Второй удар гонга - Кристи Агата

– Я и сам толком не понимаю, зачем я пришел, – сказал Эван Ллевеллин. Руки его нервно подрагивали, темные глаза запали от напряжения последних дней. Он старался не смотреть в лицо собеседнику и, похоже, чувствовал себя от его дотошных вопросов неуютно. – Сам не знаю, зачем я к вам пришел, – повторил он. – Но куда, черт возьми, мне было идти? Что, черт возьми, я должен был делать? Беспомощность – это… Мне попалось ваше объявление, и я вспомнил, как однажды вас хвалил один мой приятель… И… Да! Потому-то я и пришел. Может быть, это дурацкая затея. В такой ситуации, наверное, вообще невозможно что-нибудь сделать.

– Не думаю, – сказал мистер Паркер Пайн. – Я именно тот человек, к которому следует обращаться в подобных случаях. Я специалист по несчастьям. Это происшествие, видимо, причинило вам немало страданий. Вы уверены, что точно изложили ход событий?

– По-моему, я ничего не упустил. Пойнтц достал бриллиант, пустил его по кругу, чертова девчонка приклеила его к своей дурацкой сумке, но, когда взяла ее, камень уже исчез. Мы обыскали всех, даже Пойнтца – он сам настоял на этом, – и в комнате никого больше, клянусь, никого больше не было. И никто не выходил!

– Даже официанты? – спросил мистер Паркер Пайн.

Ллевеллин покачал головой.

– Они вышли раньше, прежде чем Эва провернула этот свой фокус, а потом мистер Пойнтц запер дверь, именно чтобы никто не вошел. Нет, камень взял кто-то из нас.

– Да, похоже, что так, – задумчиво сказал мистер Паркер Пайн.

– Да еще эта чертова газета, – печально сказал Эван Ллевеллин. – Я видел, что они подумали… Это была единственная возможность.

– Расскажите подробнее.

– Все очень просто. Я открыл окно, свистнул разносчику, бросил ему вниз монету, и он закинул газету в окно. Понимаете, получается, это была единственная возможность вынести бриллиант из комнаты, то есть я единственный мог бы бросить его сообщнику, который ждал под окном.

– Нет, должна была быть и другая, – сказал мистер Паркер Пайн.

– Что вы имеете в виду?

– Если вы не выбросили бриллиант в окно, то другая возможность должна была быть.

– Вот оно что, понимаю. Я-то было решил, будто вы уже что-то поняли. Что ж, лично я могу сказать только одно: я не выбрасывал бриллиант. Едва ли стоило ожидать, что вы мне поверите… Что мне вообще кто-то поверит.

– Я вам верю, – сказал мистер Паркер Пайн.

– Неужели? И почему же?

– Вы не похожи на преступника, – сказал мистер Паркер Пайн. – Не похожи на человека, который в состоянии украсть. Возможно, вы могли бы совершить какое-нибудь другое преступление, но не будем об этом. Так или иначе лично я уверен, что к пропаже «Утренней звезды» вы не имеете ни малейшего отношения.

– Зато все остальные думают именно так, – с горечью сказал Эван Ллевеллин.

– Понимаю, – сказал мистер Паркер Пайн.

– Они так тогда на меня посмотрели. Мэрроуэй просто поднял с пола газету и выглянул в окно. Он ничего не сказал. Но Пойнтц сразу сообразил. И я понял, о чем они подумали. Они ничего не сказали, но все равно подумали.

Мистер Паркер Пайн сочувственно кивнул головой.

– Это самое неприятное, – сказал он.

– Да. Когда тебя подозревают. Ко мне приходил один парень, задавал вопросы… Он сказал: обычная проверка. Наверное, полицейский в штатском. Очень тактичный, никаких намеков. Просто спросил, не было ли у меня случайно денежных затруднений, из которых мне вдруг удалось выпутаться.

– А они были?

– Были, но потом я удачно поставил на двух лошадей. К сожалению, я сделал ставки на скаковом кругу, так что мне нечем подтвердить, откуда деньги. Никто этого, конечно, не в состоянии опровергнуть, но ведь если бы кто-то решил солгать, чтобы скрыть, откуда у него деньги, он так и сказал бы.

– Согласен. Впрочем, для того, чтобы предъявить вам обвинение, этого недостаточно.

– О! Я не боюсь ни обвинения, ни ареста. В каком-то смысле это было бы даже проще. Я ведь знаю, украл я камень или нет. Беда в том, что все они все равно думают, будто его взял я.

– Они или она?

– Что вы имеете в виду?

– Ничего особенного, лишь позволил себе сделать предположение, не более того. – Мистер Паркер Пайн снова взмахнул своей мягкой ручкой. – Но ведь в вашей компании был один человек, чье мнение вам особенно важно. Например, миссис Растингтон.

Смуглые щеки Эвана Ллевеллина зажглись румянцем.

– Почему именно она?

– Ах, дорогой мой. Там, разумеется, присутствовал человек, чьим мнением вы дорожите, и, скорее всего, это дама. И кто бы это мог быть? Девочка-американка? Леди Мэрроуэй? Но если бы вы на самом деле украли камень, то скорее поднялись бы в ее глазах, чем упали. Мы с ней немного знакомы. Так что совершенно очевидно, что это миссис Растингтон.

С трудом Ллевеллин произнес:

– Она… Один раз ей уже не слишком повезло. Муж у нее оказался отъявленный подонок. И теперь она никому не доверяет. Она… Если она решит…

Ллевеллин замолчал.

– Разумеется, – сказал мистер Паркер Пайн. – Понимаю, дело очень важное. Найти вора необходимо.

Эван коротко рассмеялся.

– Легко сказать.

– Сделать тоже несложно, – сказал мистер Паркер Пайн.

– Вы так думаете?

– О да, задача мне понятна. Мы можем исключить почти всякую возможность вынести камень. Значит, решение должно быть очень простым. Кажется, у меня есть одна идея…

Не смея поверить своему счастью, Ллевеллин смотрел на него во все глаза.

Мистер Паркер Пайн вынул блокнот и ручку.

– Пожалуйста, будьте любезны, коротко опишите здесь все, что произошло в тот вечер.

– Но ведь я только что это сделал.

– Я хочу знать, кто как выглядел, цвет волос и прочие подробности.

– Но зачем, мистер Паркер Пайн, что это даст?

– Очень многое, молодой человек, очень многое. Для моей классификации.

Недоверчиво Эван взял ручку и принялся описывать внешность каждого из приглашенных.

Мистер Паркер Пайн прочел, отпустил парочку замечаний, убрал блокнот и сказал:

– Отлично. Между прочим, вы, кажется, говорили, будто кто-то разбил бокал?

Эван снова взглянул на него с недоумением.

– Да, бокал упал, и потом кто-то на него наступил.

– Осколки пренеприятная вещь, – сказал мистер Паркер Пайн. – А чей это был бокал?

– Кажется, Эвы.

– Ах вот как! А кто сидел с ней рядом?

– Сэр Джордж Мэрроуэй.

– Вы не заметили, кто именно смахнул бокал со стола?

– Боюсь, нет. Неужели это важно?

– Не очень. Нет. Скорее просто пустое любопытство. Ну что ж, – мистер Паркер Пайн поднялся, – всего хорошего, мистер Ллевеллин. Приезжайте дня через три. Думаю, к тому времени, все прояснится.

– Вы не шутите, мистер Паркер Пайн?

– Дорогой сэр, когда речь идет о делах, я не шучу. Это может оттолкнуть клиентов. Пятница, одиннадцать тридцать, вас устроит? Благодарю.

Утром в пятницу Эван вошел в кабинет мистера Паркера Пайна в полном смятении чувств. Надежды сменялись отчаянием.

С сияющей улыбкой мистер Паркер Пайн поднялся навстречу.

– Доброе утро, мистер Ллевеллин. Садитесь. Не хотите ли сигарету?

Ллевеллин отвел рукой предложенную коробку.

– Ну как? – спросил он.

– Все в порядке, – сказал мистер Паркер Пайн. – Вчера вечером полиция арестовала эту банду.

– Банду? Какую банду?

– Банду Амальфи. Я о них вспомнил сразу, как только вы рассказали свою историю. Я узнал их методы, а после того, как вы описали внешность приглашенных, то и сомнений не осталось.

– Что же это за банда?

– Сам Амальфи, его сын и невестка, Пьетро и Мария, если они действительно муж и жена, хотя, впрочем, вряд ли.

– Не понимаю, при чем здесь итальянская банда.

– Все очень просто. Имя у них итальянское, происхождение, конечно, тоже, но уже старый Амальфи родился в Америке. Действует он всегда одинаково. Приезжает в Европу, знакомится с известным в деловых кругах человеком, который занимается драгоценностями, представляясь при этом настоящим именем какого-нибудь американского бизнесмена, и выкидывает очередной фокус. На этот раз он приехал затем, чтобы похитить «Утреннюю звезду». Чудачества Пойнтца хорошо известны. Роль дочери Литерна сыграла Мария Амальфи – удивительное создание, ей по меньшей мере лет двадцать семь, а до сих пор почти всегда играет шестнадцатилетнюю девочку.