Пианистка для Варвара - Анна Штогрина

— Тогда делай все по уму. По взрослому. Потому что твоей фотографией пока что можно Нелли перед сном пугать, как монстром из шкафа. Подожди, расположи ее. Если она сама даст согласие, без давления…то мы с Таней только рады будем. Породниться с тобой это честь. Но счастье любимой девочки на первом месте. Я могу положиться на тебя? Не бояться, что ты сорвешься и среди ночи ко мне в дом заявишься?

Идея пожар. Тем более зная, что там в доме Городового разомлевшая принцесса, мягенькая и тепленькая, под одеялом спит. Малышка…Небось Нелли вздрагивает ночами. Вспоминает, как я ей в глотку свой здоровый шланг просовывал. Как сперму мою глотала и плакала, маленькая. Как сама на пальцах моих кончала, голенькая и смущенная.

Та, бля. Вот нахрена я опять все это вспомнил. Уже хочется за Славиком поехать и вернуть Нелли в свой дом. Даже ночь ждать сил нет.

Вслух говорю сдержано:

— Не боись. Все под контролем будет.

Славик заметно качает седой головой, вздыхает обреченно. Видит в моих глазах все ответы, мужик умный.

Но делает вид, что верит, чтоб не обострять, не накалять ситуацию.

— Ризван. Пожалуйста, не пугай Нелли больше. И…еще раз за все спасибо.

— Пожалуйста.

Пожимаю его руку. Славик сдавливает пальцы сильнее обычного, смотрит в мое лицо, хочет запечатать взглядом уговор, что я не трону его дочь. Без ее согласия!

И когда он уходит, я даже не раздумываю, а надо ли мне вообще все это дерьмо, связанное со златовлаской. Не сомневаюсь, потому что отчетливо чувствую — Надо!

Глава 27

Нелли

Райская жизнь. Все о чем я мечтала свалилось на меня неожиданно и резко.

Я осводилась из плена Ризвана Курбанова. Обрела родителей. Вячеслав Егорович и Татьяна Васильевна Городовые помогли мне сбежать из плена, из клетки озверевшего хищника.

Первые дни в их доме я не могла свыкнуться с мыслью, что теперь я могу спать не вздрагивая и не ожидая насилия.

В странных снах Ризван продолжал являться ко мне мрачной тенью. Он вытворял со мной разные порочные вещи. Я вскакивала среди ночи в холодном поту. А еще невольно возбужденная.

Казалось, что развратный мужчина испортил меня. Пробудил во мне низменные желания, о существовании которых я раньше не догадывалась.

Единственное о чем я теперь мечтала — больше никогда с ним не встретиться.

В один из дней Вячеслав Егорович, которого я начала называть отцом, постучался в мою комнату. Папа с облегчением пояснил, что мне больше не надо бояться Ризвана. Он поговорил с ним по мужски. Дал понять, что Курбанов нежеланный гость в доме Городовых. И особенно в моей спальне.

Эта новость обнадежила. Правда, в глубине души я слабо верила в то, что этот необузданный варвар внемлет просьбе обычного мужчины.

С Татьяной Васильевной я проводила практически все свободное время. Я не ожидала, что у нас с мамой столько общего. Мы играли на пианино, посещали разные выставки и строили планы на будущие путешествия. Для нас охота за сокровищами заключалась в посещении самых интересных художественных выставок. На кухне с чашечкой ромашкового чая мы могли часами болтать о высоком исусстве.

Моя душа оттаивала. Я начинала раздумывать о поиске работы.

Мне не хотелось и дальше находиться на еждевении. Пора было высунуть голову из песка и окунуться в реальную взрослую жизнь.

В поисках работы мне помогла Слава Кострова. Подруга с радостью забрала меня в свою арт галерею. Рассказала о тонкостях продажи картин и провела настоящий мастер класс, как обаять клиента и тонко подтолкнуть к покупке.

Привычка делать все на отлично укоренилась во мне благодаря отчиму. Я старалась не вспоминать, что Захар Данилович продал меня престарелому немцу Джерриту Швайгерову. Скорее всего Ризван убил моего отчима, поэтому вспоминать о покойных душах плохо и со злостью грешно. В его память я поставила свечку в церкви и помолилась, чтоб там где находился отчим, ему было лучше и спокойнее.

Прямых доказательств убийства Захара Даниловича не было. Но вспоминая лютую ненависть в черных глазах Курбанова, я не сомневалась в исходе их противостояния. Для меня по прежнему было загадкой, за что Ризван так агрессивно был настроен к отчиму.

Докапаться до истины так и не представился случай.

* * *

Я собиралась на работу в арт галерею Костровой. Надела новый костюм лазурного цвета — мамин подарок. Собрала волосы в ракушку и довольно оглядела свой деловой вид в большое зеркало на дверце шкафа.

Дом моих биологических родителей располагался в живописном райне. Березовая роща и маленькое озеро толкали мою фантазию к волшебным ассоциациям. Гулять по тропинкам к озеру в мамином обществе стало моим излюбленным занятием на выходные.

Единственным минусом расположения особняка Городовых была его отдаленность от центра. Поэтому мне приходилось выходить на час раньше и ехать вместе с отцом. Машина в доме была только у него. У Татьяны Васильевны были оформлены водительские права, но пожилая женщина боялась садиться за руль.

Вячеслав Егорович недавно обмолвился, что если б я сдала на права, он бы с облегчением и радостью приобрел для меня машину. Тогда мы б с мамой были мобильные и не зависели от его графика. Водить я не боялась. Подумывала и вправду на днях записаться на курсы.

Раньше я и мечтать не могла о такой свободе выбора, передвижения. Сейчас же я могла строить график своего дня как заблагорассудится. И никто меня не упрекнет и не осудит. А главное, не заставит!

Уже на лестнице на первый этаж я расслышала приглушенные голоса с кухни. Кровь застыла в венах, когда я поняла, что с отцом разговаривал до боли знакомый голос.

Дрожь отвращения прошла по коже, когда я добралась до кухни и распахнула дверь.

С недавних пор немецкий язык вызывал во мне спазмы и позывы к рвоте. Так и сейчас, в просвет двери, я лучше расслышала противные слова

— Мы с Нелли обручены и должны были пожениться. Девочка обещана мне Захаром, ее официальным опекуном. Я со своей стороны выполнил все условия брачной сделки. Раз сейчас ее родители вы, то я считаю, что нам необходимо договориться заново.

Джеррит Швайгеров восседал в кресле отца, как царь на троне. Мерзкий фашист приехал в полюбившийся мне дом, словно он имел право осквернять своим присутствием мою новую жизнь!

Выглядел немец по прежнему ужасно. Светлое лицо, испещренное морщинами и хитрые циничные глаза рыжего оттенка. Даже дорогой брендовый костюм не мог завуалировать его натуру.