Перерождённый Прародитель технологий (СИ) - Клоз Маггот

Теперь этот монстр казался жалким. Я ведь действительно считал его чем-то серьёзным, опасным… Но нет. Глупость. Едва ли это существо дотягивает до низших драконов. Просто я был ослеплён положением этого мира и на мгновение забыл, какими бывают настоящие чудовища.

— Пора заканчивать, — пробормотал я себе под нос.

Я поднял указательный палец и указал им на монстра. Это стало его приговором. Турели, одна за другой, устремили свои стволы на цель. Первая нанесла ему непоправимый урон. Сейчас же три турели выпустили снаряды одновременно. Всё было кончено в ослепительной вспышке света.

Даже не стал смотреть, что осталось от существа. Просто отвернулся и направился к отряду. Пусть они закроют разлом. Честно, не представляю, как это делается. Тут я лучше понаблюдаю со стороны.

Ох... Кажется, что-то не так. Нужно будет донастроить это место. В спешке явно допустил просчёт — стены почему-то вращаются туда-сюда. Надо будет это исправить.

А вот и отряд. Живые, здоровые… обеспокоенные? Почему они не удивлены? Такое зрелище ведь увидели. Должны были… Стоп. Почему я не слышу их? Они что-то говорят, я уверен, но слов не различаю. Даже по губам не могу разобрать. Что-то красное застилает глаза.

Провожу рукой по лицу... Кровь? Это кровь? Или что-то другое? Не пойму. Сплошное красное пятно. Взгляд… не фокусируется. Да и мир... Почему он наклонился? Вдруг взял и перевернулся на бок. А, нет… Это не мир. Это я упал.

Но я ничего не почувствовал. Почему я… я не чувствую своего тела? Что происходит? Почему всё… становится... таким… тёмным...

Глава 18

Где то в пустошах, где давно не ступала нога человечества, глубоко внизу, под толщей земли и льда, скрывается комплекс, о существовании которого никто не знает. Его коридоры выложены черным металлом, который поглощает свет, лишь приглушённо отражая красноватое сияние ламп, встроенных в стены. Звуки шагов здесь словно растворяются, превращаясь в глухой шёпот. Здесь нет ничего лишнего — всё подчинено холодной функциональности и скрытности.

В главном зале, сердце комплекса, простирается пространство, наполненное шумом тихо гудящих консолей, экранами с изображениями, которые простым смертным невозможно интерпретировать. По центру — огромный круглый стол, над которым парит сферический голографический интерфейс, показывающий модели, карты и цифры в динамике. В воздухе чувствуется тонкий озоновый запах, который оставляют работающие на грани технологии.

Один человек стоит в самом центре зала перед массивной консолью. Он высокий, в длинном сером плаще, больше похожем на драпировку, которая ниспадает до пола, скрывая его фигуру. На голове — капюшон, тень от которого прячет черты его лица. Лишь его глаза, светящиеся тусклым голубым светом, видны из темноты. Они не человеческие, скорее всего, модифицированные. Его руки, тонкие и длинные, бесшумно двигаются над интерфейсом. Он изучает данные, будто погружён в собственные мысли, а не в происходящее вокруг.

Но его сосредоточенность нарушает внезапное вторжение. Раздался звук быстрых шагов, потом двери с шипением разъехались в стороны, и в зал вбежал юноша. На вид ему не больше 20 лет: худощавый, в лёгкой униформе, дыхание сбито от бега. Его лицо раскраснелось, но в глазах горит тревога.

— Господин! — выдохнул юноша, даже не поприветствовав своего лидера, что само по себе было вопиющим нарушением протокола. Однако следующие слова заставили фигуру у консоли замереть, будто механизм, внезапно остановившийся из-за сбоя. — Разлом в хранилище 438 закрыт! Кто-то… кто-то смог активировать древние системы и зачистить место от чудищ!

Человек у консоли не сразу ответил. Он медленно выпрямился, его движения были отточенными, почти механическими, как будто каждое действие подчинялось внутреннему алгоритму. Он задумался, и даже это выглядело будто часть тщательно выверенного процесса. Лишь спустя несколько долгих секунд тишины в помещении раздался его голос — низкий, холодный, лишённый всякой человечности:

— Это невозможно. Системы прошлой эры недоступны людям. Кто осмелился это сделать?

Юноша не сразу нашёл в себе смелость ответить. Его пальцы слегка подрагивали, взгляд метался между голограммами и ледяным взором господина. Он знал, что прерывать его, особенно когда тот сосредоточен на своих исследованиях, было величайшим проступком. И всё же… эта весть не могла ждать.

Каждый обитатель этого комплекса знал, что его существование держится на силе и гении господина. Без него, без его непостижимой власти, управление этими древними технологиями было бы невозможным. Никто не мог даже представить, чтобы кто-то другой смог пробудить системы прошлого. Но сейчас эта невозможность стала реальностью.

— Мы… Мы не знаем, сэр. Камеры наблюдения и остальные механизмы… Они были выведены из строя почти мгновенно. Стоило нам восстановить работу одного устройства, как оно тут же попадало под чью-то власть. Мы смогли только приблизительно определить, какой отряд находился в этом секторе, но…

Его голос дрожал. Сказать господину "мы не знаем" — это как самому подписать себе смертный приговор. Истории о тех, кто осмелился показать незнание или слабость, были хорошо известны каждому из подчинённых.

— …Вот как… — наконец произнёс господин, и голос его прозвучал так, словно он проглатывал каждое слово, обдумывая его с холодной, безжалостной точностью. — Некто не только осмелился пробудить системы, что я сам оставил в хранилище, но и уничтожил созданных мною заготовок… Те, что я лично разработал, чтобы каждый мой подданный мог, независимо от состояния, с их помощью увидеть лицо нового… Но это уже не важно. Ты сообщил мне любопытные новости. Молодец. Такое действительно нужно было доносить немедленно.

Юноша замер, не веря своим ушам. Господин редко хвалил кого-то, и уж тем более открыто. Но вместо облегчения в сердце молодого посланника зародился новый страх. Он понял это, когда существо повернулось к нему.

Эти глаза.Голубые огоньки во взгляде господина пробивали его насквозь. Их яркость была ненатуральной, пугающей, будто за ними скрывалась бесконечная бездна. Юноша почувствовал, как ноги подкашиваются, а тело предательски дрожит.

Господин медленно подошёл ближе, его рука, словно покрытая металлической чешуёй, протянулась и с глухим хлопком легла юноше на голову.

— И всё же… я разочарован. Я не помню, чтобы позволял кому-либо из своих подчинённых испытывать ТАК много эмоций. — Голос его был ледяным, вкрадчивым, словно шипящий яд.

Юноша вскинул глаза, пытаясь возразить, но слова застряли в горле. Зрачки его расширились от ужаса, когда он услышал ответ:

— Молчать.

Слово прозвучало как приговор, и тело молодого человека тут же обмякло, едва не рухнув на пол.

Господин провёл второй рукой вдоль его позвоночника, пальцы, холодные как сталь, ощупывали его спину, пока не добрались до имплантированных пластин. Те бесшумно разошлись, открывая сложный механизм — провода и микросхемы вместо костного мозга.

— Ты принёс важные известия. Поэтому тебе повезло. В отличие от остальных, кто осмеливался показывать мне подобное неподчинение, ты получишь апгрейд… А потом, безо всякого страха, ты расскажешь мне всё, что знаешь о хранилище и тех, кто был там.

Юноша почувствовал, как холодный разряд пробежал по его позвоночнику, а сознание начало угасать. Последнее, что он видел, были горящие синим глаза господина, равнодушные и страшные, как сама вечность.

***

В сознание я приходил медленно и мучительно. Ощущение было таким, будто мой мозг достали из головы, пропустили через мясорубку, а затем, тщательно перемешав, вернули обратно в череп. Боль в голове была настолько яростной, что казалась всепоглощающей, но всё же я очнулся, медленно приходя в себя после долгого и тревожного сна.

Мой взгляд уткнулся в белоснежный потолок, от которого слегка рябило в глазах. К боли в голове быстро добавилась общая слабость в теле — я чувствовал себя так, будто меня размазали по кровати, и даже дыхание давалось с трудом.