Блики - Виталий Цориев

Они садятся в глубине зала, в затененном углу. Официант, двухметровый скинхед, ставит им на стол керосиновый фонарь и дает напечатанное на древней пишущей машинке меню: буква «о» выпрыгивает из строки и, кроме того, часто пробивает плотную бумагу насквозь, оставляя после себя зияние. Заказав ячневую кашу и чай, они дожидаются, когда официант отойдет достаточно далеко, чтобы не расслышать их разговор.

– Можешь называть меня Хасан Сербедар или Висельник, это одно из моих имен в подполье, – говорит мужчина. Теперь он не тараторит, как в метро, а произносит слова размеренно.

– Что там произошло? Это вы взорвали поезд? – не выдержав, шепотом спрашивает Артур. В глазах Хасана промелькивает тревога, которую почти сразу сменяет ехидная насмешка. Он еще раз обводит пустой зал взглядом, потом нехотя отвечает:

– Нет, не я. И даже не мои люди. Но я знал, что он взорвется.

– Зачем вы сели на него?

– Хотел убедиться, увидеть своими глазами тех людей, обреченных. – Он замолкает, сидит в задумчивости минут пять.

– Мы проиграли битву. Мир, этот мир, теперь принадлежит Даджалю, понимаешь? За все нити реальности теперь дергает только Сатана. – Артур вглядывается в своего собеседника, пытаясь найти хоть намек на иронию в его лице, но тот абсолютно серьезен. – Отдельные сражения продолжаются, но они уже ничего не смогут изменить, ничего. Все делается по инерции, а скоро и она иссякнет. Я хочу выторговать для себя право перейти в другой мир, где исход битвы еще не предрешен. Там я могу быть полезным, понимаешь? Мы должны покинуть поле боя, передислоцировать остатки сил.

Официант-скинхед с подносом выходит из кухни и идет по направлению к ним. Они замолкают, наблюдая, как он расставляет перед ними еду: две алюминиевых миски с кашей, тарелка с толсто нарезанными кусками черного хлеба, чай в граненых стаканах.

Артур задумывается, почему этот полубезумный человек, внешне похожий на безобидного программиста-холостяка, ведет с ним беседу на религиозную тему здесь, в баре для неонацистов. Хасан продолжает говорить, все дальше углубляясь в спутанные дебри своей веры, но Артуру кажется, что он уже схватил главное и дальше можно слушать вполуха. Язычок пламени в фонаре, запах керосина. Где-то минут через пятнадцать Хасан начинает рассказывать о священном огне, с помощью которого можно избавиться от власти Антихриста, обмануть его слуг и перенестись прямо на их глазах в один из потусторонних миров. Артур понимает, что в некотором роде это продолжение речи, начатой бомжом со свалки: много мутных намеков, громкие слова о спасении и самопожертвовании, уверенность, что мир разваливается под властью приспешников Сатаны.

7

Выпив чай, Артур чувствует легкое головокружение. Хасан Сербедар продолжает говорить и его спокойный, уверенный голос словно погружает в гипноз. В зал в сопровождении нескольких здоровых, наголо обритых парней заходит какой-то низкорослый плюгавый мужичок в странной форме, с боевой нагайкой на бедре, сплетенной из черной сыромятной кожи. Кажется, сейчас так выглядят казачьи атаманы – что-то похожее Артур видел по ТВ, но тогда он подумал, что это ряженые актеры, нанятые Правительством. Плюгавый мужичок издалека кивает Хасану, потом показывает своим подчиненным, как нужно сдвинуть столы, громко отчеканивая свои команды, заставляя в унисон своему зычному голосу резонировать и дребезжать весь зал. Прервавшись на минуту и подождав, пока новые посетители не рассядутся, Хасан продолжает говорить, но голос его становится еще тише и он то и дело переводит взгляд с Артура на казаков. Запах свиного жира, которым они смазывают свои сапоги.

– Не бойся боли. Это ложный страх, одна из уловок Даджаля, – Хасан закатывает рукав кофты, показывая Артуру исковерканную шрамами плоть, – Даджаль специально внушает страх перед болью и смертью, чтобы контролировать твое тело, ему нужно, чтобы ты боялся смерти, понимаешь?

Артур не совсем понимает, что от него хочет этот человек и к чему эта замысловатая речь, но все равно продолжает кивать каждый раз, как Хасан делает для этого паузу.

– Но смерть это начало, а не конец. Нам нужны такие бойцы как ты, но ты сможешь присоединиться к нам только там, по ту сторону от границы, а для этого тебе нужно совершить священный обряд. Если у тебя хватит мужества, ты сделаешь этот шаг. Иншаллах!

Артур долго смотрит в тарелку: влажные блики на рельефной поверхности каши, желтоватые лужицы растопленного сливочного масла, разводы мучнистой жижи на ложке. Чувство обреченности обволакивает его.

– Что я должен сделать? Что это за обряд? – прочистив горло, спрашивает Артур.

– Это обряд самосожжения, ты должен сжечь себя! – как ни в чем не бывало отвечает Хасан, так, как будто советует ему поступить в университет. Артур испытывает странное чувство, нечто похожее на дежавю. Казакам уже накрыли стол: атаман произносит первый тост, все чокаются и дружно опрокидывают стопку водки. Один из молодчиков громко и неумело рассказывает анекдот про еврея, и, когда он заканчивает, все как по команде взрываются хохотом.

– У нашего государя столько слуг, у всех свои функции, я удивляюсь, как он не запутается, кому что поручать!? – усмехаясь и показывая, что серьезный разговор закончен, говорит Хасан. Он поправляет очки. – Видишь этого низкорослого мужчину во главе стола? Это предводитель этой шайки, казачий атаман, народ дал ему кличку – Шайтан, и он, представляешь, гордится ей!

Хасан смеется над такой изобретательностью Создателя. Они сидят еще какое-то время, но, кажется, им больше нечего сказать друг другу. Хасан вытирает салфеткой рот, усы, отряхивает крошки хлеба с пышной бороды, в которой много седых волос и, взглянув на часы, говорит:

– Тебе пора, ступай домой и подумай о том, что я тебе сказал. – Хасан кладет деньги за еду на стол, встает.

– А вы не идете? – Артур косится на начавшую хмелеть компанию казаков.

– Нет, мне нужно поговорить с Шайтаном. Когда ты решишься, тебе понадобится вот это. Примешь перед обрядом. – Хасан протягивает Артуру прозрачный пакетик с двумя капсулами, пристально смотрит на него, как бы проверяя, сканируя его мысли. Его увеличенные линзами глаза уже не кажутся Артуру добрыми или наивными, скорее пустыми. Попрощавшись, Хасан проходит между столов к атаману. Тот вскакивает со стула, и они обнимаются, как старые друзья, похлопывая друг друга по спине и расцеловывая в щеки.

8