок. Я надеялся, что командиры «волчьих стай» сумеют применить в бою методы, усвоенные в «Конвойном колледже», и они не ударили в грязь лицом.

Еще в апреле 1943 года я говорил, что ключом к решению проблемы «волчьих стай» является связь. После того как связь была более или менее налажена, нам недоставало только подводных лодок. Теперь мы имели их в достаточном количестве, чтобы приступить к решительным действиям. Наши «волчьи стаи» не упускали случая «атаковать» в учебных целях свои конвои, направлявшиеся в Пирл-Харбор. «Атаки» производились к востоку от острова Оаху, потому что в районе к западу от него нередко появлялись перископы подводных лодок противника, заходивших иногда и в районы учений. Бывали случаи, когда эскадренный миноносец, выполнявший роль цели для нескольких, скажем, трех подводных лодок, вдруг начинал слышать работу четырех. Тогда нашим подводным лодкам отдавался приказ всплыть, и непрошенного гостя начинали забрасывать глубинными бомбами.

Почему подводные лодки противника (а это были, несомненно, они) не торпедировали ни одного нашего корабля, так и осталось для меня загадкой. Это была глупейшая ошибка с их стороны. Очевидно, их посылали для наблюдения за передвижениями наших кораблей в районе Пирл-Харбора, и они только этим и занимались, потому что за все время войны, не считая первых месяцев, ни один наш корабль не подвергся нападению в районе Пирл-Харбора или атолла Мидуэй.

Первая «волчья стая» вышла из Пирл-Харбора под командованием капитана 2 ранга Момсена. Он сам подготовил эту стаю и хотел проверить эффективность своих методов, которые представляли собой не что иное, как старые довоенные правила выхода в атаку на учебную цель. Но как далеки от жизни были эти правила! В боевых условиях все было по-иному. Получив боевой приказ, Момсен на «Сероу» совместно с «Шэд» и «Грейбэк» отправился на боевое патрулирование в Восточно-Китайское и Желтое моря, где, по имевшимся у нас данным, попадались большие конвои. «Грейбэк» удалось потопить два судна общим тоннажем в 14500 тонн, а остальные ничем похвастаться не могли. По возвращении в базу Момсен доложил, что подводными лодками его стаи потоплено пять и повреждено семь судов. Однако в списках объединенного комитета по учету потерь в числе потопленных значатся лишь два судна. Следовательно, общий итог составили два потопленных и десять поврежденных судов. Связь по-прежнему оставляла желать лучшего, и мы занялись упрощением документации скрытой радиосвязи.

Неоднократные донесения от подводных лодок, выполнявших боевые задания, свидетельствовали о том, что с нашей новой электрической торпедой типа «Мк-18» не все благополучно. Ее «детские болезни» еще давали о себе знать. Кроме того, по скорости она нисколько не отличалась от старых торпед типа «Мк-5», которыми я сам стрелял еще в 1928 году. При такой малой скорости исходные данные торпедной стрельбы должны быть абсолютно точными. Наши командиры подводных лодок привыкли иметь дело с быстроходными торпедами типа «Мк-14», допускавшими некоторые погрешности при расчетах, и считали этот недостаток электрической торпеды почти непростительным. Были случаи, когда торпеды шли самым невероятным зигзагообразным курсом и подводная лодка сама подвергалась опасности. Нередко через горловину аккумуляторного отделения торпеды проникала вода, а зарядка батарей, заливка электролита и вентилирование торпед требовали титанических усилий. Помимо всего прочего, прибор управления торпедной стрельбой не был рассчитан на малую скорость торпеды типа «Мк-18», и данные для атаки приходилось рассчитывать по таблицам.