Ох уж эти темные! - Оля Виноградова

Навернув пару кругов вокруг здания и дождавшись гневных замечаний из окна первого этажа насчет сна, порядочных и не очень людей, Осантейя направилась к таверне, на крыльце которой курил трубку длинноволосый мужчина. Он посторонился, давай возможность Правой Руке взлететь по ступенькам и вернулся на свое место, загородив дорогу удалой компании. Прежде чем его снесли, он успел выкрикнуть «закрыто».

Закрыто… Как: двери-то и в помине нет!

Лассо сунулся было помочь пострадавшему, но вынужден был упасть на него же, пропустив над головой мельтешащий руками и ногами жутко матерящийся снаряд, как раз в срочном порядке покидающий таверну.

А не проще ли их всех… Не проще!

Второй раз оборотень вынужденно обнялся с вампиром. Минус два. Уже неплохо. Три — ударом правой Кель уложила еще одного. Пытаясь достать ее сразу со всех сторон мужики только мешали друг другу, создавая суматоху. Зато герцогине было удобно по одному вышибать из них дух, а из таверны окна.

Лассо впервые наблюдал как дерется Кель. Да, он был осведомлен о ее необыкновенной для человеческой женщины силе, но наблюдать использование оной ему ранее не доводилось. Быть может и к лучшему… Лишь стоит представить, что тебя обнимают те самые руки, которые с легкостью сейчас крошат чужие кости, то как-то дрожь пробирает, но вовсе не из-за возбуждения. Ди Кассино не причислял себя к мазохистам! Да уж Правая Рука Властелина опасная женщина и это еще один довод, чтобы держаться от нее подальше! Ага, прямо взял лапы в пасть и побежал галопом в степь!

Если в себе оборотень сомневался, то в происхождении Осантейи теперь однозначно был уверен. Ее матерью была та самая босоногая женщина из его воспоминаний — Росана. Чистокровная орчанка, дочь шамана по какой-то своей прихоти последовавшая за Отанасом после разгрома ее племени. Она быстро его к рукам прибрала и на такие сумасбродства науськала, что в Лесу Вечности некоторые события под печать «секретно» в архивы их бледнопопого Императора легли, а сам он под страхом смерти запретил приближённым напоминать о делах минувших дней.

А кто бы не запретил?! Одни демоны, подсунутые гостям вместо симпатичных наложниц на совете содружества независимых светлых государств, чего стоили… После такой выходки в трех из них, между прочим, власть сменилась по естественным причинам, а эльфам на доставку тел разориться пришлось и еще на год траур объявить: они были в числе тех трех. Ну, впечатлительный тогда Император у них был, все близко к сердцу принимал, особенно лекарства от стресса, вот и допринимался до цирроза печени.

Придворный целитель потер голову. Кровь гулкими ударами бухала в висках. Головная боль — явный признак заклинания. Скольких Отанас заставил забыть Росану и почему? А самое главное, зачем он свою настоящую дочь убедил в том, что она приемная и сделал ее Правой Рукой, но не Императрицей? И последнее, надо ли обо всем этом Кель рассказывать. Не зря же Отанас намудрил, ну как целитель простодушным признанием бывшему Властелину игру сломает? Да, он умер, но даже годовалый ребенок знает: мертвые Императоры гораздо опаснее живых!

Оборотень поежился. Не по себе ему стало. Не гробовая тишина ли тому виной?

Лассо очнулся. Шуметь действительно было не кому. Одна герцогиня стояла на ногах и с видимым сожалением рассматривала поверженных соперников и двоих неизвестно откуда взявшихся союзников. Соперников она жалела, ибо те кончились, а союзников потому, что на их напасть нельзя. Некультурно бить морду тем, кто две минуты назад помог тебе раскрасить всеми цветами радуги физиономии недругов. Однако сожаление настолько ясно читалось на лице Кель, что парни предпочли смыться, пока она не нашла к чему придраться.

— Так кто это? — ди Кассино вспомнил о вопросе.

— Извини! — герцогиня хлопнула себя по лбу. — Не было времени попросить их представиться. Я такая невнимательная, ужас просто! В следующий раз обязательно поинтересуюсь, прежде чем по их лбам стучать начну.

— Чем они тебе не угодили? — он раздумывал: тратить на побежденных свое время или оставить как есть и не пачкать руки. Слов благодарности от них он все равно не услышит.

— Они мне не угодили? — Осантейя пнула попробовавшее шевельнуться у ее ног тело. — Это я им не угодила, Иль им не угодил, ты им не угодил! Мы, видишь ли, не так выглядим, не с теми встречаемся или не встречаемся вовсе и государством управлять не умеем, — женщина махнула рукой. — Я у них и попросила пару дельных советов, но они почему-то обиделись. Наверное, не так мою просьбу поняли, — пожала плечами Кель.

— Или ты ее не так озвучила, — на свой страх и риск заметил Лассо. Тихо-тихо, но герцогиня услышала.

— Тоже хочешь поучить меня? — она подошла вплотную к мужчине.

Ну вот, опять она над ним издевается. С неприкрытым женским интересом рассматривает. Жарко стало. Оборотень сглотнул и хотел отойти на пару шагов, но нашел свои руки в плену ее холодных ладоней. Не неприятно холодных, а освежающе прохладных. Ди Кассино прикрыл глаза. Что ей от него надо…

— Так… хочешь? — Осантейя облизнула губы.

От хрипотцы в ее голосе у целителя волосы на затылке зашевелились. Отчаянно стало не хватать воздуха. Пустая голова зазвенела тревожным набатом, а тело живо отреагировало на недвусмысленное предложение. Вернее, оно было двусмысленным если говорить про речь, выражение лица Правой Руки и ситуацию в целом, но тонкий нюх и интуиция зверя говорили иное, однозначное и волнующее.

Дикий соблазн сказать «да». Банальное слово из двух букв, но что оно будет значить? Одна ночь? Две? К чему слова, просто сжать ее в напряженных руках, запустить пальцы в волосы, намотать на руку до боли в ее серых пасмурных глазах, чтобы навсегда отбить охоту играть с ним, и смять ее губы в жестком поцелуе. Вот чему он ее научить хочет!

— Нет, ты уже взрослая девочка и сама справишься. Кроме того, последствия воодушевления предыдущих советчиков у меня перед глазами. Не хочу быть на их месте, — в душе ди Кассино ликовал. Он смог! Он победил и себя, и ее, и искушение.

— Вы не хотите пойти… спать? — вмешался в их словесную перепалку бармен.

— Лассо? — задрала бровь Кель.

Ди Кассино кивнул. Нет, ночь у него определенно украли, но он не против запереться в номере подальше от светловолосых соблазнов. Ухмыльнувшись, герцогиня первой вышла из таверны, Лассо последовал за ней, косо посмотрев на вампира. Тот кивнул и широко понимающе улыбнулся. Мол, бабы, брат, дело такое: и с ними вилы, и без них топор…

Допросила вчерашнего оратора, называется! Зла на эльфов не хватает. Едва в закрытую карету, куда языкастого блондина Маска поместил, сегодня утром сунулась, как выговор от убийцы получила. Дескать, какого лысого, как коленка, демона, ей дурнопахнущую пьянь подсунули да еще без спроса? Только я осадить ее хотела, как на меня водопад ругательств со стороны той самой пьяни обрушился. Убийца, признав по выражениям «долбодятел, подсвинок, выхухоль» своего сородича, обрадовалась, но вспомнила о половой принадлежности и легким дамским упреком слева в ухо успокоила соплеменника. Жаль не извинилась за его словесную эскападу!

После такого мне передышка требовалась. Я заперла карету, наложила на нее заклинание, чтобы пленники сбежать не смогли, и перехватила у оборотня из сопровождения бодрящий настой. Конечно, он был заварен не так, как я люблю и не для меня, но лучше чем ничего. Через смоченное горло ругательства полились с шокирующим энтузиазмом.

Иллинойс уши к голове прижал, обернулся и приложил палец к губам. Лассо вежливо попросил при мимо проезжающих по дороге детях не выражаться, впрочем, через минуту он уже просил родителей утихомирить отвечающих мне детей, а еще через две обратился опять ко мне за помощью, картой и просьбой разъяснить некоторые термины и указать дорогу, которой его отправили. Умный тоже, придумал семье лесорубов замечания делать. С ними наши конюхи из замка на «вы» и почтительно разговаривают. Даже с годовалыми младенцами!

Спустив злость на лесорубов и прикончив кружку горячего настоя, я предприняла вторую попытку узнать, что агитатор делал в столице и было ли у него еще какое-нибудь задание, кроме промывки подвыпивших мозгов, но допрашивать взялись меня.

— Нам поесть дадут? — стоило распахнуть дверь кареты и запихнуть обратно тут же высунувший аккуратный нос.

— Нет, — села напротив скованной убийцы, поставив ноги на спину пьянчужки.

— А попить? — дверь вернулась на место.

— Нет, — решила переждать атаку на мозг и заняла оборонительную позицию.

— А рот заткнуть? — голос снизу.

— Нет, — а засланец, похоже, вчера на совесть заливал и в уши и в собственный желудок.

— А все же? И почему меня вместо скамеечки используют? — пинок под ребра. — Эй! Я требую соблюдения прав человека!