Тысяча порезов (ЛП) - Малком Энн

Я ожидала увидеть злодеев. Скорее всего, мужчин. Таких людей, как Феликс, который всегда был рядом, но не разговаривал со мной со вчерашнего вечера.

Я не ожидала увидеть пожилую пару. Достаточно взрослых, чтобы годиться мне в родители.

Они прибыли до того, как я спустилась по лестнице. Я была раздражена и взбешена. Много времени потратила на свою внешность. Кристиан хотел, чтобы я выглядела соответственно. И вместо того чтобы восстать против этого приказа, я подчинилась.

Черный цвет казался подходящим выбором. Шелковое платье. Косой вырез, низко на груди. Идеально для изумрудного ожерелья в форме слезинки, которое я нашла в одном из ящиков своего гардероба. Наверное, стоит тысячи долларов. Десятки тысяч.

Было еще пять таких же. Подходящие серьги. Браслеты. Богатство вызывало у меня отвращение и в то же время манило к себе.

Я завила волосы так, чтобы они длинными волнами падали мне на спину. Нанесла яркий макияж на глаза. Завершила образ изумрудными туфлями на каблуках, веревочки облегали икры.

Не надела нижнего белья. Даже лифчик. Если в столовой будет прохладно, мои соски проступят сквозь тонкую ткань. Но мне было наплевать.

Я выглядела великолепно. Удивительно. Больше похожа на себя, чем когда-либо. Моя кожа вибрировала, когда я выходила из своей комнаты и спускалась по лестнице, каждая клеточка тела была наэлектризована. Я никогда не чувствовала себя более живой.

Я не боялась. Не так, как должна была.

Когда спустилась вниз, они были в комнате, которую богатые люди называли «гостиной». Хотя какая тут гостиная без телевизора? К счастью, там был бар, где Кристиан смешивал «Олд фешен».

Мой любимый напиток.

Я попыталась вспомнить, говорила ли я ему когда-нибудь об этом, когда двое других людей в комнате дали о себе знать. Какой бы разговор ни велся, он прекратился, когда они заметили меня и повернулись ко мне лицом.

Поскольку готовилась к встрече с какими-то головорезами из мафии, я остолбенела.

— Ah, il tesoro (прим. перев. Ах, сокровище), — поздоровался мужчина с идеальным итальянским акцентом, направляясь ко мне. — Ты Сиенна, — в его голосе звучала теплота. Тепло, которое я не хотела одобрять, но все же одобрила, повинуясь инстинкту.

Мужчина был красив, хотя ему было где-то за семьдесят. Морщины на его лице были глубокими, но они только делали его более привлекательным. Он — высокий, широкоплечий, и, очевидно, что под его строгим костюмом в тонкую полоску все еще было приличное количество мускулов. Мужчина также выглядел удивительно знакомым, хотя я не могла его вспомнить.

Мужчина, о котором шла речь, притянул меня к себе для двух поцелуев, по одному в каждую щеку. Его прикосновение не нервировало меня, как от Грега Харриса. Голос его был теплым, успокаивающим, отеческим.

— Она прекрасна, да? — спросил он женщину, которая тоже встала, чтобы поприветствовать меня.

Наверное, примерно того же возраста, но она была совершенно неподвластна времени. Безупречная кожа, даже с легкими морщинками. Были какие-то щипки, подтяжки, но это делали только самые лучшие косметологи. Чтобы сохранить безупречное совершенство, а не пытаться его создать.

Ее волосы были полностью белыми и собраны сзади в свободный конский хвост. Белая шелковая блузка, заправленная в сшитые на заказ белые брюки. Все ее украшения были золотыми. На пальцах красовалось множество колец с бриллиантами, ногти были выкрашены в нежно-розовый цвет.

— Да, я вижу, что она красива. — Ее голос был более резким, чем я ожидала, основываясь на мягкости ее черт. Не враждебный. Просто сильный. — Мой муж был так увлечен красотой, что даже не представился. — Она сделала это замечание подразнивающим голосом. Но это намекало на то, что у нее была вся власть, несмотря на то, каким грозным мог быть ее муж.

— Для этого у меня есть жена, — ответил он.

— У которой тоже есть имя, — усмехнулась она, сжимая мои руки в своих. Не рукопожатие. Ласка. По-матерински.

Нечто, что нельзя подделать. Они хотели, чтобы я чувствовала себя желанным гостем, чувствовала себя комфортно, даже несмотря на то, что они знали реальность ситуации. Я почувствовала, что потеряла равновесие. Пришла, нарядилась, готовая стрелять репликами в неизвестных людей, или преступников, или кого там еще, черт возьми.

Я не была готова к этому. К этим людям. Мафиозная версия Курта Рассела и Голди Хоун.

— Я — София, — женщина, все еще держа меня за руки, сжала их. Хотя ее голос был безупречен, что-то блеснуло в ее глазах. Что-то удивительно похожее на отчаяние.

— А это мой муж, Винсенций.

Я моргнула.

Винсенций Каталано. Бывший руководитель различных компаний, связанных с семьей. Он был главой семьи.

Бывший глава гребаной мафиозной семьи. И он был теплым. Дружелюбным. Он мне нравился.

— Мы так рады, что Кристиан наконец женится, — добавила она, еще раз сжимая мои руки, прежде чем отпустить.

Мужчина, о котором шла речь, тот, кто оставался на заднем плане во время этого обмена репликами, появился у моего локтя.

Он стоял совсем близко. Пальцами коснулся моих, когда протянул мне «Олд фешен», затем прижал их к пояснице. Мы были близки так, как только могут быть близки люди, но это ощущалось по-другому. Он протягивал мне мой любимый напиток, стоя с двумя людьми, которые разговаривали с ним как родители, наблюдающие за происходящим со счастьем и одобрением.

— Ты уже начала все планировать? — спросила София.

В животе у меня заурчало.

Да, я начала планировать. Планировать побег и уничтожение семьи преступной организации.

— Нет, все произошло довольно быстро. — Я многозначительно посмотрела на Кристиана. Чего я не сделала, так это не вырвалась из его объятий. Не выплеснула свой напиток ему в лицо и не закричала во всю глотку, как хотела.

— Могу себе представить, — сказала София с блеском в глазах. Женщина все знала. Она не дружелюбная мамочка, даже сейчас, на склоне лет. Они оба были опасны, я это чувствовала.

— Ну, не волнуйся, милая. Вот для чего я здесь. Я помогу тебе подготовиться к свадьбе. Спланировать все, если хочешь. Ты, наверное, очень потрясена.

Я обратила глаза к Кристиану. Он уже наблюдал за мной. Я почувствовала электрический разряд, когда наши взгляды встретились.

— Да, потрясена — не то слово, — ответила я, не сводя глаз с Кристиана.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, молча бросая вызов.

Смешок пробил тот пузырь, в котором мы на мгновение остались.

Я неохотно отвела взгляд от Кристиана, чтобы посмотреть на Винсенция, ухмыляющегося от уха до уха.

— Я думаю, что все получится, — кивнул он понимающе. — Ты идеально подходишь ему, дорогая.

Я крепче сжала свой бокал, готовясь ответить, но рука Кристиана сжалась на моей талии.

— Да, он встретил достойного соперника, это точно, — ответила я, хотя и не сводила глаз с Кристиана, дабы убедиться, что он понял, о чем я говорю.

Я объявляла ему войну.

Ужин продолжался несколько часов.

Мне все нравилось.

Признать это было трудно. Чертовски трудно. Мне нравились Винсенций и София, несмотря на то, кем они были, несмотря на то, что они знали. Они были милыми. Обаятельными. Но с некоторым преимуществом.

Это было совсем не похоже на ужин с родителями Пита, который всегда был напряженным, спорным, неудобным, несмотря на усилия его матери. Единственная причина, по которой все не убивали друг друга, заключалась в выпивке.

Но здесь нет никакого напряга. Лишь факт того, что я здесь против своей воли. Факт, о котором забыла на протяжении большей части ужина.

Я не знала, какого разговора ожидать от нынешнего и предыдущего Дона мафии и женщины, которая явно была частью повседневных дел семьи. Возможно, разговоры о взятках, убийствах, конкурирующих семьях, пытающихся забрать то, что принадлежало им… Но ничего такого. София задавала вопросы о моей работе, о моей матери — хотя она быстро ушла от темы, когда я сказала, что мама умерла, таким тоном, который давал понять, что я не хочу говорить об этом. В ее глазах была нежность, сочувствие, которое чуть не заставило меня расплакаться. Просто немыслимо. Я ни разу не плакала из-за своей матери. Ни когда она рассказала мне о своем диагнозе, ни когда ужасная болезнь забрала ее, и даже когда ее предали земле. Но здесь, в том, что я считала холодной и негостеприимной средой, мои эмоции рвались на поверхность. К счастью, я проглотила их обратно, когда разговор вернулся к ужину, новому шеф-повару, политике и литературе.