Пикантное пари - Джейд Ли

София была потрясена. Как он мог перевести разговор в такую плоскость? Это так унизительно! Толпа взорвалась хохотом, то подбадривая майора, то насмехаясь над ней. А барон, вместо того чтобы призвать к порядку, лишь поощрял их. Явно наслаждаясь оказываемым ему вниманием, он первым улыбнулся зрителям, затем печально покачал лысой головой.

– Действительно, это затруднение, – весомо высказался он.

«Затруднение?» – потрясенно подумала София. Это… этот спектакль – затруднение? Глядя вокруг себя, она чувствовала, что у нее начинается истерика. Как она из лондонской гостиной попала сюда, став объектом этого фарса, который будут обсуждать еще не одно поколение?

Единственная ее надежда состояла в том, что майор каким-то образом завершит эту историю. Она собиралась полагаться только на себя, но теперь, по правде говоря, опешила. Она глядела на него, надеясь на чудо, но испытала лишь отчаяние.

Лицо майора, полностью лишенное всяких эмоций, не выражало ничего. Точно такой же вид был и у нее, когда ей уже не хватало сил терпеть, когда Лондон ей опротивел настолько, что она ушла, даже не оглянувшись напоследок.

Так же выглядел сейчас и майор. И она не могла его за это винить. По правде говоря, ведь именно этого она от него и хотела, так ведь? Она хотела показать себя настолько вульгарной, чтобы он немедленно отправился в Лондон и нашел себе там молоденькую невесту, не имеющую ничего общего с петушиными боями и перспективой оказаться в тюрьме.

София прикусила губу. Теперь уже поздно сожалеть. Ей оставалось только молиться, чтобы вся эта история побыстрее закончилась, и приложить все усилия, чтобы, насколько возможно, сохранить при этом собственное достоинство.

Люди в комнате успокоились, когда барон поднял руку, требуя тишины. По-видимому, он собирался сделать некое официальное заявление, и София невольно с облегчением вздохнула. Возможно, скоро все закончится. Если повезет, сейчас прозвучит заключение судьи без той унизительной пошлости, которой ей грозило бы общественное разбирательство.

– Гм! – начал барон.

Но как раз в эту секунду вперед вышел плотный мужчин таща за собой дохлую птицу.

– А как насчет моего петуха? Только на один корм ему я тратил три пенса в день, а теперь он мертв, как мой дядя Джо.

Петух с глухим шлепком приземлился у ног майора. Ему даже пришлось отскочить на шаг назад, чтобы труп птицы не повалился ему на ноги.

– Твой дядя Джо и то лучше дрался бы! – выкрикнул кто-то из толпы.

Коренастый мужчина замер, а потом рявкнул что-то обидчику в ответ. Слова, которые они кричали друг другу, София никогда раньше не слышала. Однако, вместо того чтобы пытаться угадать их смысл, она решила взять ситуацию в свои руки.

– Прошу внимания, джентльмены! Я возмещу все убытки! – выкрикнула София, пытаясь добиться какого-то подобия порядка.

Где она возьмет на это деньги, она не знала, но надеялась, что сумеет что-нибудь придумать. Невероятно, но оба мужчины не обратили на нее ни малейшего внимания, интересуясь скорее спором, а не улаживанием конфликта.

Однако, на ее беду, это заявление приняли к сведению все прочие, находившиеся в комнате. От возбужденных возгласов можно было оглохнуть, когда владельцы петухов один за другим начали выходить вперед.

– Моя птица была чемпионом! – визгливо крикнула женщина, швыряя своего дохлого петуха на пол.

– И моя!…

– И моя!…

София вздрагивала, пока у ног майора росла куча птичьих трупов, бросаемых один на другого. Он словно отплясывал, пытаясь уклоняться от дохлых птиц.

В это Время София принялась подсчитывать количество мертвых петухов, усеивающих пол. Боже мой, она никак не могла выпустить столько петухов за те считанные секунды! Не прошло и минуты, как она поняла, что многие из этих птиц были убиты только что. Да что там, среди них была даже одна курица.

Они убивали своих птиц для того, чтобы потребовать компенсации!

– Это возмутительно! – воскликнула она, но вынуждена была замолчать как под воздействием рева толпы, так и от повелительного жеста мясистой ладони барона.

– Все, кто желает возмещения убытков, немедленно предстаньте передо мной! – выкрикнул барон.

– Что?

– Что он говорит?

– Становитесь в очередь и предъявляйте ваши претензии. – взревел барон.

Толпа тут же стала сжиматься в неровную колонну, направляющуюся к барону. Похоже, весь город втиснулся в эту гомонящую очередь. Три раза завязывалась потасовка из-за разногласий о местах в очереди, а тем временем у ее ног росла куча мертвых птиц. Похоже, чтобы удовлетворить все претензии, ей не хватило бы всего приданого, которого, впрочем, у нее теперь нет.

– Только для того, чтобы сохранить свое достоинство, – язвительно прошептала София сама себе, краснея от досады.

Барон, видимо, был не меньше ее смущен этим наплывом жаждущих возмещения людей. Он поспешно поднял руку и махнул констеблю.

– Э-э, предъявляйте свои претензии ему.

Очередь в безумной суматохе стала перестраиваться к суровому констеблю, но теперь возникали заминки из-за то и дело вспыхивающих шумных ссор.

София закрыла глаза, не имея сил на это смотреть.

– Леди София!

Она открыла глаза после сердитого окрика барона.

– Я возложу вину за причиненный моему дому ущерб на вас!

– Вы, должно быть, шутите!

Вовсе нет. А что касается вас, майор Вайклифф, правильно ли я понимаю, что вы не одобряете посещение благородными дамами петушиных боев?

– Совершенно не одобряю!

Ответ майора был таким четким, что София не удивилась бы, если бы он при этом отдал честь. Только теперь, глядя ему прямо в глаза, она уловила в них искорки веселья. Непроницаемо выражение его лица исчезло без следа, сменившись скрыты озорством.

Ему и вправду все это кажется смешным?

– Если бы вы женились на этой леди, – продолжил барон громогласно, – вы предотвратили бы подобное происшествие в будущем?

– Безусловно! – ответил майор, затем, обернувшись к Софии, широко улыбнулся. – Вне всякого сомнения.

София почувствовала, как у нее отвисает челюсть, наконец начиная понимать, к чему клонит барон. Неужели он задумал принудить ее к браку в качестве наказания? Неужели ей придется выйти замуж по решению суда?

– Я протестую! – вскричала она. – Я не выйду замуж, и уж тем более за того, кто думает, будто сможет удержать меня от намерения ходить туда, куда я считаю нужным.

Это ее заявление было встречено свистом и улюлюканьем толпы. От невыносимого шума у нее едва не заложило уши.

Барон лишь покачал головой, как будто она была душевнобольной.