Яйцеклетка - Алексей Владимирович Бочаров

Неужели пролетело три с половиной года?    Да, уже апрель, Петр Иваныч... Скоро улыбнутся зеленым лаком листочки на деревцах. Не все это увидят... Месяц назад в мир иной отошел Николай Федорович. А тебе в этом году исполнится сорок девять годков. Противная неустойчивая дата. Как тридцать семь. Или двадцать восемь. Неосязаемая граница возрастной принадлежности. Уже не здесь, но пока не там. Еще не старик, но уже не мужчина в самом разгаре сил и талантов. Но если сила измерима, то кто в состоянии оценить, что есть настоящий шедевр, а что добротный новодел? Или бездарная подделка...    Значение страницы Сержа он осознал не сразу.    Если Глеб Параллельный играл роль блиндажа, под накатами которого он когда-то укрывался от ковровых бомбежек реализма, то раздел Сержа Перпендикуляра послужил своеобразным творческим санаторием. Глеб помогал втискиваться в новые стандарты, загонял на определенный уровень самокритики, тщательно отслеживая соответствие произведений читательским ожиданиям. У Сержа Петру открылись совершенно астрономические возможности для писательского отрыва.    Довольно долго он не ощущал, с чего начать освоение неизведанного пространства. Как и прежде, неожиданно выручило стихотворчество. В данном случае это скорее напоминало стихоблудие. Петр и раньше знал, что стишки позволяют безнаказанно цементировать пустоты, когда плохо понимаешь, куда лучше разрядить авторскую батарейку. Они, будучи завершенными плевками скрытой потребности выразиться, отлично помогают пережить молчанку и поддержать форму. С ними легче переносятся отливы прозаического вдохновения и обычная усталость, когда следует немного подождать. Стишок тем и хорош, что его можно бросить на полпути, вернувшись к нему через неделю, месяц, или даже год.    Когда в успокоившемся мозге тихонько зазвенели первые весенние мотивы, Петр сразу уловил знакомые схватки. На волю просился какой-то рифмованный недоросль. Он почти услышал первое двустишие, как вдруг его пробило абсолютно новое видение свободы. Внутренний цензор молчал. Он не видел критериев оценки. Вопрос, для кого пишем, а стало быть, что и как пишем, отсутствовал.    "То есть, - молниеносно среагировал уже подросший Перпендикуляр, - чего хотим, того и налепим? Теперь не надо никому нравиться, так ведь? Как славно, господа! Наконец-то можно выпустить на волю хулигана, закрытого на семь замков ложных общественных установок и внутренних заблуждений!"    Это оказалось увлекательным.    Если зацикленный на своем "таланте" уважаемый виртуальный поэт частенько смахивает на каменщика, то отныне Петр с удовольствием занимался лепкой из пластилина. На кого оглядываться?! Это мои игрушки! Сам творю, сам ломаю! Хочу - настрогаю кучу маленьких и симпатичных, а если понадобится - заварганю одну, но большую и ужасную!    Собственно, не являясь по натуре банальным сетевым беспредельщиком, Петр был готов свернуть эксперимент при первой необходимости. Меньше всего интересовала топорная безвкусица и элементарная пошлятина. Ему просто хотелось уйти с серьезного кинематографа на озорные мультяшки, если пользоваться режиссерскими терминами.    Когда в сеть ушли опытные образцы стихотворного стеба, его охватило крайне двоякое ощущение. Читающий народ неожиданно позитивно встретил ходовые макеты из мастерской нестандартной поэзии. Это порадовало и толкнуло на новые задумки. Но стало слегка не по себе. Некоторые вещи, на которые он потратил минимум сил и времени, скрашивая периоды затишья, были встречены незаслуженно восторженно. Что же получается? Чем примитивнее перл, тем больше шансов на читательское внимание?    Кратковременная лавина озорства иссякла быстро. Среди потока незамысловатостей проскочила разрозненная стайка иносказательных стихошифровок о насущном. Как и следовало ожидать, не встретивших должного понимания. Этот закодированный способ напоминания миру о себе постепенно стал любимым развлечением Петра. Сегодня, чутко уловив настрой, он решил описать то, что медленно подкрадывалось к нему всю зиму. Поняв, что тема не отстанет, Петр во время нехитрого ужина набросал "По секрету с того света".       На кладбище живой покойник    Стишки писал под шум листвы.    Компьютер, чайник, рукомойник -    Всем обеспечен, но... Увы!    Не слышен глас загробный боле,    Пусть и сбылась его мечта -    Он фигу показал неволе,    Прочь баксы, грязь и суета!       Всё зашибись! Не смерть, а песня!    Давно в шкафу висит скелет.    Но грустно мертвецу, хоть тресни!    Ведь рядом уже много лет    Не тужит под гранитом дядя -    Заплыл болезный не туда...    Его оформили не глядя,    Он был никем, теперь звезда?       Чужие книги и награды    Огрёб не пишущий мужик,    И параллельно, вот досада!    Заныкал виртуальный ник...    Он стал заметен и уместен,    К нему поклонников толпа,    Фонтаны запоздалой лести    И широченная тропа...       Спасибо, что не стырил бабки -    Костяшки коротки, чувак?    За бабки можно и по шапке!    Да просто в челюсть, на крайняк...    Оставим слог высокопарный,    Литавры, вздохи и почёт -    Им - мёртвым - Перпендикулярно,    Что возомнил о них народ...       Но, отдавая драматизму ситуации должное, следует упомянуть, что Петр баловаться Сержу разрешал редко. Не располагая лишним временем, основное внимание он все же старался уделять большой прозе. Когда успокоившаяся душа зачесалась, требуя законспектировать опыт, он, не долго думая, приступил к работе. Выбирать не пришлось. Первым в очереди толкался уже оформившийся в голове "Определитель желаний", надежно спрятанный в резервном почтовом ящике инета.    Незадолго до "смерти" Петр вдруг уловил в себе беспокойство, связанное с сохранностью всего того, что он по праву считал своим достоянием. Человек, когда-то державший в руках перфокарты, магнитные пленки и восьмидюймовые дискеты, всегда помнит, что информация имеет свойство исчезать, даже если создать несколько копий. Нельзя всецело доверять бумаге, которая горит и мокнет. Как можно быть спокойным, если многолетние труды зависят от непредсказуемых электромагнитных полей и бесконтрольных нулей-единиц, как-то слепленных в байты? Тем более, когда все это болтается в крошечной флешке. А горсть флешек легко размещается в чужом кармане.    Чтобы спать спокойно, он заранее подготовил несколько почтовых аккаунтов на разных серверах, куда надежно упрятал все, что представляло интерес. Теперь ему оставалось только благодарить интуицию. До тайников легко добраться, будучи в любой точке планеты, где есть интернет. Даже на кладбище.    "Определитель желаний" пошел на удивление быстро.    Но, против ожидания, Сержа хватило не более чем на половину романа. Что-то заметно тормозило процесс. Оказалось, глубоко внутри тихонько пищит зуммер несогласия. Техногенное направление не дает полноценного ощущения правоты задуманной темы. В скоростном безумном мире самые отвязные придумки фантазирующего автора