Ловцы видений - Дэннис Фун

— Я же тебе уже говорил, что по эту сторону Лысой Горы все знают о том, что могут сделать лесные клещи.

— Но ведь на тебе этих клещей нет.

— А ты уверен, что в это поверят все жители селения?

Роун молчал.

— Когда люди боятся, они готовы на страшные вещи, — мрачно произнес Лампи. — Тебя никогда не пытались побить камнями? Забить насмерть палками? Скинуть с обрыва? В трех первых селениях, куда я пришел просить о помощи, именно это со мной и случилось.

Роун даже головой затряс от омерзения.

— А ты не пытался тем людям дать отпор?

— Разве тебя этому учили в Негасимом Свете?

— Нет, и потому там все погибли.

Роуна переполняло какое-то странное чувство безысходности, он даже с досады плюнул в костер — пошел дым, и в воздух взлетело несколько искр.

Лампи бросил в его сторону сердитый взгляд и пробурчал: «Идиот…»

Роун понял, что допустил ошибку, и принялся гасить костер, забрасывая его землей.

— Слишком поздно, — пробормотал Лампи.

— Думаешь, кто-то нас заметил?

— Поживем — увидим.

Подхватив сумки, они снова отправились в путь в озаренной луной ночи. Путь был долгим и трудным — усталые и измотанные, они долго шли по ночной земле, не останавливаясь, даже чтобы попить. Лампи бесшумно ступал по поросшей кустарником почве, стараясь не оставлять следов. Роун следовал за ним, стыдясь своей глупой беспечной выходки. Они продирались сквозь кустарник, ветки хлестали по телу, а иногда и по лицу.

Это было тем наказанием, которое им приходилось платить за глупость и несдержанность.

«РОУН, ТЫ ИДЕШЬ НЕ ТЕМ ПУТЕМ».

ОН ВИДИТ СТОУВ, ВЫГЛЯДЫВАЮЩУЮ ИЗ-ЗА ГОЛУБОЙ КРУЖЕВНОЙ ЗАНАВЕСКИ. ЗАНАВЕСКА КОЛЫШЕТСЯ.

«ОБЕРНИСЬ».

РОУН ОБОРАЧИВАЕТСЯ. НА НЕГО ГЛЯДИТ БУРАЯ КРЫСА.

«ИДИ ДАЛЬШЕ НА ЗАПАД».

«ОБЕРНИСЬ, РОУН, ОБЕРНИСЬ!»

«ЭТО ЛОВУШКА, — ГОВОРИТ КРЫСА. — ИДИ ДАЛЬШЕ НА ЗАПАД».

— Что с тобой? Очнись!

Роун удивленно взглянул в лицо Лампи в нескольких сантиметрах от себя.

— С тобой что-то странное творилось, ты шел будто в трансе.

— Я… со мной… — Роун запнулся. — Прости, я, должно быть, устал.

— Да. Уж слишком ретиво мы ударились в бега.

Лампи сел и облокотился о дерево, в листьях которого играл первый свет занимавшегося дня. Роун пристально посмотрел на него.

— Ты не хочешь мне сказать, куда мы направляемся?

Лампи поднял с земли палочку и невнятно пробурчал:

— Идем туда, не знаю куда.

— И все-таки…

— Доходили до меня всякие слухи…

— О чем?

Лампи смущенно отвернулся.

— О месте, где меня могут вылечить. Много лет назад к нам в селение приходил сказитель и рассказывал о том месте. После Мерзости там укрылись целители и повстанцы.

— Думаешь, они смогут тебе помочь?

— Может быть, и нет. Вероятность успеха очень невелика, может быть, все это выдумки, но если Негасимый Свет существовал на самом деле, может быть, тогда…

— А ты знаешь, где это место? Лампи кивнул.

— Чего же мы тогда ждем? — воскликнул Роун. Он накинул одеяло на голову и отправился в путь. Лампи последовал за ним.

ЛАБИРИНТ

ОАЗИС СУЩЕСТВУЕТ.

Я ЗНАЮ, ЧТО ОН ЕСТЬ,

ХОТЬ САМ Я НИКОГДА ТАМ НЕ БЫВАЛ.

НО ТОТ, КТО ВЕРИТ СКАЗКАМ

О ТОМ, ЧТО ТАМ В ПЕЩЕРАХ

БЕССМЕРТНЫЕ СОЗДАНЬЯ

В МЕРЦАЮЩЕМ СИЯНЬЕ

НАД СМЕРТЬЮ ТОРЖЕСТВУЮТ,

ПРЕДАНИЙ НИКОГДА НЕ ПОНИМАЛ.

Стремясь как можно скорее добраться до того места, где исцеляют страждущих, Роун и Лампи изнуряли себя многочасовыми переходами. Спали они мало и почти совсем не отдыхали. Пили из любых источников, встречавшихся им на пути, питались древесным соком, гусеницами, червями и личинками жуков, которых Роун глотал гораздо легче, чем термитов.

По мере приближения к цели путешествия земли, по которым они шли, резко изменились. Где когда-то рвались бомбы, особенно на дорогах, остались воронки от взрывов. Везде валялись покореженные куски бетона и железа, напоминавшие измятую и изорванную бумагу. На этой покрытой развалинами территории некогда, видимо, стоял небольшой процветающий город. Пустынные каркасы разрушенных и полуразвалившихся зданий, когда-то достигавших десяти этажей в высоту, образовывали что-то похожее на кварталы, разграниченные остатками разбитых мостовых и тротуаров. На улицах там и сям виднелись сгнившие остовы проржавевших разбитых машин и перевернутых автобусов, которых Роуну никогда раньше не доводилось видеть. Никаких признаков жизни, кроме кустиков чахлой травы и ползучих растений, выбивавшихся из-под развалин, видно не было, но путешественники двигались с оглядкой, потому что теперь в отбрасываемых руинами зловещих тенях трудно было что-то разглядеть и опасность могла подстерегать за каждым поворотом.

— Это — то самое место? — спросил Роун.

Лампи утвердительно кивнул.

— Это последний город, который удерживали повстанцы. Его бомбили с самолетов без перерыва четыре недели кряду. — и днем и ночью. Если преданиям сказителей можно верить, позже некоторые повстанцы сюда вернулись, чтобы сохранить место, где исцеляли людей. Это здание должно быть где-то здесь.

Они пробирались среди бетонных глыб, осматривали один квартал за другим. Лампи молчал, но Роун чувствовал, как в нем нарастает напряжение. И уже когда он почти отчаялся, они заметили над входом в большое полуразрушенное здание изорванные остатки некогда белого флага с красным крестом.

Лампи указал ему на какие-то разбитые буквы, проглядывавшие над широким пустым дверным проемом: Б…Л…Н…Ц…А.

— Ты не знаешь, что бы это могло означать?

— Нескольких букв здесь не хватает, но мне кажется, что когда-то здесь было написано «БОЛЬНИЦА».

— А что значит — больница?

— Такое место, где лечат людей. Здесь когда-то хранили лекарства, специальные аппараты, работали доктора и медсестры. Красный крест на белом флаге значит, что здесь оказывали первую помощь пострадавшим. Скорее всего, это и есть именно то место, о котором тебе рассказывали.

— Пойдем туда! — закричал Лампи.

Он вошел в разрушенное здание, Роун — за ним.

Внутри от больницы остались только стены и обломки. Они прошли вестибюль, потом бродили по коридорам, иногда ведущим в тупик там, где обрушился потолок или провалился пол. Когда-то здесь стояло много кроватей, на которых размещали больных. Теперь на ржавых рамах остались лишь скелеты, с костей кое-где свисала истлевшая ткань.

— Наверное, место все-таки не то, — сказал Роун.