Синтетический человек - Теодор Старджон

Она смотрела на гордое избитое лицо Зины, губы, которые слегка опустились вниз с одной стороны, болезненно наклоненную голову, плечи, расправленные под просторным халатом, и она знала, что перед ней картина, которую она никогда не забудет. Человечество - это понятие близкое не таким как все людям, которые тоскуют по нему, которые утверждают свою принадлежность к нему со сбившимся дыханием, которые никогда не устают протягивать к нему свои коротенькие ручки. В сознании Банни отпечаталась эта искалеченная и мужественная фигура - символ и жертва.

Их глаза встретились и Зина медленно улыбнулась.

- Привет, Банни...

Банни открыла рот и закашлялась, или зарыдала. Она обняла Зину и уткнулась подбородком в прохладную смуглую шею. Она крепко зажмурила глаза, чтобы остановить слезы. Когда она открыла их, она снова могла видеть. А затем она потеряла дар речи.

Она увидела, через плечо Зины сквозь открытую кухонную дверь, там в гостиной огромную худую фигуру. Его нижняя губу отвисла, когда он наклонился над кофейным столиком. Его ловкие руки вытащили один, два кристалла. Он выпрямился, его серо-зеленое лицо послало ей взгляд вялого сожаления и молча вышел.

- Банни, дорогая, мне больно.

- ЭТИ КРИСТАЛЛЫ ЭТО ГОРТИ, - подумала Банни. - А СЕЙЧАС Я СКАЖУ ЕЙ, ЧТО СОЛУМ ЗАБРАЛ ИХ ОБРАТНО К ЛЮДОЕДУ. - Ее лицо и ее голос были одинаково сухими и белыми как мел, когда она сказала: - Тебе еще не было больно...

Горти вбежал по лестнице и ворвался в свою квартиру.

- Я хожу под водой, - запыхался он. - Все к чему я тянусь, у меня выхватывают. Что бы я ни делал, куда бы я ни пошел, либо слишком рано либо слишком поздно либо... - Он увидел Зину в кресле, с открытыми и невидящими глазами, и Банни сидящую у ее ног. - Что здесь происходит?

Банни сказала:

- Пришел Солум, когда мы были в кухне, и забрал кристаллы, а мы ничего не могли сделать и с тех пор Зина не сказала ни слова, а я очень боюсь и я не знаю, что делать - у-у-у... - И она начала плакать.

- О Боже! - В два шага он пересек комнату. Он поднял Банни, быстро обнял ее и усадил. Он стал на колени возле Зины. - Зи...

Она не шевельнулась. Ее глаза были сплошными зрачками, окнами в слишком темную ночь. Он поднял ее подбородок и посмотрел ей в глаза. Она задрожала, а затем закричала, как если бы он обжег ее, начала извиваться в его руках.

- Не надо, не надо...

- О, извини Зи. Я не знал, что тебе будет больно.

Она откинулась назад и посмотрела на него, наконец-то его увидев.

- Горти, у тебя все в порядке...

- Да, конечно. Что тут с Солумом?

- Он забрал кристаллы. Глаза Джанки.

Банни прошептала:

- Двенадцать лет она прятала их от Людоеда, а теперь...

- Ты думаешь, что Людоед послал его за ними?

- Должно быть. Наверное он выследил меня и ждал, пока ты не уйдешь. Он зашел сюда и снова вышел так быстро, что мы смогли только повернуть голову и посмотреть.

- Глаза Джанки...

Было время, когда он чуть не умер, в детстве, когда Арманд выбросил игрушку. И другой раз, когда бродяга раздавил их коленом, а Горти, в столовой в двухстах метрах, почувствовал это. А теперь Людоед мог бы... О, нет. Это было слишком.

Банни вдруг прижала ладонь ко рту.

- Горти - я только что подумала - Людоед не послал бы Солума самого. Он хотел эти кристаллы... ты знаешь, какой он становится, когда что-то хочет. Он не может ждать. Он должен быть сейчас в городе.

- Нет. - Зина неловко поднялась. - Нет, Бан. Если только я не ошибаюсь, он был здесь, а сейчас отправляется обратно в карнавал. Если он считает, что Кей Хэллоувелл это Горти, он захочет, чтобы кристаллы были там, где он сможет воздействовать на них и наблюдать за нею в то же время. Я готова поспорить, что в эту минуту он мчится по дороге обратно к карнавалу.

Горти застонал.

- Если бы я только не ушел! Может быть мне удалось бы остановить Солума, может быть даже добраться до Людоеда и... Черт побери! Машина Ника в гараже; сначала мне нужно было найти Ника, чтобы одолжить ее, а потом нужно было убрать грузовик запаркованный напротив въезда в гараж, а затем оказалось, что в радиаторе нет воды, а - о, ну вы знаете. В любом случае, сейчас у меня есть машина. Она внизу. Я собираюсь ехать прямо сейчас. За триста миль я должен догнать... как давно здесь был Солум?

- Час или около того. Ты просто не успеешь, Горти. А о том, что будет с тобой, когда он начнет работать с этими кристаллами, мне страшно думать.

Горти вытащил ключи, подбросил их и поймал.

- Может быть, - сказал он вдруг, - я не уверен, но может быть мы сможем... - Он бросился к телефону.

Слушая, как он быстро говорит в трубку, Зина повернулась к Банни.

- Самолет. Ну конечно!

Горти повесил трубку, глядя на часы.

- Если мне удастся добраться до аэропорта за двенадцать минут, я смогу успеть на дополнительный рейс.

- Ты хочешь сказать "мы".

- Ты не едешь. С этой минуты это моя вечеринка. Вы ребята уже достаточно пережили.

Банни натягивала свое легкое пальто.

- Я возвращаюсь обратно к Гаване, - сказала она непреклонно, и несмотря на детские черты ее лица, оно выражало железную волю.

- Одна я здесь не останусь, - сказала Зина спокойно. Она пошла за своим пальто. - Не спорь со мной, Горти. Мне нужно о многом рассказать тебе, и может быть много сделать.

- Но...

- Я думаю, что она права, - сказала Банни. - Ей надо о многом рассказать тебе.

Самолет выбирался на взлетную полосу, когда они прибыли. Горти выехал прямо на летное поле, отчаянно сигналя, и он подождал. И после того, как они уселись на свои места, Зина постоянно говорила. До цели их полета оставалось десять мину, когда она остановилась.

После долгой задумчивой паузы Горти сказал:

- Так вот кто я такой.

- Таким быть совсем непросто, - сказала Зина.

- Почему ты не рассказала мне об этом давным-давно?

- Потому что было множество вещей, которых я не знала. И сейчас есть... Я не знаю как много Людоеду удастся вытащить из твоего сознания, если он попробует; я не знала, как глубоко должны были укорениться твои представления о себе. Все, что я пытался сделать, это заставить тебя принять, без вопросов, мысль о том, что ты человеческое существо, часть человечества и чтобы ты вырос в соответствии с этой мыслью.

Он вдруг повернулся к ней.

- Почему я ел муравьев?

Она пожала плечами.

- Я не знаю. Может быть даже два кристалла не могут выполнить работу безупречно. Во всяком случае у тебя не было уравновешено количество муравьиной кислоты в организме. (Ты знал, что по-французски муравей называется "fourmi"? В них полно этой кислоты). Некоторые дети едят штукатурку, потому что им не хватает кальция. Некоторые любят подгоревший пирог, потому что им нужен углерод. Если в организме существует дисбаланс какого-то элемента, можно поспорить, что это будет серьезно.