Чудовище (Страшно красив) - Флинн Алекс

Перед тем как уйти с пятого этажа, Линди сбегала переодеться и убрала зеленое платье обратно в коробку. Но поздно вечером я тихонечко поднялся наверх, вытащил платье и унес к себе. Я положил его под подушку. Оно хранило слабый запах духов Линды. Однако для моего животного обоняния запах был достаточно сильным и напоминал о тех часах наверху. Я спал, положив платье рядом. Мне снилось, что я держу Линду в объятиях и чувствую ее желание. Это был только сон. Наяву она назвала меня другом.

Тем не менее к завтраку Линди вышла с распущенными и тщательно расчесанными волосами. От нее пахло духами.

Во мне затеплилась надежда.

Глава 3

Комнаты Линды находились в двух этажах над моими. Она была совсем близко, в одном доме со мной, и сейчас спала. Одна. Мне эти мысли отбивали сон. Я почти физически чувствовал ее тело, и ощущал, как она переворачивается во сне, шурша простынями. Мне хотелось рассмотреть каждую золотистую веснушку на ее коже. Линди спала, а мне было не до сна. Я сбрасывал одеяло, сминал горячие простыни, мокрые от пота, от которого зудела моя поросшая шерстью кожа. Я мучительно желал Линду. Я представлял, что мы лежим вместе. Засыпая, я думал о ней и с этой же мыслью я просыпался, представляя вместо сбитых в комок промокших простыней ее. Я жаждал оказаться в ее объятиях, жаждал, чтобы наши тела сплелись. И не мог забыть тот день, когда Линди примеривала старое платье и я увидел ее изящную женственную фигуру. Я чувствовал, что она была бы очень нежна со мной.

— Жаль, что мы с тобой не можем вместе ходить в школу, — сказала Линди.

Сегодняшние занятия окончились, и Уилл пошел к себе.

— В какую школу? — не сразу понял я.

— В мою. Ту, где я раньше училась.

Значит, ей по-прежнему хочется вырваться отсюда? Новым было то, что она не мечтала по возвращении в свой мир забыть меня, как кошмарный сон.

— Думаешь, мне бы там понравилось? — небрежным тоном спросил я, открывая ставни.

В комнату хлынуло предвечернее солнце, позолотившее волосы Линды. Мне очень хотелось зарыться в эти волосы, но я не смел даже прикоснуться к ним.

Мой вопрос заставил ее задуматься.

— Наверное, нет. Туда ходили высокомерные детишки из богатых семей. Я была белой вороной. Они презирали тех, кто учился за счет субсидий.

Знала бы она, что когда-то и я презирал тех, чьи родители не в состоянии оплачивать учебу в Таттл!

— А что бы сказали твои друзья, увидев чудовище вроде меня?

— У меня там не было друзей, — улыбнулась Линди. — Насчет самих ребят не знаю. А вот члены родительского комитета встретили бы тебя в штыки.

Я рассмеялся.

Я даже знал, кого она имеет в виду. По причине своей вечной занятости мой отец в родительский комитет не входил. Но были родители (вроде мамаши Трея), ходившие на все собрания и вечно брюзжавшие, недовольные то преподавателями, то программой обучения, то еще чем-то. Они бы встретили меня в штыки.

— Наверное, подняли бы жуткий вой, — сказал я, помогая Линде собирать книги. — «Я не желаю, чтобы мой ребенок учился в одном классе с такими чудовищами!» Или: «Я плачу вам достаточно денег, и вы не имеете права принимать в школу разный сброд!» Так бы они сказали?

— Вот-вот, — засмеялась Линди.

Она сложила книги аккуратной стопкой, и мы пошли в оранжерею. Это стало нашей ежедневной привычкой. После лекций Уилла (его уроки правильнее было называть именно так) у нас был ланч. Потом мы что-нибудь читали и обсуждали прочитанное — своеобразное домашнее задание для учеников, не покидавших дома. Затем Уилл шел к себе отдыхать, а мы с Линдой отправлялись в оранжерею, где она помогала мне возиться с розами.

— Теперь здесь не так жарко. Можно было бы перенести наши занятия сюда, — предложил я.

— Я бы с удовольствием.

— Тебе нужны цветы в комнаты?

Этот вопрос я задавал Линде ежедневно. Если розы в ее комнатах увядали, мы тут же заменяли их свежими. То был единственный подарок, который я мог предложить Линде и который она соглашалась принимать. Я предлагал и другие, но она всегда отвечала «нет».

— Я хочу вот эти, — сказала Линди. — А тебе не жалко их срезать?

— И да и нет. На кусте розы живут дольше. За то я счастлив, что они порадуют тебя. Так здорово, когда есть кому дарить розы.

Она улыбнулась. Мы стояли возле куста с белыми чайными розами.

— Я знаю, каково быть одной. Я была одинока всю жизнь, пока…

Она вдруг замолчала.

— Пока что?

— Ничего. Прости. Залюбовалась розами и забыла, что хотела сказать.

Я улыбнулся.

— Потом вспомнишь. Какую розу срезать тебе сегодня? В прошлый раз у тебя была красная, но красные вянут быстрее других.

Линди наклонилась к белой розе, проведя пальцами по лепесткам.

— А знаешь, в той школе я вдруг по уши влюбилась в одного парня.

— Серьезно? — с деланной небрежностью спросил я, хотя эти слова подействовали на меня, как удар молотка по затылку.

Наверное, я знал его.

— И как выглядел… твой избранник? — спросил я.

— Потрясающе, — со смехом ответила Линди. Как с обложки журнала. Красивый, все стремились с ним дружить. Я считала, что он еще и умный, но, скорее всего, мне просто хотелось этого. Сама удивлялась: как я могла влюбиться в красивую внешность, не зная, что у человека внутри? Ты-то меня понимаешь.

Я отвернулся. Не мог смотреть на свою когтистую лапу возле роз. На фоне этих идеальных цветов и воспоминаний Линды о красавце я еще сильнее чувствовал собственное уродство.

— Странное дело, — продолжала она. — Люди обращают столько внимания на внешность. А когда привыкнешь к человеку, тебе уже неважно, как он выглядит. Кто-то красив, кто-то не слишком. Не это главное.

— Ты так думаешь? — спросил я, представляя, как здорово было бы погладить когтистым пальцем завиток ее уха и вдохнуть удивительный запах этих рыжих волос. — Кстати, а как звали того парня?

— Кайл. Кайл Кингсбери. Тебе эта фамилия ничего не говорит? Его отец — ведущий новостей, телезвезда. Я иногда смотрю его выпуски и вспоминаю Кайла. Они очень похожи.

Мне захотелось закрыть лицо руками. Я боялся выдать свои чувства.

— Значит, ты влюбилась в этого Кайла из-за красоты, богатого отца и громкой фамилии?

— Ну, не только поэтому, — смущенно хихикнув ответила Линди. — Он казался мне уверенным и смелым, а во мне не было ни уверенности, ни смелости. Он говорил то, что думал. Кайл вряд ли знал о моем существовании. Только один раз… и то как-то глупо получилось.

— Все-таки расскажи, — попросил я, прекрасно зная, какую историю услышу от нее.

— У нас устраивали бал. Я стояла у входа и проверяла билеты. Я терпеть не могла так глупо тратить время. Но когда за твое обучение платят не родители, отказываться не принято. Словом, самое место для такой нищей дурочки, как я. В тот вечер я не особо возражала. Мне хотелось увидеть Кайла. Он пришел туда со своей подружкой Слоан Хаген. Таких злых и капризных девчонок, как она, еще поискать. Кайл купил ей к платью восхитительную белую розу, похожую на эти. - Линди снова провела пальцем по лепесткам. - А Слоан устроила ему скандал. Она, видите ли, хотела орхидею, и как он посмел не выполнить ее желание? Сейчас я уже не помню всех ее глупых претензий. Я тогда подумала: если бы такой парень, как Кайл Кингсбери, подарил мне розу, я была бы на седьмом небе. И представляешь: как только я об этом подумала, он вдруг подошел ко мне и протянул розу!

— В самом деле? — спросил я, ощущая комок в горле.

Она кивнула.

— Казалось бы, ничего особенного, и роза куплена не для меня. Но мне никто и никогда не подарил ни одного цветка. Я любовалась ею, забыв обо всем на свете. Потом бережно везла ее в метро. Дома я поставила розу в баночку с водой, чтобы продлить ей жизнь. А как она пахла! Потом, она все-таки увяла, я положила ее между страницами книги, чтобы засушить и сохранить.

— И ты до сих пор хранишь ту розу?