Украденный роман - Кантор Джиллиан

Ной наконец отпустил мою руку, но еще пару мгновений мы смотрели друг другу в глаза. А потом он сделал совершенно неожиданную вещь:

привлек меня к себе, прижав лицом к груди, и я вдруг поняла, что вот-вот расплачусь. И я знала, что стоит мне начать – вот так, стоя в его объятиях, – я буду цепляться за него и рыдать без конца.

– Оливия, которую я знал, писала, потому что не представляла себе жизни без этого, – прошептал Ной мне в волосы.

И тогда я отпрянула от него, выжигая готовые пролиться слезы возмущением и праведным гневом.

– Оливия, которую ты знал, была глупой девчонкой! – выпалила я. Дыхание у меня перехватило, так что каждое слово давалось с трудом. – Ты ничего больше обо мне не знаешь.

Взгляд Ноя словно остановился, я не понимала – он ошарашен, расстроен или удивлен, а может, и все сразу, и его лицо больше не было экраном, где написаны его чувства. Возможно, и я теперь ничего о нем не знала.

Я повернулась и пошла прочь. На этот раз Ной не стал меня догонять.

Отрывок из «Жены»

Такое иногда случается – двум писателям приходит одна и та же идея, но один роман выходит в свет первым. А что происходит со вторым?

Ничего. Пока книга не опубликована, она не считается книгой, так ведь? И никто не захочет публиковать уже рассказанную историю.

Моя подруга из нью-йоркского издательства дает мне совет: забыть. Она говорит: ты талантлива, напиши что-то другое. И просит позвонить, когда книга будет готова.

Но я не хочу писать что-то новое. Это моя идея. Мой вымысел и моя правда. Я всю себя отдала этой книге – так как я могу принять тот факт, что кто-то написал ее вперед меня, и жить дальше, как ни в чем не бывало? Как мне быть, если даже на бумаге я не могу спалить постылую жизнь дотла? В реальности у меня на подобное не хватит духу. Я могу в мгновение ока зажечь спичку одним движением пера, но не собственными дрожащими пальцами. У меня нет ни собственных финансов, ни карьеры – я сама расписалась под этим в брачном договоре. Единственный человек, которому я доверяла, – моя кузина – уже предал меня. И что же мне делать? Кем мне быть?

Сначала становлюсь совой.

Каждую ночь я лежу без сна рядом с мужем, и в голове у меня пробегает бесконечная вереница мыслей. Муж негромко похрапывает, выводя меня из себя, и мной овладевает одно только желание – чтобы он страдал. Я хочу раздавить его. И кузину тоже. Я хочу раздавить их обоих.

Получится ли у меня собраться с духом и запалить спичку? Смогу ли я, стоя в воде, смотреть, как пламя охватывает этот дом, пожирает его, ее и всю мою жалкую жизнь?

Как-то раз, глубокой ночью, я сажусь на постели, вынимаю спичку из коробка на тумбочке и чиркаю, освещая его лицо. Он спит так спокойно, так мирно. А что будет, если я уроню спичку на его подушку и сбегу?

Внезапно он тоже садится. Пламя разгорается и вьется вокруг моих пальцев, все ближе, все жарче. «Ты что творишь? – спрашивает он, выхватывает спичку и стряхивает огонь. – Ты же так обожжешься».

Первый раз мы встретились на какой-то вечеринке, и он тогда пришел мне на помощь: я споткнулась, а он подхватил меня, прежде чем я грянулась оземь. И вот пожалуйста, он все еще полагает, что мне нужна помощь.

Он пока что не понимает, что я хочу уничтожить его. Что я не хочу, чтобы он спасал меня. Ему пора подумать о том, чтобы спастись самому.

Книгу, которую я написала – и которая вышла под чужим именем, – опубликовали за месяц до нашего недавнего разговора с подругой из издательства.

На следующий день после инцидента со спичкой в поисках этой книги я отправилась в местный книжный магазинчик. Но какой толк брать ее в руки – только сильнее помучить себя? Смотреть и представлять, что это могла бы быть моя книга, если бы я поспешила и закончила ее раньше? Я начала ее в школе и забросила на многие годы – а если бы не забросила? Если бы написала до знакомства с мужем?

Я нахожу ее на полке с беллетристикой – один-единственный экземпляр на весь магазин, затиснутый между другими романами корешком к посетителю. Если не искать прицельно, как я, то никогда не найдешь.

Я перелистываю страницы, ощущая их шершавость, глаза выхватывают знакомые имена и знакомые мысли, грудная клетка подрагивает от разочарования – или ощущения потери – или от зависти. Вот Ребекка, а вот пламя. А вот Максим де Винтер, на месте которого легко представить моего мужа.

Я пролистываю весь томик, и на глазах у меня вскипают слезы растерянности, неуловимой и всеобъемлющей утраты, так что слова и страницы теряют четкость, и когда я дохожу до конца, до биографии и фотографии автора, несколько секунд я не могу ничего разглядеть.

Потом я смаргиваю слезы, и лицо автора обретает резкость. Что-то в нем кажется мне знакомым. Сначала я решаю, что мне почудилось, а потом, читая ее биографию, убеждаюсь в обратном.

Я знаю эту женщину.

Глава 32

Я добралась до дома Эша за час с лишним, такси двигалось сквозь забитое машинами шоссе рывками, так что меня даже слегка укачало, и я выбралась наружу с выдохом облегчения. Пытаясь сохранить равновесие и утихомирить тошноту, я добрела до двери и нажала звонок. Соленый воздух с океана начал понемногу приводить меня в чувство, но тут я вспомнила грустный взгляд Ноя, провожавший меня в библиотеке, и желудок опять скрутило.

Наконец Клара открыла дверь, взглянула на меня и нахмурилась, пропуская в дом.

– Что с вами стряслось?

Я пригладила волосы, заправив кудряшки за уши, и снова глубоко вздохнула.

– Ничего не стряслось. Я заскочила выпить кофе с бывшим однокурсником. – Я даже не соврала, хотя при воспоминании о фотографии с Кларой голос у меня немного дрогнул. Я прокашлялась, прошла в вестибюль и огляделась.

– А где Эш?

– Устал ждать вас и отправился прогуляться, – фыркнула Клара, словно раздосадованная моим поведением. Я вытащила телефон и собиралась уже написать Эшу, но Клара мягко опустила его вниз. – Он не любит, когда его беспокоят во время прогулок. Пойдемте, я вас накормлю, вы ведь еще не обедали?

– Я не голодна, – ответила я. – Меня еще и укачало. – Правда, желудок выдал меня, заурчав при одном только упоминании еды. И я поняла, что и правда не ела целый день.

Клара приподняла брови.

– Ну, вот что скажу – я собираюсь пообедать и приготовлю и на вашу долю. А вы уж поступайте как хотите.

Я прошла за ней на кухню и уселась за стол, глядя, как она открывает холодильник.

– Сэндвич с индейкой сойдет? – спросила она. – Горчица, майонез, салат, помидоры?..

Я кивнула.

– Буду то же, что и вы, не стоит хлопот.

– Да какие хлопоты, – пробормотала Клара, собирая сэндвичи на двух тарелках, отнесла их к столу и села напротив меня. Я знала, что это полный абсурд, но принялась за еду только после того, как Клара откусила от своего.

– Можно задать вопрос? – произнесла я, расправившись с половиной сэндвича и поняв, что ужасно проголодалась, потому что мне показалось, что вкуснее сэндвича я в жизни не ела. Клара ничего не ответила, откусив очередной кусок, но и возражать не стала, так что я продолжила: – Вы с Анджеликой… были друзьями?

Она замерла, не прожевав, и у нее явно перехватило дыхание. Потрясенное выражение на ее лице подошло бы птичке, которая случайно врезалась в стекло.

– А с чего вы спросили? – наконец ответила она вопросом на вопрос.

– Я искала информацию об Эмилии, бабушке Эша, и обо всей семье Эшервудов и нашла фотографию со свадьбы Эша и Анджелики. Вы там тоже были – вы и вторая подружка невесты по имени Ребекка.

Клара положила сэндвич на тарелку, вытерла руки салфеткой и сложила их на коленях.

– Мы не были друзьями с Анджеликой. Она меня ненавидела.

– Ненавидела? Но вы же были на ее свадьбе?