Рыцарь любви - Эмма Орци

Тучи поминутно набегали на луну, и Шовелен не мог рассмотреть лицо пленницы, он провел по ней своей тонкой рукой.

— Клянусь небом, женщина! — с недоумением прошептал он. — Интересно знать…

Он вдруг умолк и засмеялся беззвучным смехом, а Маргарита с ужасом и омерзением почувствовала на своем лице прикосновение его костлявых пальцев.

— Что за очаровательный сюрприз! — саркастически прошептал он, целуя холодную руку Маргариты, но она уже ничего не слышала: она была в обмороке.

Сильные руки подняли и понесли ее к тому самому красноватому свету, который несколько минут назад призывал ее, подобно спасительному маяку.

Несколько минут Маргарита неподвижно лежала на толстом плаще, прислоненная к обломку скалы. Мало-помалу к ней вернулось сознание. Оглядевшись, она увидела, что тучи опять заволокли небо: наступивший после яркого лунного света мрак казался ей непроницаемым.

Из быстрых вопросов и ответов, произнесенных осторожным шепотом, Маргарита поняла, что цель путешествия достигнута, но красного путеводного огонька уже не было видно.

— Их четверо, гражданин, — шептал чей-то голос, — сидят у очага и кого-то ждут.

— Который час, и в каком положении прилив?

— Скоро два, и прилив быстро подымается.

— А что это за шхуна?

— Английская, в трех милях отсюда, но у берега нет шлюпки, мы искали.

— На местах ли все люди?

— Да, заняли все тропинки и ждут высокого англичанина.

— А где же дама?

— Да вот она, лежит сзади вас, гражданин, она еще не пришла в себя. Жиду мы также заткнули рот и на всякий случай связали уже и ноги.

— Подвигайтесь незаметно… за дамой я присмотрю.

Дега бесшумно пополз вдоль утеса, Маргарита следила за ним глазами, насколько позволяла темнота. Шовелен нагнулся и крепко сжал ей руку.

— Что, вам душно, прекрасная леди? Очень сожалею! Но я не могу снять платок с вашего прелестного ротика, прежде чем вы не дадите мне слова молчать и не двигаться, пока не получите моего разрешения. Не знаю, почему вы сделали мне честь последовать за мной через Ла-Манш, но вот что я знаю наверное: как только эта противная повязка будет снята, первый звук из ваших очаровательных уст будет сигналом для хитрой лисы, которую мне с таким трудом удалось наконец выследить. Я сильно подозреваю, что в этой хижине находятся и ваш брат, и старый изменник де Турнэ, и… еще два изменника, которых вы… не знаете. Если вы желаете, чтобы Сен-Жюст немедленно получил возможность уехать в Англию, помолчите, не то мои люди расстреляют тех, кто в хижине, тут же, на ваших глазах. Да и о чем вам беспокоиться? Вашего брата я приказал всячески беречь, ведь вы только о нем и хлопочете, не правда ли? А Алый Первоцвет для вас только миф. Что он для леди Блейкни? Да и спасти его уже совершенно невозможно. Вам дурно, миледи? Я сейчас сниму платок, а то, пожалуй, вы опять лишитесь чувств. Помните мои условия. Хотя, конечно, вы вполне свободны в выборе своего образа действия.

Маргарита не закричала. Да и как она могла закричать? Шовелен ведь сказал: молчать и не двигаться! Неужели судьба сделает ее убийцей брата, отца Сюзанны и… еще двоих, которых она не знает?

Рассвет все еще не наступил, и на пустынном берегу было тихо, как в могиле. Вдруг невдалеке послышался звучный голос, громко и весело напевавший: «Боже, храни короля!»

Глава 29

Шхуна

Маргарита задрожала всем телом. Она скорее почувствовала, чем сообразила, что притаившиеся в засаде люди встретят это пение, как сигнал к нападению. Голос раздавался совсем близко, но море шумело, утесы отражали звук, и невозможно было определить, где именно находился певец, так беззаботно стремившийся навстречу опасности.

Над головой Маргариты тихо звякнуло ружье: люди готовились стрелять. Она с трудом удержала крик ужаса, вскочила на ноги и, быстрее ветра обогнув скалу, очутилась перед хижиной.

— Арман! Арман! — закричала она, неистово колотя в дощатую стену. — Стреляй, ради всего святого! Вы вооружены, но ваш предводитель близко! Стреляйте! Защищайтесь!

Грубые руки схватили ее и бросили на землю.

— Перси, спасайся! Беги! Беги! — стонала Маргарита, вырываясь. — На помощь, Арман! На помощь!

— Угомоните женщину! — бешено кричал Шовелен, готовый ударить ее.

На лицо Маргариты тотчас набросили тяжелый плащ, и она почувствовала, что задыхается. Смелый певец также умолк, очевидно, предупрежденный ее криками. Солдаты бросились к домику Бланшара.

— Пусть ни один не выйдет оттуда живым! — яростно кричал Шовелен, в гневе забывший, что хотел захватить врага живьем и что обещал Маргарите беречь ее брата. Хижина оказалась незапертой, внутри не было огня, только от догоравших под очагом углей падал слабый красноватый свет. Шовелен, ожидавший упорного сопротивления, был поражен безмолвием, встретившим ворвавшихся солдат.

— Никого! — удивился Дега.

— Что-о? Вы им позволили уйти живыми? — загремел Шовелен.

— Обыскать каждый куст, каждый камешек!

Солдаты разделились и бросились вниз, к берегу.

— Вы мне заплатите за это! — прошипел Шовелен сержанту. — И вы также, уважаемый гражданин, — обратился он к Дега. — Как вы смели ослушаться моих приказаний?

— Гражданин, — бледнея, ответил Дега, — вы сами приказали ждать высокого англичанина и до его прихода не тревожить этих людей… он не входил в хижину, за это я ручаюсь.

Вдали прогремел оружейный выстрел, за ним другой, третий. После нескольких мгновений мертвой тишины послышался всплеск воды, потом равномерный шум весел.

Шовелен вынул платок и дрожащей рукой вытер пот со лба.

— Шлюпка… шхуна, — дрожащим голосом пробормотал он.

Запуганные его угрозами солдаты ждали только высокого англичанина и дали уйти остальным, которых он приказал не путать, чтобы они не предупредили своего начальника. Это имело свое объяснение, хотя четверо бегущих или крадущихся людей все-таки должны были привлечь к себе внимание. Через несколько минут они, вероятно, доберутся и до шхуны… уже добрались, потому что с моря глухо прозвучал выстрел. Шовелен терялся в догадках, каким образом проклятый англичанин проскользнул через линию в тридцать солдат. Очевидно, сама судьба хранила его. Шовелен дрожал как в лихорадке — дьявольская Лига, дьявольский Алый Первоцвет! И какой позор для него, Шовелена!

Но не мог же певец в пять минут добраться до берега, а прошло не более пяти минут с момента, когда смолкло пение, до плеска воды под веслами шлюпки. Если сам сатана не перенес его на своих крыльях, он скрывается еще где-нибудь среди скал. Еще не все потеряно!