Вулкан страстей наивной незабудки - Дарья Донцова

Эдита обвела нас взглядом.

– Представляете, что было с бабушкой и Галей, которые не имели ни малейшего отношения к злодеяниям? Наверное, их жизнь превратилась в ад.

– Думаешь, пожилой женщине и школьнице подобрали новые документы? – спросил Валерий.

– Именно так, – согласилась Эдита, – чтобы им было проще, нашли покойных старуху и ребенка с такими же именами: Анна Сергеевна и Галина Сергеевна. Только фамилия была другая – Петровы. Все их бумаги погибли в пожаре, фамилия очень распространенная. Следствие по делу серийных маньяков шло долго, бабушка и дочь жестоких убийц дома не жили. Избу они не продали, ее просто заперли. В конце восьмидесятых деревня умерла, сейчас там одни развалины остались. В непосредственной близости от нее проходит высоковольтная линия. Нынче даже дети знают, что жить около нее опасно для здоровья, поэтому никто землю под строительство коттеджного поселка не выкупил. И вот вам напоследок десертик.

– Знаю какой! – подскочил Валерий. – Серийные убийцы оставляют себе сувениры. Забирают что-то у каждой жертвы.

– Не всегда, – поправил Ватагин, – но часто.

– Какие трофеи брали Раскольниковы? – спросил Крапивин.

Эдита подняла указательный палец.

– О! Жертв они хоронили без одежды, вещей при трупах не обнаружили. Но у всех погибших были сумки и украшения. Несколько женщин имели при себе большие суммы денег. Одна получила зарплату, отпускные и премию, у нее в кошельке было более четырехсот рублей. Внушительная сумма в те годы. Другая ездила покупать шубу, но не нашла ее, позвонила мужу из телефона-автомата очень расстроенная, сказала, что едет назад, не потратив ни копейки, попросила встретить ее на платформе, но супруг отказался, он был сильно простужен, температурил, не хотел выходить из дома.

– Представляю, каково ему было, когда жена пропала, – вздохнул Ватагин.

– Кое у кого в ушах были бриллиантовые сережки, – продолжала Дита, – и брошь с черным, белым ангелом и большим рубином тоже в описи ценностей указана. Раскольниковы охотились не за деньгами, они садисты. Но, обнаружив ценности, не гнушались забрать все. Самый большой куш достался им от Елены Мазиной. Партия крупных бриллиантов чистой воды. Камней было много, они лежали в синем бархатном мешочке, на котором была вышита золотыми нитями морда тигра.

– Именно его видел Степан Ильич, нынче монах, а ранее лучший друг Валентина Петровича, – сказала я, – мешочек Галина Сергеевна отдала мужу на создание медцентра. Она пояснила, что камни и украшения достались ей от умерших родителей-ювелиров. Якобы бабушка перед смертью вручила Гале наследство, а та его хранила и даже супругу ничего не рассказывала. Откуда у Мазиной камни огромной стоимости?

– Не очень красивая история, – поморщилась Эдита. – Ее муж сначала прикинулся, что понятия не имеет о брюликах, но потом признался, что жена скупала по дешевке камни в Якутии. Летала туда часто, брала уже обработанные бриллианты у местного ювелира, а тот получал алмазы у рабочих приисков, которые воровали камни. Мазина платила огранщику немного, а в Москве цена камушков подскакивала до небес. Елена возвращалась домой после очередной поездки, мешочек повесила на шею, и он бесследно пропал вместе с ней.

Глава 31

Буля стукнула кулаком по столу.

– Они брали сувениры.

– Я тоже так считаю, – кивнула Эдита, – следователи задавали вопрос о трофеях Марине и Сергею, те ответили: «Нас не интересовали ни деньги, ни золото, мы их сжигали вместе со шмотьем».

– Они врали, – возмутилась Аня, – неужели следователи были так наивны, что поверили садистам?

– Последнее слово ключевое, – сказал Ватагин, – людей с такими наклонностями, как у Раскольниковых, питают страдания и ужас: крик боли другого человека, слезы, мольбы о пощаде. Хотите победить садиста? Смейтесь ему в лицо и просите: «Давай еще, вот это кайф». И тогда он отстанет.

– Хороший совет, – поежилась эксперт, – жаль невыполнимый, сомневаюсь, что на свете найдутся люди, способные изображать радость, когда им кости ломают.

Александр Викторович оперся локтями о стол.

– Симон Аршакович Тер-Петросян, известный под кличкой Камо, профессиональный революционер и преступник, добывавший деньги для Ленина и пролетарской революции грабежами банков, попавшись во время одного налета, был приговорен к смертной казни. Камо знал, что в Берлине, где его взяли, не лишают жизни сумасшедших. Он искусно имитировал психиатрическое заболевание, одним из признаков которого являлось невосприятие боли. Его жгли огнем, а Камо улыбался.

– Один такой отыскался, – буркнула Аня, – и сомневаюсь, что немецкие психиатры действовали как Раскольниковы, ткнули разок в грабителя сигаретой, и все. Это и я вытерплю молча.

– Давайте перестанем спорить, – попросила я.

– Странно, что следователи поверили Раскольниковым, – начала Эдита. – Бумагин мне сказал…

– Ты беседовала со следователем? – напряглась я.

– По скайпу, – уточнила Эдя, – Юрий Петрович далеко не молод, но еще ого-го, огонь! Из МВД давно ушел, но до сих пор служит начальником охраны коммерческого банка, освоил современные технологии. Дело Раскольниковых было первым, в котором он под присмотром старших опытных товарищей принимал участие. Юрий отлично все помнит. Я задала ему три вопроса. Почему бабушка и четырнадцатилетняя Галя оказались вне подозрений, неужели пенсионерка и девочка ни о чем не подозревали? Отчего все решили, что садисты не брали трофеев? Кто и зачем сделал бабушке и внучке другие документы? Бумагин дал исчерпывающие объяснения. Анна Сергеевна, будучи прописана у сына, фактически жила в другом месте, она не ладила с невесткой. У Гали в детстве случилась серьезная болезнь костей, ее отправили в так называемую лесную школу, санаторно-лечебный комплекс, где находившиеся на длительном лечении дети одновременно учились. Анна Сергеевна, очень любившая внучку, устроилась туда нянечкой. Несколько лет они с Галей провели в противоположном от родной деревни конце Подмосковья. Сергей, Марина и Коля часто их навещали. Что творилось дома, ни Анна, ни Галя не знали, девочка была в гипсе, ходила на костылях. Во время обыска в избе и саду не нашли ничего ценного. Одежда в шкафах висела старая и немодная, мебель была времен царя Гороха, телевизор дышал на ладан. С одного взгляда стало понятно, что у семьи нет больших средств. Пятистенок с участком разобрали на молекулы, перекопали-просеяли землю, развинтили диван-кровать-столы, вскрыли полы в доме… Ни одного сантиметра не осталось не проверенным. И ничего. Никаких золота-бриллиантов-денег. Когда о Раскольниковых написали газеты, родители детей, лечившихся в санатории, поставили главврачу ультиматум: или Галя с Анной Сергеевной покидают лечебницу, или они отправляются в Минздрав и рассказывают о всех «косяках», которые допускает администрация. Перепуганный доктор объявил Галю здоровой и выписал ее. Анна Сергеевна в слезах приехала к начальнику следственной группы и сказала:

– Жить нам негде. Из местной школы выгнали. В дом сына и невестки возвращаться не хочу, да и не могу, народ нас с Галочкой камнями забросает. Фамилия у нас с ней, как назло, редкая, да еще и писателем прославленная. Вчера в аптеке рецепт подала, так провизорша аж затряслась:

– Раскольникова Анна! Вы не родственница душегубов, которые тьму народа убили?!

Меня нигде на работу не возьмут, Галочку в школе затравят, в институт ей не поступить. За что нам такие мучения? Мы ничего плохого не сделали. Помогите, Христом Богом умоляю.

Начальник был отцом троих детей, одна его дочь являлась ровесницей Гали. Он пошел к руководству, и в конце концов Раскольниковы стали Петровыми. Человек, который оформлял новые документы, был опытен, он не впервые занимался этим, потому подобрал максимально приближенную к правде легенду. А вот жилье Анне не предоставили. В ответ на просьбу выделить старухе с девочкой хоть маленькую комнатку в бараке высокое начальство выдало агрессию:

– Щас! Давайте всем родичам мерзавцев хоромы с балконами отпишем. Да у нас лучшие сотрудники сто лет в очереди на коммуналку стоят.

Анна Сергеевна взяла свой новый паспорт, свидетельство о рождении внучки и исчезла. Где она жила, что с ней дальше было, Юрий Петрович понятия не имеет.

– Зато мы знаем, – пробубнил Крапивин, – старуха умерла, Галина поступила в институт, встретила Валентина, благополучно вышла замуж и влилась в приличную семью Моисеенко. Думаю, Валентин и его родители понятия не имели, чьей дочерью является Галочка.

– Но трофеи были, продав их, Валентин Петрович построил процветающую ныне клинику, – сказала я. – Добытая Эдитой информация меняет все дело. Сколько жертв было у Раскольниковых?

– Тридцать девять, – тут же сообщила Булочкина.

Валерий присвистнул.

– Все семейные? – помрачнела я. – У них остались мужья, дети?