Черная тропа - Александр Конторович

… наш бедный Эвальд напрасно ездил в пятницу в деревню — ему не удалось разыскать там своего доверителя. По слухам, он внезапно отъехал куда-то в Глазго и когда вернётся, неизвестно…

Строго секретно.

Докладываю Вам, что операция «Зов» выполнена. Противник среагировал на наше сообщение так, как и должен был поступить. Таким образом, канал связи подтверждён, является действующим, и может быть нами использован в дальнейшем.

Начальник Абвер-2

Где-то в глубине страны

— Ну, примерно такой штуки я и ожидал… — Мольнар положил на стол пачку фотоснимков. — Здесь ведь у них всякие шишки появляются. Стало быть, обычных пехотных сюрпризов — типа консервных банок на колючей проволоке — можно не опасаться. Это рядового пехотинца звяканье жестянок даже как-то успокаивает, а вот высокого гостя, наоборот, нервирует. Поэтому придумают что-то не столь явное, но не менее эффективное, немцы на это дело мастера.

— И что же — есть у них тут что-нибудь подобное? — Чернов с интересом повертел в руках фотоснимки.

— Ну, а как же! Вот на левом снимке в нижнем углу. Коробку на заборе видите?

— Это где вы галочку поставили?

— Совершенно верно. Так вот, от этой коробочки внутри спирали колючки провода протянуты. Как ребята проволоку резать начнут либо иначе как этот самый провод заденут — все, ждите гостей.

— Это все сюрпризы? — полковник сделал пометку в блокноте.

— Не думаю… По немецким правилам — должна дублирующая система быть. Только я пока не вижу, какая и где. Но в том, что она есть, можете не сомневаться. Более того, наверняка и на дверях какие-то бяки изобрели. Так что просто так вы их не откроете.

— И что ж теперь делать?

— Что-что… Староват я со всеми этими вашими парашютами сигать, но никаких других вариантов предложить не могу. Придется мне самому на месте смотреть.

— Петр Степанович… Ну куда же вы? В вашем-то возрасте!

— Куда-куда… Туда, куда и все! Сиротин-то в те края собирается. А меня, стало быть, здеся, на хозяйстве оставляете?

— Но ведь там опасно! Мы не можем пока предсказать, как будет развиваться наша операция.

— Правильно! Не можете! — Мольнар ехидно ухмыльнулся. — А как же вы хотели? Сидеть здесь — а командовать там? Не придумала пока еще хитрая наука таких способов. На месте командир должен быть. Своими глазами обстановку увидеть, собственноручно забор тот пощупать, ножками лично каждый метр пройти, каждую ямку собственным пузом отполировать — тогда, да, есть шанс…

— Но ваш возраст…

— Так я вроде бы пока ещё в запас не уволен? Да и потом… Немцы — они мужики сообразительные! Раз такие меры к охране объекта приняли, стало быть, и возможность нападения предусмотрели! А раз так, есть там и система связи…

— Есть — две линии. Телефон и радиостанция у них имеется.

— Не это… То есть, это-то — просто обязано там быть! Другое я имею в виду… — старый преподаватель поерзал на стуле. — Году, эдак, в шестнадцатом, наносили мы визит в одно интересное место — в Пруссии. Имелось там кое-что, вельми наших генералов интересующее. Радио там, по давности времен, не имелось, зато телефон был. И сидел на нем унтер, который должен был вовремя в трубку слова нужные сказать.

— Так-так! — заинтересованно подался вперед полковник. — Что ж вы про такие-то вещи ничего не рассказывали?

— Дык… в архивах все есть — только не ленись!

— Да где те архивы… — разочарованно махнул рукой Чернов.

— Ладно — тогда продолжу! Унтера этого наш человек приголубил — вилкой к стене приколол. И группа в дом вошла… Да только через пять минут на улице сразу взвод ландвера нарисовался — с пулеметом, промежду прочим! И стало нам тогда тяжко… Словом, еле ушли. Что надобно — это-то уволокли, приказ есть приказ! Но вот восемь человек там и остались…

— А как же так вышло? Не доглядели чего-то?

— Горшок цветочный нам всё испортил, — огорченно произнес Мольнар.

— Это как?

— Была там ещё одна каверза. На подоконнике горшок цветочный стоял. Ежели дверь со всей дури толкануть (как мы и сделали), горшок тот, ясное дело, с окна и брякнется. Он и брякнулся, да аккурат куда надо и попал. Звонок там был… Я имею в виду, что в доме-то кнопка имелась, а сам звонок как раз в караулке ландверовской и находился. Свои-то все, в смысле, обитатели домика того, про это ведали, да и пинчищем по двери лупить — совсем не требовалось. Так вот нам и нагорело тогда…

— И вы думаете, что и на данном объекте такие меры предосторожности предусмотрены?

— Такие или нет — а что-то, наверняка, есть! Или это уже не немцы вовсе, а какие-нибудь румыны, не к столу будь сказано…

— Озадачили вы меня, Петр Степанович!

— Уж лучше я — здесь и словами! Нежели немец пулеметом в лесу вам свое неудовольствие выразит!

— Так-то оно так… — почесал в затылке полковник. — Черт! Теперь все заново планировать нужно…

— Такая уж доля командирская! — пожал плечами Мольнар. — Ночей не спать — думать! А над моим предложением — покумекайте, я ведь серьёзно говорю…

И полковник стал думать…

Итогом этих размышлений явился вылет ещё одного самолета. Внезапно снялся со своего лагеря и перебазировался в сторону местный партизанский отряд. Как ни прилагали усилие его командиры, стремясь сохранить этот факт в тайне, увы… Немецкая комендатура и местное подразделение ГФП тоже являлись людьми небесталанными — про это перебазирование узнали. И сделали выводы.

В еженедельном отчете данное происшествие заняло всего одну строчку — но там, где нужно, её прочли очень внимательно. Причём — в двух разных местах!

И если первыми (и основными) читателями явилось непосредственное начальство в РСХА, то вот второй адресат… Навряд ли ему посылали данный рапорт курьером. И уж тем более — по почте, секретный же документ!

Но как бы то ни было — рапорт он получил… Там было много всего полезного и интересного, но карандаш внимательного читателя отчеркнул только одну строку…

«По указанию из центра, партизанский отряд «За Родину» совершил передислокацию на новое место базирования — в сорока двух километрах от прежнего лагеря».

И если в РСХА эту информацию восприняли как лишнее подтверждение эффективности своей (в смысле — местной группы ГФП) работы, то вот у другого адресата на этот счет имелось свое мнение — в корне отличающееся от такового в РСХА.

Спустя некоторое время

Районный центр, поблизости от лесного санатория

По узкой улочке, совсем недалеко от казарм, неторопливо продвигалась парочка — пожилой мужчина, почти старик, и молоденькая девушка. По-видимому, старику было трудно идти, он периодически останавливался и присаживался — благо тут было, где присесть. Возле палисадников частенько попадались скамеечки, а кое-где обгорелые бревна — остатки разбомбленных ещё в сорок первом году домов. На одно из них и присел старик перевести дух. Пощупав гладкий подбородок, молча сплюнул в пыль.

— Вот, ети ж их мать-то, на старости лет бороду сбривать пришлось… И ладно б из-за кого дельного — из-за фрицев! Стукнула ж кому-то моча в башку — бороды брить! Какой я теперь дед-то — без бороды?

— Да не волнуйтесь вы так! Мы-то вас всё равно так зовём — и звать будем!

— Да стыдно мне! Сколько лет в нормальном виде проходил — и нате! Не понимаешь ты мужской красы, пигалица… молодая ишшо…

— Так ведь…

— А скажи-ка мне, щебетунья, отчего я именно тут присел?

— Ну… Поворот здесь рядом…

— И?

— Машины скорость сбросят.

— Правильно мыслишь! А ещё?

— М-м-м… стена напротив.

— И толку нам с того?

— Если заряд там поставить… Волна от стены отразится, да назад и ударит.

— Ну… где-то так. Ещё что? На этой стороне где?

— В кустах? Невысокие они…

— А сижу я на чем?

Той же ночью незаметные тени, пробравшись на неохраняемую улицу, тихонько уволокли оттуда одно из бревен. Это было совсем нетрудно сделать — патруль тут проходил раз в час и не слишком-то утруждал себя работой. В городке и раньше было не слишком шумно, а уж сейчас… после фактического отступления местного партизанского отряда…

Да и тащить бревно пришлось не так, чтобы и очень далеко — в заброшенный сарай. Стоял он почти на окраине, и немцев рядом не наблюдалось вовсе — данное место было им неинтересно, ничего ценного и полезного поблизости не имелось.

Закрепив бревно на козлах, подручные деда сноровисто распилили его вдоль. Поработав инструментами, выдолбили внутри полости, куда и уложили взрывчатку — почти десять килограмм! Сверху все это щедро засыпали рублеными гвоздями и всевозможным металлическим хламом. Аккуратно скрепили половинки бревна, промазав их садовым варом и укрепив гвоздями. Правда, их забивали только в строго указанных местах — ни у кого не было желания долбануть гвоздем по капсюлю-детонатору.