Человек-амфибия (первоначальный, журнальный вариант романа) - Александр Беляев

— Что?!. — Бальтазар быстро поднялся и, задыхаясь, схватил Кристо за руку. — Говори скорее!

— Скажу, только ты не перебивай, а то я забуду, что надо сказать. Нашелся Ихтиандр. Я верно сказал: он был в потонувшем корабле. Мы отплыли дальше, а Ихтиандр выплыл и поплыл домой…

— Где же он? У Сальватора?

— Да, у Сальватора. Но только он мало бывает дома. Ихтиандр сказал мне по секрету, что он разыскал какого-то Ольсена, который «руководит восстанием», — так и сказал, — восстанием рабочих и бедных индейцев-фермеров, а Ихтиандр теперь помогает Ольсену. Каково? А? Говорят, об этом и в газетах пишут. Знаешь, брат, я, признаюсь, сомневался, что Ихтиандр твой сын. А теперь и сам верю. Ихтиандр наш. В нем наша кровь. Он с нами и за нас. Я очень полюбил его!..

На этот раз Кристо не лгал. Начав с предательства, он незаметно для себя привязался к Ихтиандру и полюбил его.

Из всего, что говорил Кристо, Бальтазар услышал и понял только одно: Ихтиандр найден. Старый индеец весь трясся от волнения:

— Я пойду к нему, к Сальватору, и потребую, чтобы он вернул мне моего сына…

Кристо с сомнением покачал головой:

— Не отдаст… Сальватор хочет запереть Ихтиандра, не пускать его плавать в море. Это уж я потихоньку отпускаю его…

— Отдаст! Если не отдаст, я убью Сальватора. Идем сейчас, же!

Кристо испуганно замахал руками:

— Подожди хоть до завтра. Я едва отпросился у Сальватора навестить свою «внучку». Сальватор стал такой подозрительный. Смотрит в глаза — как ножом режет. Прошу тебя, подожди до завтра.

— Хорошо. Я приду к Сальватору завтра. А сейчас я пойду туда, к заливу. Может быть, хоть издали увижу в море моего сына…

Всю ночь Бальтазар просидел на скале у залива, всматриваясь в волны. Море было бурное. Восточный ветер налетал шквалами, срывал пену с верхушек волн и разбрасывал ее по прибрежным утесам. Прибой грохотал камнями и шумел песком. Луна, ныряя в быстро несущихся по небу облаках, то освещала переливчатые изгибы волн, то скрывалась. Эта смена света и теней еще больше затрудняла возможность увидеть что-нибудь среди пенившегося океана.

…Рассвет застал Бальтазара сидящим в той же неподвижной позе на прибрежном утесе. Из темного океан сделался серым, но он был так же пустынен и безлюден…

Вдруг Бальтазар встрепенулся. Его зоркие глаза заметили какой-то темный, качавшийся на волнах предмет… Человек! Быть может, утопленник? Он лежит на спине, руки заложены за голову… Неужели он?

Бальтазар не ошибся. То был Ихтиандр. Этой ночью он наделал много неприятностей своим врагам и теперь, вернувшись в залив, решил отдохнуть, качаясь на волнах, как любил это делать в детстве.

Бальтазар поднялся и, прижав руки к груди, закричал:

— Ихтиандр! Сын мой!.. — и, протянув руки, старик бросился в бушующее море. При падении он глубоко нырнул. А когда выплыл, на поверхности уже никого не было. Отчаянно борясь с волнами, Бальтазар попытался нырнуть еще раз, но огромная волна подхватила его, перевернула, выбросила на берег и с глухим ворчаньем откатилась…

Весь мокрый, Бальтазар встал, посмотрел на волны и тяжело вздохнул:

— Неужели мне почудилось?..

Когда ветер и взошедшее солнце высушили одежду Бальтазара, он отправился к железным воротам, охранявшим владения Сальватора, и постучал.

— Кто там? — спросил негр, заглядывая через приоткрытый «волчок».

— К доктору я, по важному делу.

— Доктор никого не принимает, — ответил тот же голос, и окошечко закрылось.

Бальтазар начал стучать, браниться, но никто не открывал ему дверей. За стеной послышался только угрожающий лай собак.

— Проклятый испанец! — выбранился Бальтазар и отправился в город.

Грязный, оборванный «ходатай по делам» написал Бальтазару в пульперии[37] прошение, которое Бальтазар отнес прокурору. В прошении содержалась жалоба на доктора Сальватора, незаконно присвоившего и изуродовавшего сына Бальтазара — Ихтиандра.

Выходя от прокурора, Бальтазар неожиданно встретился на большой белой лестнице с Зурита.

— Ты чего сюда ходишь? — спросил Зурита, окидывая индейца подозрительным взглядом, — уж не на меня ли жаловаться?

— На всех вас надо жаловаться, — ответил Бальтазар, имея в виду испанцев, — да некому. Где моя дочь?

— Карамбо! Как ты смеешь обращаться так к испанскому дворянину! — вспыхнул Зурита. — Если бы ты не был отцом моей жены, я избил бы тебя палкой…

И Зурита, грубо отстранив рукой Бальтазара, поднялся по лестнице и скрылся за большой дубовой дверью.

— Карамбо! — подражая Зурита, проворчал Бальтазар, и тихо, по-индейски, — потому что он находился в присутственном месте, — еще раз проклял испанцев…

III. Юридический казус

Кабинет буэнос-айресского прокурора посетил редкий гость — настоятель местного кафедрального собора, епископ Хуан де-Гарсилассо.

Прокурор, толстый маленький живой человек, с заплывшими глазками, коротко остриженной головой и подкрашенными усами, поднялся со своего кресла, шаром подкатился к епископу и, приветствуя его в самых изысканных выражениях, бережно усадил дорогого гостя в тяжелое кожаное кресло против письменного стола.

Епископ по своей внешности представлял полную противоположность прокурору. Как будто «плоть» и «дух» одного существа разделились и смотрели теперь друг на друга.

Лицо прокурора было мясисто и красно, с толстыми, чувственными губами и широким, грушеобразным носом, пальцы рук напоминали толстые короткие сосиски, а пуговицы на круглом животе ежеминутно готовы были оторваться, не будучи в силах сдержать колыхавшуюся стихию жира.

Лицо епископа поражало своей худобой и бледностью. Сухой нос с горбинкой, острый подбородок и тонкие, почти синие губы придавали ему типичный облик иезуита. Обтянутые материей пуговицы на шелковой темно-красной рясе, облегавшей сухое тело, были не более, как обязательным украшением. Глаза епископа, никогда не смотревшие в глаза собеседника, но, тем не менее, зорко наблюдавшие за ним, таили в себе скрытый огонь. Епископ пользовался огромным влиянием, и эти тонкие, нервные, сухие пальцы умели ловко управлять нитями сложной политической игры. Выдвинув голову несколько вперед, епископ спросил тихим певучим голосом:

— Я хотел бы узнать, в каком положении находится дело профессора Сальватора?

— А, и вы, ваше высокопреосвященство, заинтересованы этим делом! — воскликнул прокурор, собирая складки своего дряблого лица в любезную улыбку. — Да, этот процесс представляет исключительный интерес. — Прокурор взял со стола толстую папку и, переворачивая листы «дела», продолжал: — По доносу гражданина Педро Зурита мы произвели обыск у профессора Сальватора. Заявление Зурита о том, что Сальватор производит необычайные операции и калечит детей, подтвердилось вполне. В «заколдованных» садах виллы Сальватора была настоящая фабрика уродов. Это что-то изумительное! Сальватор, например…