Одна из нас мертва - Дженива Роуз

– Хорошо, – ответила я, и они обе улыбнулись. – И нехорошо. – Они обе нахмурились.

– Почему хорошо? – спросила Карен.

– И почему нехорошо? – добавила Киша.

Они понимающе переглянулись, затем посмотрели на меня с состраданием в глазах. Почему они заканчивают предложения друг друга? Мне хотелось заверить их, что со мной все в порядке и что я рада, что смогла увидеть себя глазами других. Это была горькая пилюля, но она вправила мне мозги, и я знала, что, хотя сейчас мне было стыдно и я чувствовала себя жалкой, в конечном итоге это сделает меня сильнее. Это заставило меня понять, что я не нуждаюсь в Брайсе. Что я могу быть сильной и уверенной в себе и без него, сама по себе, как только возьму себя в руки. Мне надо измениться, и изменить я должна не внешность, а свою жизнь.

– Хорошо потому, что я поняла, что мне не нужен мужчина, чтобы быть собой. А нехорошо потому, что, чтобы усвоить этот урок, мне понадобилось пережить два крайне унизительных эпизода и вирусное видео. – Я сжала свой стакан, затем сделала глубокий вдох и почувствовала, как мое напряжение уходит.

Они обеспокоенно переглянулись.

– Думаю, здорово, что ты поняла, что тебе не нужен мужчина, чтобы быть собой и чувствовать себя счастливой, – сказала Киша, массируя верхнюю часть ступни Карен, которая от удовольствия поджала пальцы.

– Я вовсе не говорила, что чувствую себя счастливой. – Я сделала большой глоток и проглотила лимонад так быстро, что у меня заболела задняя стенка горла.

– Хорошо, значит, тебе не нужен мужчина… чтобы быть собой, – поправилась Киша.

Я заметила, как Карен подмигнула ей. Я не поняла, почему она это сделала, но это определенно было мило. Я всегда считала, что женщины должны поддерживать друг друга (это было до появления Кристал), так что это дружеское подмигивание порадовало меня. Я хотела, чтобы нечто подобное было и в моей жизни, чтобы этого в ней было больше, и мне было тошно оттого, что я начинаю презирать других женщин. Я не хотела становиться такой, но иногда ты становишься человеком, от которого тебя воротит.

– К тому же кому есть дело до тех, кто посмотрел это видео? – вставила Карен.

– Мне, – ответила я.

– Да… да, но ты можешь доказать, что они все ошибаются. Доказать, что то, что они думали о тебе, и то, что они думали о Брайсе, не соответствует действительности, – добавила она.

– Наверное, ты права. Но как мне это сделать? Для них всех я теперь посмешище – сбитый летчик, никому не нужная разведенка, бывший председатель фонда, смещенный со своего поста.

Карен и Киша снова посмотрели на меня с сочувствием.

– Быть самой собой – это самое лучшее, что ты можешь сделать. Это как поставить свою подпись под тем, что ты создала. Ты должна сказать: «Это я, и я горжусь собой!» – вскричала Карен с такой убежденностью в голосе, что она, наверное, могла бы возглавить какой-нибудь бунт. Откуда это взялось? Она всегда высказывалась прямо, но прежде я не наблюдала у нее такой уверенности в себе и своих силах. Что бы это ни значило, эта новая Карен нравилась мне. Я сжала ее руку, и мы довольно переглянулись.

Вчера вечером мне казалось, что все летит в тартарары. Но сегодня я чувствовала себя немного лучше, чувствовала, что все образуется. Жизнь вообще странная штука, а жизнь в Бакхеде и вовсе похожа на катание на скоростных горках. Сначала ты долго стоишь в очереди, затем все начинается, и тебе кажется, что все замечательно, так замечательно, что лучше и быть не может. Но все так переменчиво, так непостоянно. Иногда ты вопишь, иногда тебя начинает тошнить. Иногда тебе хочется попросить оператора аттракциона остановить его, чтобы ты смогла сойти. Иногда ты улыбаешься и смеешься, так тебе хорошо. Иногда тебе приходится держаться изо всех сил из страха свалиться вниз. А иногда ты просто расслабляешься и забиваешь на все, размахивая руками, и тебе море по колено. И теперь я забила на все или, по крайней мере, начинала это делать.

30. Кристал

Переделав домашние дела, я направилась в салон. Мне было необходимо поговорить с ними всеми. Мне было необходимо рассказать им, что происходит с Оливией. Ей грозила опасность от ее мужа. Я это чувствовала. Я хотела помочь ей и хотела, чтобы остальные поддержали меня. Прежде у меня были подобные токсичные отношения, отношения, чуть не погубившие меня. И из этих отношений я вынесла урок – я поняла, что чудовища никогда не меняются. Они могут маскироваться, принимать другое обличье, но их мерзкая суть всегда остается прежней. Они хищники по самой своей природе.

Я распахнула дверь салона и, зайдя за портьеры, увидела Карен и Шеннон, сидящих в креслах для педикюра, попивая лимонад, пока Киша массировала ступни Карен. Они все обернулись ко мне, когда мои каблуки застучали по паркетному полу. Было похоже, что Шеннон помирилась с ними. Возможно, Брайс все-таки говорил правду, возможно, он и Шеннон в самом деле договорились оставить то, что произошло на приеме, в прошлом, и наладили отношения. Я надеялась, что так оно и есть.

– Я так рада, что вы все здесь, – воскликнула я. Карен и Шеннон подняли свои стаканы. Я подошла к графину со свежим лимонадом и налила себе тоже.

– Значит, ты видела это видео? – Шеннон сощурила глаза.

– Какое видео? – спросила я. – Нет, я хотела поговорить с вами об Оливии.

Шеннон, все так же щурясь, окинула меня пристальным взглядом, но затем вроде бы расслабилась и отпила глоток лимонада. Я понятия не имела, о чем толкует Кристал, но прежде, чем я успела спросить, заговорила Карен.

– О чем ты?

Открылась задняя дверь, и в салон вошла Дженни. На ней были белые кроссовки, бежевые шорты и полосатый топ без рукавов. Она сняла свои солнечные очки, и стал виден побледневший синяк под ее глазом. Он был почти полностью замазан тональным кремом, но я все-таки углядела его.

– Привет, Дженни. Как ты себя чувствуешь? – спросила я.

– Спасибо, хорошо. Даже врач сказал, что со мной все в порядке. – Она кивнула и, налив себе стакан лимонада, сделала долгий глоток.

– Тебе нет нужды показывать, какая ты крутая, Дженни. Мы все готовы помочь тебе, готовы сделать для тебя все, – сказала Шеннон.

– Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. – Дженни сняла с плеча сумку и повесила ее на спинку одного из кресел. Затем начала прибираться. Она