Удар гильотины - Павел Амнуэль

– Извините, я тороплюсь, – сказал Первенс, нажимая на кнопку вызова лифта, – всю информацию вам сообщат внизу, в регистратуре.

– Он пришел в себя?

– Нет, – ответ был коротким, Первенс не поднимал на Кристину взгляда, пришел лифт, и врач уехал, а Кристина осталась. Она осталась, а врачи приезжали на лифте или появлялись из бокового коридорчика, где находились служебные помещения, на вопросы не отвечал никто, Кристина спустилась на первый этаж, но в регистратуре ей сказали только, что больной Веерке находится в коме, состояние стабильно тяжелое – ничего больше сообщить не смогли или не захотели. Кристина опять сидела в кафе, опять поднималась на седьмой этаж, что-то еще делала опять и опять, а потом – был, видимо, уже поздний вечер – Первенс прошел мимо нее, одетый в серый костюм, нес в руке небольшой саквояж, Кристина устремилась было следом, но ее цепко взял под локоть неизвестно откуда появившийся старший инспектор Мейден, повернул лицом к себе и сказал:

– Видимо, имеет смысл нам с вами еще раз поговорить, вы согласны? За этот день вы наверняка многое вспомнили?

Она не собиралась ехать с Мейденом в управление, но ее не спрашивали. В знакомом уже кабинете усадили на жесткий стул, направили в лицо свет яркой настольной лампы, и невидимый, скрывшийся за световым барьером полицейский – возможно, это и не Мейден был вовсе, от усталости Кристина перестала различать голоса – начал быстро задавать одни и те же вопросы, требовал ответа, и она говорила – сама не знала что, ей казалось, что говорила правду, но даже в этом не могла быть уверена, особенно после того, как заснула, сидя на стуле, и наверняка упала бы на пол, если бы ее не подхватили чьи-то руки. Ей дали напиться, она попросила чего-нибудь покрепче, и невидимый Мейден – или кто-то еще? – поднес рюмку с напитком, который не был ни виски, ни бренди, но по крепости им не уступал и голову на какое-то время сделал ясной.

Раз двадцать ее спросили о том, когда она ушла от Веерке. Раз тридцать – о том, ссорились ли они. Раз пятьдесят – где она была после десяти вечера, и кто может подтвердить, что она находилась в своей квартире.

– Это их обычный метод, – хмуро сказал Манн. – Если нет улик, пытаются добиться признания, ломают подозреваемых… Видимо, вы…

– Что? Что я?

– Орудие преступление они нашли? – спросил Манн. – Если нашли, должны были предъявить вам для опознания.

– Орудие преступления?

– Ну, – терпеливо сказал Манн, – если Веерке ударили по голове и проломили основание черепа, это должно было быть что-то тяжелое. Вас спрашивали…

– Нет, – с удивлением сказала Кристина, – вы знаете… нет, ни разу. Ни про какое орудие преступ…

– Странно, – пробормотал Манн. – Это же самое главное. Отпечатки пальцев у вас взяли, естественно?

– Не помню… Да, наверно. У меня в голове все смешалось…

– У вас есть адвокат? Они теперь от вас не отстанут. Похоже, других подозреваемых у Мейдена нет на примете. Вы должны молчать, и на допросах должен присутствовать адвокат.

– Я позвоню Шарлю, – пробормотала Кристина.

– Шарлю? – переспросил Манн.

– Мой троюродный дядя, Шарль Ван дер Мей, родственник с отцовской стороны. Он живет в Роттердаме, у него своя адвокатская фирма, мы почти не общаемся, только открытки на Рождество…

– Почему вы ему сразу не позвонили? – нахмурился Манн. – Позвоните сейчас и договоритесь о встрече – как можно скорее.

– Да, – сказала Кристина. – Но сначала… Тиль, сколько я вам буду должна…

– Мне?

– Да. Вы ведь найдете его… Того, кто сделал это с Густавом? Вы его найдете? Мейден и искать не станет, он уже решил, что это я…

– Моя лицензия не позволяет…

– Вы расследовали дело Христиана!

– С разрешения полиции.

– Думаете, майор запретит?

Манн промолчал. Запретит, конечно, какой разговор. Если Мейден решил, что виновата Кристина, значит, у него есть против нее что-то еще, кроме того единственного обстоятельства, что она была последней, посетившей Веерке во вторник вечером.

– Почему он должен запретить вам?

– Хорошо, – сказал Манн, – я поговорю с Мейденом.

Кристина из его сна сказала «Помоги», и он не то чтобы не мог отказать, он оказался связан с ней… чем?..

«Помоги»…

Что еще?

– Никуда не выходите из дома, хорошо? – сказал Манн. – И не отключайте телефоны: ни обычный, ни мобильный. Мне вы можете оказаться нужны в любой момент.

– Да, – кивнула Кристина. Манну показалось, что она поняла сказанную им фразу в переносном смысле, но думать над этим у него сейчас не было желания.

– Сегодня вы припозднились, шеф, – сказала Эльза, когда Манн вошел в офис.

– Неужели ко мне посетитель? – удивился Манн, продолжая игру, которую вел с секретаршей уже который год – оба были приверженцами ритуалов, и однажды, без особых на то оснований обменявшись этими фразами, продолжали повторять их каждое утро, даже тогда, когда Манн являлся ни свет, ни заря, и Эльза, приезжавшая на работу ровно в девять, заставала шефа за компьютером в разгаре рабочего процесса.

– Он в кабинете, – с кислой улыбкой сказала Эльза.

– Зачем ты его туда… – начал было Манн, но что-то в выражении лица Эльзы заставило его оборвать фразу и поспешить к себе, соображая на ходу, как он станет объяснять Мейдену свой интерес к делу о покушении на писателя.

Старший инспектор стоял у окна и разглядывал длинный оранжевый «Кадиллак», припаркованный у тротуара так неаккуратно, что мешал движению на узкой улочке.

– Машина не ваша, я полагаю? – спросил Мейден, обернувшись.

– Нет, конечно, – сказал Манн. – Эта развалина появилась здесь в прошлую пятницу, и с тех пор полиция тщетно ищет владельца. Возможно, он кого-то убил и скрывается от правосудия. Может, вы, старший инспектор, посодействуете, чтобы эту колымагу отсюда убрали?

– Дорогой Манн, – сказал Мейден, не собираясь продолжать разговор на не интересовавшую его тему, – я хочу вас предостеречь от необдуманных действий.

– Садитесь, пожалуйста, старший инспектор, – вежливо произнес Манн. – Вы имеете в виду дело Густава Веерке?

– Конечно. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что госпожа Ван дер Мей попросила вас заняться расследованием…

– Я не видел ваших людей у дома Кристины.

– Значит, хорошо работают.

– Вы приехали только для того, чтобы меня предупредить? Не поверю.

– Нет, предупреждаю я, потому что хорошо к вам отношусь и не хочу, чтобы у вас были неприятности, дорогой Манн. А приехал, чтобы задать несколько вопросов.

– О моем разговоре с Кристиной, я полагаю.

– Итак, сказала ли она что-то такое, что может понадобиться в расследовании?