Его маленький чертёнок (СИ) - Коваль Алекс

Почему не приложил к букету записку? Ну, собственно, были мысли. Но это было бы недальновидно. Попади цветы в руки кого-то кроме Анфисы (как, в общем-то, и случилось), и тогда уж точно девчонка бы от сплетен не отбилась. Она, как ни крути, права. С чего бы Демьяну Нагорному посылать простой горничной букет? Мне-то глубоко плевать, что и кто подумает, а вот по Ветровой такой “финт” мог больно ударить. Злые языки – худшее оружие. Бьет, как правило, беспощадно и без промаху. И это здесь, в ситуации с дурацкой вазой, у меня был рычаг давления и возможность заткнуть эту их Наталью Леонидовну, а с доставкой…

В общем, все окончательно запуталось. Включая и меня, у которого была в голове такая отборная каша. В ней я весь день и тонул. 

– Нагорный, что-то ты сегодня мрачнее тучи, – заметила Кэм, пока мы ехали в такси по дороге из ресторана. Очередной деловой ужин, коих за последние полгода было столько, что не счесть. 

За окном уже темнота, город расцветает огнями в витринах магазинов и на билбордах, а я вроде сижу на своем месте, но ощущение, будто не там. Или еще хуже – не с той. 

– Слушай, – пересела ко мне ближе Камилла, – Дем, завтра у нас выходной, – потянула свои ладони, заползая пальцами под мой пиджак.

– Вроде как, – отвечаю я нехотя, поворачивая голову. Ибо игнорировать и дальше свою невесту-любовницу было бы крайней степенью эгоизма. 

– Может, проведем его вдвоем? – улыбается Кэм, замирая в считанных миллиметрах от моих губ. – Только ты, я, вино, шикарный ужин и жаркий секс, м? Как тебе, Нагорный? – проникновенный шепот, и девушка, не дожидаясь моего ответа, целует. Вроде как обычно. Как всегда. Страстно, умело и многообещающе. Рука ее и подавно уже рубашку наполовину расстегнула и на груди у меня устроилась, сама Камилла всем телом ко мне льнет. И вроде у меня внутри что-то откликается. Я даже отвечаю ей. Но…

Все не так, как прежде. Совершенно не так. Это больше похоже на рефлекс, чем реальное желание. Да еще и в башке эта… 

– Ника, – говорю я, как только появляется возможность. 

– Твоя мама здесь. Попросим ее посидеть с ребенком.

– Оставить их одних на сутки? – ухмыльнулся я. – Плохая идея.

– Нагорный, что происходит? – психанула девушка, дерганно убирая свою ладонь из-под моей рубашки и отодвигаясь. Водитель такси бросил взгляд  в зеркало заднего вида, да тут, же наткнувшись на мой, отвернулся. 

– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – новый вопрос, на который у меня нет ответа. 

Ох, видать, хреновый из меня врун. Потому что причина моего отказа далеко не дочь. И я ведь даже скрывать этого особо не хочу. Дерьмо. 

– А что тебе объяснять, Кэм? 

– Мы как прилетели сюда, ты сам не свой. Отдалился от меня совсем. Когда у нас в последний раз что-то было вообще? И это я уже даже не про секс говорю. Когда мы ходили куда-то вдвоем? Просто время вдвоем проводили, когда? 

– Вот буквально сегодня.

– Я про свидание, а не про рабочие встречи! – буркнула Камилла. Все желание с лица подруги слетело махом. И я ее понимаю. Сам себя не то, что не хочу, даже видеть не могу в зеркало от отвращения. Докатился. В отношениях с одной, в голове другая. И все это усложняется привязанностью дочери к Анфисе и идеей-фикс матери, которая даже сегодня, получив от меня выговор за то, что оставила ребенка на Ветрову, раз десять умудрилась мне “мягко и тонко намекнуть”, что девушка была бы мне прекрасной женой и спутницей по жизни. То, что Ветрова младше меня на добрые пятнадцать лет, матушку, кажется, совсем не заботит. И даже то, что на хрен я ей не сдался – Анфисе – тоже не причина держаться от нее подальше. 

– Просто устал, Кэм. Прости, – все, на что хватает моего красноречия. – С тобой это никак не связано, поверь. 

Я выхожу из машины, остановившейся у входа в отель, и придерживаю дверь для Камиллы. Девушка вылетает из такси и, не оглядываясь и не оборачиваясь, уносится вперед.

В номере ситуация лучше не становится. 

Там царит оживление. Ника носится с зайцем от бабушки, а та, в свою очередь, причитая, что слишком стара для догонялок, упорно гонится за хохочущей внучкой. Я, привалившись плечом к стене, наблюдаю за всем с улыбкой, а Камилла, буркнув:

– Всем спокойной ночи, – громко хлопает дверью в свою спальню.

Это плохо, что мне от этого даже вздохнулось легче? 

– Папочка! – заметив меня, летит ко мне на руки мой светловолосый ангелочек. – А я тебя заздалась.

– Скучала?

– Угу. 

– Уф, ну, раз вы приехали, я пойду отдыхать, а то совсем меня стрекоза загоняла! – треплет за щеку Нику моя матушка. А потом тот же самый жест повторяет и с моими небритыми колючими щеками. Странное чувство. Будто я какое-то великовозрастное чадо. 

– Эх, дитя мое, – хохотнула Флоренция, – совсем довел себя! Худой, как жердь, и с мешками под глазами. Хватит уже мучить свою умную голову выбором. Решил ведь уже, и все еще выкобениваешься. Уй, мужики, как дети, ей богу! 

– Ничего я не решил. И иногда я вообще не понимаю о чем ты, мама.

– Сто такое желдь? 

– Ага, не понимает он, – фыркает Флоренция, – как же! А жердь, моя хорошая, это папа твой. Потому что такое же худое и совершенно несгибаемое…

– Бревно.

– Дерево, – одаривает меня возмущенным взглядом зеленых глаз матушка, – но не суть. Все, я ушла, а ты подумай. Хорошенько подумай, Демьян. Ты мальчик у меня умный и решительный. Хватит уже сопли на кулак наматывать, – выдала мне лекцию Флоренция, так и не уточнив, о чем я должен “подумать”, и ушла, больше не говоря ни слова, помахав на прощание из кабины лифта. 

– Ты у меня не делево, не-е-ет, – тянет немного погодя задумчиво Ника.

– А кто, интересно? 

– Мой любимый папочка! 

– Однозначно, – улыбнулся я, чмокнув дочурку в лоб. 

– Мы будем иглать? 

– Давай мы лучше посмотрим мультфильм. Как тебе идея, принцесса? 

– Ула! Пло Олафа посмотлим, да? 

– Как скажешь, мартышка. 

Радости ребенка не было предела. Смышленая мелочь уже полетела искать свое любимое “Холодное сердце” с так обожаемым ею снеговиком Олафом. Кстати, надо на досуге поискать ей игрушку с этим смешным чуваком.

Я, приняв душ и переодевшись в простую домашнюю одежду, усаживаюсь к Нике на кровать в ее детской комнате. Позволяю себе хотя бы на эти пару часов, что ребенок рядом, отключить свой мозг. Сначала болтаю с Никой на ее “важные темы”, отвечаю на ее бесконечные “почему”, а потом просто обнимаю, когда принцесса, под мультик сладко засопев, засыпает у меня под боком. 

Я уже и сам практически уснул в кровати дочери. Глаза закрылись, и сознание начало уплывать. Но пиликнувший мобильник вернул в реальность.

Осторожно выбравшись из постели и отключив телевизор, нащупал рукой на прикроватной тумбе телефон и открыл новое входящее сообщение. Сразу не сообразив, какое имя у отправителя, а только вчитываясь во всего два пришедших слова:

“Это ты?” – понимаю, что внутри они, вопреки всему, вызывают слишком много радости одним своим присутствием.

Читаю снова, и сердце начинает биться быстрее.

Необъяснимо, но факт. 

Анфиса 

Вернувшись с работы, я еле доползла до кровати и на добрых два часа выпала из жизни. Сон был тревожный от гудящего роя мыслей, а после подъема голова начала только больше болеть. И только с возвращением Светки домой думы слегка отпустили. Было не до них, потому что подруга весь вечер щебетала без умолку, чем с успехом меня отвлекала. 

– Все готово, – заявила Светлана, влетая в комнату с тазиком попкорна, запрыгивая с ним же ко мне на диван. – Что смотрим?

– Ты говорила, какой-то новый боевик вышел, – без особого энтузиазма напомнила я, щелкая пультом.

– Ага, с красавчиком Рейнольдсом. Но ты же его не любишь?

– Да все равно, – отмахнулась я, – включай, что нравится, а я так, чисто компанию составлю.

– Ну, так неинтересно, Фис!