Видения судьбы (ЛП) - Мерседес Сильвия

Может, это ведьма приказала Кефану забыть, как он закрыл Барьер. Может, это ведьма приказала ему забыть последние мгновения с Нейном. Может, она забрала дневник Нейна, чтобы другие не узнали о Пророке в Водехране. Может… может…

Кефан посмотрел в глаза Айлет. Впервые за их знакомство Айлет не видела строгости на его лице, и он не кривил губы. На лице было открытое горе.

— Мы не те, кем себя считаем, — сказал он. — Все мы, — он сглотнул и отвел взгляд на горизонт на западе, где лежал каструм Брекар. — Боюсь, под конец мы обнаружим, что все это время настоящими монстрами были мы.

Айлет не знала, что сказать. Она отцепила руку от луки, хотела протянуть ее к венатору. Сказать, что понимала. Что она напала бы на Террина, чтобы спасти Нилли. Но это было не одно и то же. Террин не был ее братом по охоте. Это было совсем другое.

Кефан выпрямился в седле и тряхнул головой.

— Богиня с тобой, венатрикс ди Фероса, — сказал он.

— Богиня с вами, венатор ду Там, — ответила она и с серьезным видом отсалютовала его, ее кулак был прижат к сердцу. — Надеюсь, вы найдете исцеление в каструме Брекар.

Кефан кивнул и отсалютовал в ответ. Он без слов погнал коня по западной дороге к границам Водехрана. Айлет проводила его взглядом. Он выглядел сломлено, хоть и сидел с прямой спиной в седле.

Мгновение казалось, что она могла разглядеть второго всадника с ним — охотника в капюшоне, не покидающего мысли Кефана, даже когда его душа была потеряна.

Как одиноко было служить Ордену Эвандера! Айлет повернулась к восточной дороге, направила Честибора по ней. Она видела перед глазами Холлис, сердце забилось быстрее. Она никогда не понимала, почему ее наставника не хотела отпускать ее. Это казалось нечестным и даже жестоким.

Теперь она подумывала, что венатрикс просто боялась одиночества, если ученица уедет.

— Ларанта, — прошептала она, потянувшись к своей тени. Но ответом был только гул подавляющих чаропесен. Ее ждал долгий путь в Милисендис в одиночку.

Так она думала, пока, миновав холм, не увидела впереди Террина, он остановился, но его лошадь нетерпеливо рыла землю. Он был повернут к ней напряженной спиной, глядел на горизонт на востоке. Но не уезжал. Ждал, пока она догонит?

Проклятье. Хоть до этого она вздыхала из-за одиночества, не такое решение она хотела. Но Кефан уехал. А Террин стал ее братом по охоте на несколько недель или месяцев.

Айлет направила Честибора к Террину. Тот не взглянул на нее, пришпорил лошадь, и они ехали бок о бок какое-то время, не говоря, солнце садилось за их спинами. Сердце Айлет неприятно билось. Почему он хотел ехать с ней? Чтобы подчеркнуть свое неодобрение ледяным молчанием?

— Что? — осведомилась она, наконец, рявкнув слово. Она повернулась в седле к венатору, хмурясь.

Террин сглотнул, мышцы сжались в горле.

— Я кое-что понял, — сказал он.

Айлет приподняла бровь и ждала.

— Я понял, что ни разу не благодарил тебя. За спасение моей жизни.

Он чуть не сбил ее этим с седла.

Айлет тряхнула головой, убеждая себя, что ослышалась.

Он посмотрел в ее сторону на миг.

— От проклятия, — сказал он. — Проклятия Нейна у ворот. И я умер бы, еще не ступив в Милисендис, если бы ты не действовала быстро. Спасибо.

— Это… было давно, — сказала Айлет. Пару дней назад, а казалось, что прошли годы.

— Да.

— Я… почему ты думаешь, что должен…? Что могло…? — она почесала шею под длинной косой, повернулась к пейзажу между ушей Честибора. Выдохнув, она сказала. — Не за что.

Было тихо еще милю. Айлет подумывала несколько раз пришпорить Честибора и унестись вперед, подальше от давящего молчания венатора. Но что-то сдерживало ее. Вопрос горел в ее голове, и ей нужно было его задать. Вопрос, ответ на который нужно было узнать перед тем, как решать, сможет ли она терпеть его общество.

— Что бы ты сделал?

Еще один взгляд. И молчание.

Айлет попробовала изменить вопрос.

— Если бы я ушла прошлой ночью. В лесу. Если бы я оставила тебя с Нилли, ты бы убил ее?

Он не сразу ответил. Но было что-то в его молчании, что она боялась определять. Нечто…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Правда пришла к ней ясно, словно он высказал это вслух. Она почти видела это перед глазами — как он смотрел бы, как она уйдет подальше. И как он повел бы Нилли за руку во тьму леса к Барьеру.

Она видела, как он отправил бы туда девочку.

Она знала это. Знала с большей уверенностью, чем знала то, что сама сделала бы на его месте. Что-то в ритме души, едущей рядом с ней, говорило ей правду: венатор Террин не убил бы ребенка.

— Мы — слуги Эвандера, — сказал он. — Мы служим по воле Богини. У нас долг перед душами этого мира. Мы должны чтить этот долг, какой бы ни была цена.

Хороший ответ. Ответ венатора.

Но это была не правда. И она знала это.

Айлет пристально смотрела на него. После долгого мига борьбы с собой он поймал ее взгляд, его лицо было как камень, покрытый инеем. Но в глазах было некое отчаяние. Она видела в его взгляде тот же вопрос, что задавала себе.

Если мы не верны закону Эвандера… то кто мы?

Еретики. Ведьмы.

Айлет замедлила Честибора, и Террин уехал вперед. Она дала коню идти медленно, чтобы венатор пропал за поворотом далеко впереди.

Только тогда она выдохнула. Грудь болела. Она прижала ладонь к сердцу, словно могла так успокоить его безумное биение. Какое-то время она могла лишь дышать, прогоняя беспорядочные мысли из головы.

Ларанта подняла голову, давя на чары подавления.

«Госпожа? — ее голос было едва слышно за чаропеснями. — Госпожа, мы поохотимся?».

— Еще нет, милая, — ответила Айлет. — Скоро. Обещаю. 

ЭПИЛОГ

 Нилли уткнулась лицом в плечо женщины. Она рыдала, тело содрогалось от волн ужаса. Она хотела к маме, к отцу, даже в утешающие объятия высокого мужчины, который нес ее по лесу. Но была только эта женщина, крепко сжимающая руками маленькое тело Нилли.

— Тише, крошка, — шептала женщина. — Не плачь. Ты в безопасности. Я не дам никому навредить тебе. Ни тебе, ни той красоте внутри тебя. Так что тише, милая.

Голос был грубым, но ритм ее слов успокаивал. Нилли устала и задремала, голова покачивалась у костлявого плеча. Она с благодарностью погрузилась в сон, где рядом с ней появился призрак. Словно лунный свет в облике существа, похожего на кота с крыльями за спиной. Он обвил крыльями душу Нилли, притянул ее к себе и покачивал.

«Не переживай, — шептало существо. — Ты не одна».

— Мама! — слезы покатились по лицу Нилли даже во сне.

«Мамы уже нет, — ответило существо. — Но она все еще тебя любит».

Нилли икнула от всхлипа. Она прижалась сильнее к призраку, почти пропала под теми крыльями.

— Не бросай меня, — взмолилась она.

«Я никогда тебя не брошу. Они не заберут меня у тебя».

Нилли резко проснулась, покинула объятия крылатого существа. Она уже не была на руках ведьмы, уже не была под ветвями в лесу. Она смотрела на темные стены большой одинокой комнаты. Рассвет проникал в разбитые окна, открывал сломанную мебель, сгнившие шторы, отчасти сгоревший ковер на холодном каменном полу. Одна стена почти развалилась. Нилли сидела в провалившемся кресле, прикрытом одеялом.

Женщина была в другой части комнаты, отодвигала камни разбитой стены. Нилли с неуверенностью смотрела на нее, боясь заговорить и пошевелиться. Пока она смотрела, женщина откопала старый шкаф. Одна стенка была примята, и когда женщина открыла дверцы, Нилли увидела, что все полки внутри обвалились, содержимое разбилось и разлилось.

— Испорчено, — буркнула женщина, подняла половину стеклянной бутылки. — Почти вековая коллекция… кровь из сотен источников… и все пропало. Гадкие венаторы. Но… ах!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она бросила осколок бутылки. Ее ладонь нырнула в обломки и вытащила маленькую целую бутылочку. Ее черные грани сияли в свете рассвета.

— Это подойдет.

С этими словами женщина вытащила нож из-за пояса. Нилли вжалась в кресло, но женщина не смотрела на нее. Она подняла нож, клинок был в крови. Она заговорила на жутком языке. Пятна крови на клинке двигались, по ним пошла рябь. Женщина наклонила нож, чтобы кончик был над краем бутылочки, все еще произнося заклинание. Свежая красная кровь полилась струйкой по стальному краю, капала в бутылочку, наполняя ее наполовину.