Уик-энд Остермана - Роберт Ладлэм

Лейла схватила мужа за руку.

— Телефонный звонок, Берни! И записка!

— Подожди, пожалуйста, Лейла... Слушай, Джонни. Клянусь тебе, я представления не имею, о чем ты говоришь. Вчера вечером я предложил тебе помощь и ничего более. Появилась возможность выгодно вложить капитал. Я предлагал тебе деньги, чтобы ты тоже мог вложить их. Вот и все.

— Ты предлагал мне деньги не за информацию? Не за информацию для «Омеги»?

Лейла вцепилась в руку мужа. Он ответил ей быстрым взглядом, молча приказав успокоиться. Затем он снова повернулся к Таннеру.

— Я не думаю, что ты знаешь что-то такое, что представляет для меня интерес. И я не знаю ни о какой «Омеге». Я представления не имею, что это такое.

— Джо знает! И Дик! Они говорили с Элис и со мной! Они угрожали нам!

— Я не имею к этому никакого отношения. Ни я, ни Лейла.

— О Боже, Берни, происходит что-то ужасное... — не выдержав, воскликнула Лейла.

Муж повернулся к ней и мягко взял ее за руку.

— Что бы ни случилось, мы в этом никак не замешаны... Может быть, ты все-таки объяснишь нам, в чем дело? — Он посмотрел на Таннера. — Может быть, мы сможем тебе помочь?

Таннер не сводил с них глаз. Они стояли рядом, взявшись за руки. Он очень хотел им верить. Ему очень нужны были союзники. И он сдался.

Он рассказал им все с самого начала.

Когда он закончил, они несколько минут молча смотрели на него. Начал накрапывать мелкий дождь, но никто его не замечал. Наконец Берни заговорил:

— И ты решил, что я... — Он недоверчиво покачал головой. — Бред какой-то!

— К сожалению, это реальность. Я имел возможность в этом убедиться.

— Ты говоришь, что Элис ничего не знает?

— Мне запретили рассказывать ей.

— Кто запретил? Человек, которому ты теперь не можешь даже дозвониться? Мошенник из Вашингтона, который исчез, напичкав тебя тоннами лжи?

— Здесь был убит человек! Мою семью тоже могли убить в среду днем. Кардоунов и Тримейнов отравили прошлой ночью.

Остерман посмотрел на жену, затем снова перевел взгляд на Таннера.

— Если их действительно отравили... — задумчиво произнес он.

— Ты должен обо всем рассказать Элис. — Голос Лейлы звучал твердо и сурово. — Ты не имеешь больше права скрывать это от нее.

— Да, я понимаю. Я рассажу.

— А потом нам всем нужно выбираться отсюда, — сказал Остерман.

— Куда?

— В Вашингтон. У нас там есть друзья. Один или два сенатора и пара конгрессменов.

— Берни прав. В Вашингтоне вы будете в безопасности.

Дождь усилился.

— Пойдемте в дом, — предложила Лейла, мягко взяв Таннера за плечо.

— Подождите! Мы не сможем там говорить. В доме все прослушивается.

Берни и Лейла вздрогнули как от пощечины.

— Везде? — спросил Берни.

— Я не уверен... Я больше уже ни в чем не уверен.

— Тогда мы не будем говорить об этом в доме. Или можно включить радио погромче и шептать.

Лицо Таннера посветлело. Слава Богу! Он с благодарностью смотрел на своих друзей. Неужели безумие кончится, и они снова вернутся к нормальной жизни?

Меньше чем через час разразилась гроза. По радио передавали тревожный прогноз — сильный шквалистый ветер по всему побережью до Род-Айленда. Элис проснулась с первым ударом грома, и Джон сказал ей — точнее, прошептал на ухо, включив на полную мощность радиоприемник, — что им нужно уехать вместе с Берни и Лейлой. Он крепко прижимал ее к себе и просил не задавать вопросов, а довериться ему.

Детей перенесли в гостиную, телевизор передвинули к камину. Элис уложила два чемодана и поставила их у двери гаража. Лейла варила яйца, заворачивала морковь и зелень: Берни сказал, что час или два им придется ехать не останавливаясь.

Таннер смотрел на эти поспешные приготовления, а память уносила его на четверть века назад.

Эвакуация.

В половине третьего раздался телефонный звонок. Тримейн, ссылаясь на ночные события на Лесситер-роуд, сказал, что они с Джинни не смогут приехать к ужину. Это был второй вечер «уик-энда Остермана».

— Ты должен сейчас же объяснить мне, что происходит! — потребовала Элис. Она попыталась убавить звук включенного на полную громкость приемника, но он задержал ее руку и притянул ее к себе.

— Поверь мне. Пожалуйста, прошу тебя, доверься мне, — горячо зашептал он. — Я все объясню в машине.

— В машине? — Глаза Элис испуганно расширились, и она инстинктивно прикрыла рот ладонью. — Господи! Так значит... выходит, здесь нельзя разговаривать?

— Доверься мне, — повторил Таннер.

Он вышел на кухню и, указав рукой в сторону двери, предложил Берни:

— Пойдем проветримся.

Они отправились за чемоданами. Когда Таннер и Остерман вернулись, Лейла стояла у окна, глядя во двор.

— Похоже, начинается настоящий ураган...

Опять зазвонил телефон.

«Теперь очередь Джо», — подумал Таннер.

Кардоун орал, что убьет, что раздавит того негодяя, который отравил их. Однако чувствовалось, что и он ошеломлен и подавлен.

Его наручные часы стоят не меньше восьмисот долларов, но их не взяли, говорил Кардоун. В бумажнике у него лежала пара сотен наличными, но и эти деньги не тронули...

— В полиции говорят, что у Дика похитили какие-то бумаги. Кажется, что-то связанное с Цюрихом... Швейцарией.

Кардоун шумно выдохнул и замолчал. Когда он снова заговорил, его голос в трубке был едва слышен.

— Я тут ни при чем...

Затем он быстро, будто оправдываясь, стал говорить Таннеру о том, что ему звонили из Филадельфии и сообщили, что с отцом внезапно стало плохо. Обещали позвонить еще, поэтому им с Бетти придется сегодня остаться дома. Возможно, они смогут увидеться завтра.

Таннер повесил трубку.

— Эй! — Лейла смотрела на что-то во дворе. — Взгляните-ка на эти зонты. Их сейчас унесет.

Таннер выглянул в окно. На лужайке, над садовыми столиками, стояли два больших солнцезащитных зонта. Их металлические ребра сгибались, материя готова была лопнуть под мощными порывами ветра. Таннер понимал, что если он не уберет зонты, то это будет выглядеть подозрительно.

— Я сейчас сложу их. Это займет не больше двух минут.

— Тебе помочь?

— Не стоит мокнуть двоим...

— Твой плащ в шкафу в прихожей.

Прикрывая лицо от дождя ладонями, Таннер с трудом продвигался к дальнему столу — ветер сбивал его с ног. Наконец он нырнул под зонт и потянулся к металлической застежке.

Из-за шума дождя Таннер не слышал выстрела. Пуля чиркнула по металлической поверхности стола и, отлетев рикошетом, больно обожгла его руку... Осколки цемента от основания стола брызнули у его ног. Еще один выстрел и еще — теперь с другой стороны.

Таннер бросился под стол и, скорчившись, откатился подальше.

Выстрелы следовали один за другим. Пули ложились рядом с ним, откалывая небольшие кусочки металла и камня.

Он пополз было к дому, но, увидев вздымавшиеся тут и там фонтанчики жидкой грязи, передумал.

Лужайка простреливалась!

Джон дотянулся до скамейки и вцепился в нее мертвой хваткой, словно она могла защитить его от пуль...

— Отпусти! Черт побери! Отпусти же!

Остерман тянул его прочь, но Джон судорожно цеплялся за скамейку. Берни ударил Таннера по лицу, чтобы привести его в чувство. Наконец ему удалось оторвать Джона от скамьи, и, спотыкаясь, они побежали к дому.

Пули ударили по деревянному косяку.

— Отойди! Отойди от двери! — закричал Берни. Но его жена не послушалась команды. Лейла широко распахнула дверь. Берни Остерман втолкнул туда Таннера и сам быстро вбежал следом. Лейла захлопнула за ними дверь.

Стрельба прекратилась.

Таннер сел на пол, прислонившись спиной к стене. Элис бросилась к мужу и склонилась над ним, взяв в ладони его лицо. Увидев кровь на его руках, она побледнела.

— Ты ранен? — воскликнул Берни.

— Нет... нет, я в порядке.

— Какое там в порядке! О Господи! Посмотри на свои руки!

Элис пыталась ладонью стереть кровь.

— Лейла, принеси что-нибудь из спиртного! — скомандовал Берни. — Элис, у тебя есть йод?

Элис не ответила. По ее щекам текли слезы. Лейла схватила ее за плечи и сильно встряхнула.

— Перестань! Успокойся, Эли! Где у тебя бинты, йод? Джонни нужно перевязать.

— В шкафу... в кладовке. — Она не двинулась с места, боясь отойти от мужа.

Лейла бросилась в кладовку. Берни осмотрел раны на руках Таннера.

— Ничего серьезного. Просто несколько глубоких царапин. Не думаю, что там мог застрять осколок...

Джон поднял глаза на Остермана, презирая себя за недавнюю слабость.

— Ты спас мне жизнь... Я не знаю, что говорить...

— Поцелуй меня за это в мой следующий день рождения...

Остерман возбужденно давал указания женщинам:

— Молодец, Лейла. Давай все это мне. — Остерман взял из рук жены аптечку. — Элис, звони в полицию! Постарайся не приближаться к окнам... Вызывай сюда этого толстого мясника, которого вы зовете капитаном.