«Если», 1994 № 10 - Ричард Маккенна

Иначе кто-нибудь нашел бы его, подобрал и перенес поближе к площадке. А так он явно лежал на тот самом месте, на которое упал, чтобы уже никогда не подняться. Точнее, он, вероятно, окончательно отказался от борьбы, не в силах совладать с той безжалостной тварью, которая ему противостояла. Да, нацарапал свое сообщение и замер в неподвижности, окутанный безмолвием, ничуть не тронутым его отчаянными усилиями.

Я встал и спрятался от палящего зноя в тени вездеходов. Амелия и Брилл присоединились ко мне. Мы стояли и смотрели на бездыханное тело.

— Странная надпись, — заметил Брилл. — Чтобы человек перед смертью написал такое. «Не алмаз»… Когда умирают, думают обычно не об алмазах.

— А что если это предупреждение? — предположила Амелия. — Предупреждение тем, до кого дошли слухи о здешних сокровищах? Мол, алмазов нет и не ищите, и дальше идти незачем.

— Подобных слухов на Луне не возникало, — возразил я, недоуменно покачав головой. — Во всяком случае, я ничего такого не слышал, а мне известен, думаю, каждый слух, какой когда-либо ходил среди старателей.

— А остальное? — прошептала Амелия. — Те две буквы…

— «Когда», — отозвался Брилл. — «Вода», «еда» — что угодно.

— Может, это не конец, а начало, — не согласился я. — Скажем, «дальше».

Я вышел из тени и вновь приблизился к облаченному в скафандр трупу. Нагнулся, чтобы повнимательнее рассмотреть сообщение, но ничего нового, ничего сколько-нибудь примечательного не обнаружил. Другие буквы и слова исчезли без следа. Лунный ластик поработал на славу.

Пожалуй, с горечью подумал я, было бы гораздо лучше, чтобы надпись не сохранилась вообще. То, что уцелело, только раздражало. В пыли было нацарапано сообщение — наверняка, очень важное. По крайней мере, таким его полагал умирающий.

Мне казалось, что в сообщении заключался некий символический смысл. То было проявление человеческой уверенности в завтрашнем дне, твердой убежденности в том, что жизнь продолжается; даже на пороге смерти человек пытался что-то передать своим собратьям, даже здесь, на зловещей, пустынной и враждебной планете, исполненной первобытной ненависти ко всему живому, он был уверен, что рано или поздно сюда придут другие и в конце концов победят неведомое зло.

Я повернулся и направился к вездеходам.

Амелия и Брилл смотрели на небо.

— Они снова взялись за свое, — сказал Брилл, когда я оказался рядом.

На небосводе и впрямь появилось давешнее облако, клубившееся и сверкавшее, словно маяк, или сигнальный огонь, или лампа в окне.

Меня вновь обуял страх. Облако пугало сильнее, чем безмолвие, чем ослепительная белизна в сочетании с кромешной тьмой, чем великое и безразличное Ничто.

Интересно, почему Брилл сказал «они»? С чем или с кем связывал он это облако?

Постояв и посмотрев вдаль, я отвернулся.

— Пора перекусить и подремать, а там снова в путь.

Каменные стены, что возносились над поверхностью на добрую тысячу футов, образовывали нечто вроде ворот, в которые уводила колея. Точнее, колеи — их было много, и они четко отпечатались в пыли и там, где гусеницы вездеходов раскрошили гальку. Множество машин проехало через ворота, чтобы не вернуться назад.

Я остановил вездеход и подождал, пока к нам подъедет Амелия.

Все настойчиво твердило о ловушке. Глупости, какая может быть ловушка на Луне? Кому ее тут устраивать? Разве что она — творение самой планеты. Да, на Луне водятся «собачки» и растут лишайники, однако последние всего-навсего особый сорт растений, кишащих, вдобавок, особого рода микробами. Но «собачки» — кто они такие? Сгустки живой энергии? Разумные болотные огоньки? Наделенные сознанием римские свечи? Одному Богу известно, что они собой представляют и какую преследуют цель. А также с какой стати привязываются к людям и притворяются домашними животными.

Я вновь окинул взглядом стены — черные, поскольку находились в тени, и неизмеримо громадные, этакие резные монолиты, от вершин которых отражались лучи солнца.

Я посмотрел на Амелию. Она помахала рукой, давая знать, что у нее все в порядке и можно двигаться дальше.

Коридор вел прямо вперед. Интересно, какие геологические катаклизмы способствовали его появлению, какие силы рассекли скалы и проделали этот проход? На Земле подобные ущелья обычно пробивает вода, однако на Луне воды нет и никогда не было — во всяком случае, в таком количестве, чтобы прорубить в толще камня столь грандиозный каньон. Может, лунотрясение или некое фантастическое стечение обстоятельств — скажем, тот гигантский метеор, благодаря которому и возник Тихо?

Коридор слегка забрал вправо, затем круто свернул влево, и, когда мы обогнули скалистый выступ, мне в глаза ударило солнце. Светофильтры были опущены, однако после более-менее долгой дороги в темноте солнечный свет показался ослепительно ярким, и прошло некоторое время, прежде чем я сумел определить, где мы находимся.

Мы очутились в амфитеатре, похожем на кратер внутри кратера, правда, стена, что опоясывала амфитеатр, была слишком уж ровной. Никаких склонов, одна стена, перпендикулярная поверхности, гладкой, будто пол в гостиной. Пейзаж дополняли типичные для Луны детали: причудливые, зазубренные пики, смахивавшие на огарки свечей, многочисленные крохотные воронки, жутковатого вида холмы и перекрещивающиеся трещины. Стена образовывала полукруг и смыкалась со стеной, скажем так, большого кратера, которая была уже не ровной, а покатой. Разглядывая ее, я понял, что смотрю на южный склон Тихо, значит, мы пересекли кратер из конца в конец.

Но это было еще не все.

Посреди малого кратера стояли два космических корабля — красные корпуса, увенчанные серыми куполами. А вокруг, сверкая на солнце, замерли вездеходы.

Повсюду валялись ящики и какие-то бесформенные тюки.

Впрочем, звездолеты, вездеходы и все остальное я воспринял поначалу как нечто нереальное. Первое, о чем я подумал: Амелия оказалась права. Откровенно говоря, до последнего момента я не очень-то верил, что мы отыщем корабли Третьей лунной экспедиции. Наша вылазка напоминала поиски Эльдорадо: погоня за великолепным блуждающим огоньком по запретной территории.

Только теперь я сообразил — хотя, должно быть, смутно догадывался с самого начала, — что бесформенные тюки не что иное, как скафандры. Передо мной лежали все те, кто бесследно исчез в Тихо.

Почти все. Двоим удалось выбраться: тому, кто нацарапал сообщение в пыли, и тому, на кого натолкнулся на внешнем склоне кратера брат Амелии.

Здесь присутствовала опасность, ощущалась некая угроза, таилась смерть. Место, казалось, было пропитано ощущением тревоги.