Подарки ревности - Роман Волков

– Буду думать… – Марго почесала затылок.

– И вот еще, ты события не форсируй! Типа там, почувствуешь, вот оно, парень поддается, надо ковать железо – и целоваться сразу или там к романтическим отношениям переходить…

– Папа, да я…

– Не надо! Знаю я вашу породу. Не форсируй! Полюбит – сам все сделает. Он не ведомый, а ведущий. Вот и оставь ему право быть таким.

Тут тоже было все понятно.

– И вот еще, к чему я все это вел: живого общения сейчас мало. Это раньше почтальона ждали как манны небесной. И телефоны ставили по блату. А сейчас у каждого мобила, две электронки, скайп, аська, Одноклассники, Фейсбук и ВКонтакте. Общаться онлайн можно с тысячью человек сразу! Потому Емельян настоящих друзей и ценит! Тусуется с ними, спортом занимается! Выходи из этого онлайна! Другим его оставь!

Марго кивала. Папа, как всегда, был прав.

– Иди в его тусовку. Ходи в тренажерку, у тебя с этим проблем не будет. И самое главное: веди себя как друг, без этих всех ваших женских штучек. Для парня самое главное – свобода. И ты на нее не смей покушаться, и свою тоже не давай. Вот тебе и весь рецепт. Если с этим справишься – получится и следующий шаг.

– А если нет?

– Если нет – то и со следующим выйдет эпический провал, – хохотнул папа. – Как-то так. Есть вопросы?

– Нет, вроде бы все понятно…

– Понятно – выполняй! И не тяни, самое главное. Позвони Емельяну прямо сейчас и попросись на тренировку. И Герману скажи, что надо поговорить. Все. Выполнять. Целую.

И повесил трубку.

У Марго с отцом были удивительные отношения. Он очень ее любил, но никогда не позволял ни малейшего сюсюкания, и все воспитание строил на военный лад: «Приказ не обсуждается, а исполняется». Он ей все разрешал и все прощал, кроме вранья, поэтому Марго всегда честно сознавалась в своих проступках. На недовольства мамы отец отвечал: «Это не ее вина, а наша. Это мы ее так воспитали, а теперь уже поздно».

Кроме того, отец всегда принимал ее сторону, даже если она была отчаянно не права. Когда лет в двенадцать она вместе с Васяном и Никитосом, упражняясь в метании снежков, немножко побили стекла в школе и их поймали и вызвали родителей, отец запретил учителям даже повышать голос на дочь и ее друзей, сказав только: «Я сам с ними разберусь». Поникшие метатели сели в машину и вжали головы в плечи, ожидая грома и молний. Отец, однако, всю дорогу молчал, из-за чего головы вжимались все глубже и глубже: думали, что Игорь Иванович копил ярость, чтобы под конец поездки выместить на них всю злобу. Но он так и вел машину молча, лишь уже высаживая Васяна и Никитоса из машины, сказал своим обычным спокойным, но уверенным голосом:

– Ты моя дочь. Моя. Я в детстве так же бил стекла. Кого мне ругать? Себя? Я сам знаю, что хулиганить здорово. А причинять людям зло – плохо. Как, например, бить стекла в школах. И попадаться тоже плохо. А то, что меня вы типа опозорили – так я и не такой позор выносил. Идите.

Получилось непонятно, но всем стало очень стыдно. Марго предложила помочь трудовику Алексею Николаевичу вставить стекла, и он согласился – вся троица таскала стекла, обернутые тряпками, и прибивала рейки, которые смешно назывались «штапики».

Можно было бы сказать «этот урок запомнился им надолго», но, конечно, ничего им не запомнилось. И папа это знал отлично. Марго и ее друзья продолжали хулиганить, хотя стекла больше никогда не били. Конечно, они попадались, и отец снова их спасал, а матери говорил: «Ничего, пусть похулиганят, я сам таким был».

И это снова оказалось истиной. Марго и ее друзья росли, и заниматься детскими шалостями вроде кидания яиц с балкона или повязывания ниточки через дорогу [25] стало как-то неудобно.

В любом случае негласный договор между отцом и дочерью действовал безукоризненно. Он ей много прощал и всегда защищал, даже если она была не права, но она всегда его слушалась, всегда с ним советовалась и на сто процентов ему доверяла. И именно поэтому слово отца для нее значило очень много: в те крайне редкие моменты, когда он говорил «нет, Марго, я не разрешаю» или, наоборот, «Марго, тебе нужно это сделать», – она беспрекословно подчинялась.

Так вышло и на этот раз. Она сразу взяла трубку и позвонила Емельяну. Часы показывали 14:13, у него как раз должен быть перерыв на работе.

– А, привет, Марго, – радостно сказал он с набитым ртом, видимо, в самом деле обедал.

– Привет! Емельян, я по делу!

– Это у вас дела, а у нас – делишки. Что там, рассказывай!

– Емельян, я тренироваться хочу. Совсем себя запустила уже.

– Ай молодца! А что ты хочешь-то? Шашки-шахматы?

– Ну нет, – улыбнулась Марго. – Например, железо [26]  потягать, рукопашечку, фехтование…

– О! – захлебнулся на том конце Емельян. – А ты что, занимаешься? Ты ж не говорила.

– Теперь говорю. Я думала, можно с тобой и твоими друзьями походить…

– Да ну можно, в принципе. Только мы рукопашкой на улице занимаемся, в лесу.

– Типа стритфайтинг?

– Ух ты! – еще больше оживился Емельян, услышав это словечко из уст Марго. – Да в чем проблема! Приходи, конечно. Да хоть сегодня, через час, если готова. Я как раз собираюсь. У нас две девушки занимаются. На метро «Войковская», там лесочек есть… Я тебя встречу у метро, а то ты не найдешь.

– Будет здорово! – постаралась сказать спокойно Марго, хотя у нее все затрепетало. Папа опять был прав и очень здорово все придумал.

– Ну давай, выходи. На станции «Войковская» в центре зала. Если есть перчатки – бери. Давай, до встречи!

– Пока!

Все получилось отлично. И Емельян заинтересовался ею не как «просто хорошей девочкой», а как человеком! А это уже и был первый шаг к установлению настоящих отношений. Потому что Зина для Емельяна была именно «девочкой», пусть не «просто хорошей», а «очень хорошей». И когда придет время – он сделает правильный выбор.

Марго быстро надела спортивный костюм, легкую куртку, порылась в шкафу и извлекла свои старые снарядные перчатки [27] и длинные эластичные бинты. Она села на стул и улыбнулась. Все складывалось как нельзя лучше.

Так, теперь надо разобраться с Германом. Эта часть была намного сложнее и неприятнее. Она знала, что парень ее любит, и сама относилась к нему, в общем-то, неплохо. Привыкла, как говорила Зина. Так и есть, привыкла, как к коту или любимому креслу. Герман мог и пожалеть, и помочь, и посоветовать, и поддержать, и встретить, и проводить. Он дал Марго много хороших и добрых эмоций, и совсем не виноват в том, что она влюбилась в Емельяна.

Но – приказы не обсуждаются, а исполняются. На двух стульях не усидишь. За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь. И так далее. Надо решать.

Про Германа папа сказал все правильно. Встречались они и так в последнее время редко, Герман пропадал на съемках и околокиношных тусовках, Марго там не нравилось, и в общем, это обоих устраивало. Даже целоваться они стали редко, и тоже вроде бы никто не протестовал. Герману вполне нравилось жить как живется.