За столетие до Ермака - Вадим Каргалов

Так сказал, довольно посмеиваясь, воевода Салтык, когда благодарил своих доверенных людей за добычу. А шильника Андрюшку Мишнева отметил особо:

– Если бы ты и больше нагрешил, за нынешнее славное дело – искупление грехов!

Глава 11 Сыновья Екмычея

Великий Торум невидим. Никто не слышал его небесного гласа. Даже шаманы не могли похвастаться, что он являлся им в пророческих видениях. Но обские люди почитают Торума больше всех других богов. Торум единственный и полновластный обладатель лесов и болот, рек и озер, ущелий и гор, зверей, птиц и рыбы – всего, что в совокупности составляет Землю. Торум хозяин всей сущей жизни.

Торум не вмешивается в людские дела. Люди кажутся ему ничтожными, как бурые лесные муравьи, копошащиеся вокруг своих муравейников. Но если Торум чем-либо недоволен, горе людям! На них обрушиваются всепожирающие таежные пожары и неожиданные наводнения, лютый голод и непонятные страшные болезни, которые сокращают и без того короткую человеческую жизнь. Сам же Торум вечен. Нет предела его могуществу.

В небесной юрте живут восемь больших духов, но девятого духа, Лунка, отца медведей, Торум изгнал за жадность и излишнее любопытство на Землю.

Лунк тоже отдален от людей, хоть изредка и показывается им, обратившись в медведя или иного большого зверя. У Лунка множество слуг, тоже духов, только поменьше, и называются они Лиль. Между малыми духами поделены все реки и речки, ручьи, озера, болота, рощи и холмы. А лесные духи Унт-Тонгк, внешне похожие на людей, но лохматые, как звери, – живут на каждом большом дереве. С малыми духами умеют разговаривать шаманы и передают их волю людям…

Так рассказывают седоголовые старцы, и кондский князь Екмычей им верил, потому что юрт духов Торума был похожим на обский народ, где тоже были и большие и малые люди.

Большого князя Молдана почитали, но мало кто видел его вблизи. Простым людям он казался недоступным, как небесный владетель. Только Екмычей, Лятик, Лаб, Чангил и другие такие же князья удостаивались внимания Молдана. Но и князья были далеки от жизни юртов. Охотники и рыболовы были под малыми князцами, под старейшинами паулов. Подобно духам Лиль, князцы и старейшины поделили обские берега, долины малых речек, охотничьи угодья, кедровники, даже на бортные деревья повесили личную тамгу – монас. Так было раньше, и, наверное, так всегда будет. Если людей собрать вместе, как они станут добывать себе пищу? Бестелесные духи и те живут отдельно…

Князь Екмычей зябко повел плечами, плотнее запахнул полы халата. Утро было прохладное, в месяц городьбы больших соров [73] начинаются первые заморозки. А угли в чувале уже остыли. Позвать раба, чтобы затопил?

Но Екмычею не хотелось нарушать плавного течения мыслей. Ранним утром, в тишине и одиночестве, думалось особенно хорошо. А подумать было о чем.

С обского устья прибежал гонец. Русские богатыри в железных рубахах разметали воинство большого князя Модана, а его самого увезли на большом обласе. В плен попали сыновья Екмычея, Игичей и Лор-уз, и множество достойных уважения уртов. Плач стоит в городках и селениях, родственники пленных приносят жертвы духам. Скоро князцы и старейшины придут к Екмычею, набьются в дом, как окуни и плотва в морду, станут спрашивать: «Как быть?» А что им ответит Екмычей?

Большой князь Молдан храбрый и гордый, он сразу пошел с уртами к Обскому Старику. А Екмычей старый и осторожный. Когда Молдан позвал его с собой, Екмычей сначала отправился к шаману.

Шаман у Екмычея был хороший, сильный, недаром люди прозвали его Олынг-игн, что означает Башковитый Старик. Шаман умел не только изгонять из тела болезни и просить духов об удаче на охоте, но и предсказывать будущее.

Олынг-игн шаманил для одного князя Екмычея, даже сыновья остались за порогом юрты. Гудел, надрываясь, большой бубен, звенели бронзовые колокольчики. Шаман скакал вокруг костра, трясся и завывал, катался по земле, выкрикивая непонятные слова.

Екмычей терпеливо ждал. Когда Олынг-игн возвратится из путешествия в страну духов, он все расскажет князю и получит в награду за пророчество молодого оленя.

Наконец шаман повалился на спину, бессильно раскинул руки. Екмычей склонился над ним, погладил мокрую от пота щеку. Шаман зашептал в самое ухо тихо, прерывисто:

– С неба опускается веревка… Ползу по веревке… Выше, выше… Звезды загораживают путь… Отстраняю звезды руками… Горячо… Печет ладони… Ледяная лодка… Плыву в лодке по небу… Веслом загребаю облака… По лунной дорожке, как по речке, спускаюсь в лодке с неба… Быстро спускаюсь… Вихрь пронзает меня… Крылатые духи несут лодку в подземную пещеру… Темно, темно… В костре синие холодные угли… Старая Ама, мать шаманов, говорит со мной… Говорит, быть беде, быть беде… Больше ничего не помню…

Шаман задергался в конвульсиях, из перекошенного рта потекла пена, глаза остекленели. Страшным был шаман, будто воплощение беды. И Екмычей решил: пусть к Молдану идут сыновья с немногими воинами, они молодые, быстроногие, а как убегать ему, старому князю?

Сбылись пророческие слова матери шаманов Амы. Молдан и сыновья Екмычея в плену, большие лодки русских воинов плывут по Оби, скоро будут здесь. Что делать?

За свою жизнь князь Екмычей не боялся. Городок его стоял неподалеку от реки, но в глухом лесу. Вал высокий, стены крепкие, у воинов много стрел с зазубренными железными наконечниками, смертоносные отказы [74] и остро заточенные пальмы [75], легко пробивающие самую толстую звериную шкуру. Даже войско, состоящее из одних богатырей, надолго задержится под стенами городка.

Но если и падет городок, самому Екмычею опять же ничего не угрожает. Только немногие, самые доверенные урты знают, что дом больших собраний, жилище князя, пуст. Екмычей с близкими родственниками, рабами и телохранителями ушел в потаенное селение, к которому через болота и урманы вела извилистая тропа. Селение Екмычея стояло на берегу лесного озера. Стража на тропе предупредит об опасности, и княжеская семья переплывет озеро на легких долбленках-хопах и спрячется в лесу. Погони можно было не опасаться: больше лодок на озере не было…

Отсюда, из безопасного места, Екмычей смотрел на людские тревоги как бы со стороны, отстраненно. Это для простых людей князь Молдан был вроде самого великого Торума, повелителя больших и малых духов. Екмычей признавал силу большого князя, но не преклонялся перед ним. Владетель неведомой за-каменной страны, пославший свои суда на Ась-Ан [76], оказался сильнее Молдана. Почему бы не подчиниться ему и покорностью вернуть плененных князей и уртов?! Русские воеводы не останутся вечно в стране ась-як [77], они возьмут ясак и уйдут в свою землю. За плененных сыновей придется отдать большой выкуп, но Екмычей заплатит, сколько попросят. Наверно, так будет угодно богам, ибо, если боги не пожелали, они бы не пропустили русские суда через Камень…

Старый Екмычей превыше всего ценил неизменность жизни. Княжескую власть он воспринимал как нечто приятное, но одновременно слишком хлопотное, отвлекающее его от главного – от простых человеческих радостей в окружении детей, внуков, верных слуг, от удачной необременительной охоты в заповедных урманах [78], надежно огражденных от чужих охотников белыми затесами с княжескими знаками. Счастье человека – в его собственном юрте, чужие заботы лишь отягощают голову, и меха, которые приносят охотники из подвластных князю паулов, не окупают эти заботы. Только неразумные мечтают о военных тревогах, мудрые живут тихо и устойчиво, как деревья в лесу. Бури проносятся над лесом, не касаясь корней, питающих жизнь. Так и русские суда – пробегут по великой реке, не подрубив корней обского народа. Если русские воеводы предложат мир, Екмычей посоветует принять его со смирением и верой в единственную справедливость содеянного. А может, и к лучшему это пришествие воинов в железных рубахах?! Как два оленя в одном урочище, сшибутся рогами тюменский хан и повелитель закатных стран… А обский народ останется в стороне от их схватки, будет пребывать в мире… Так и надо сказать седоголовым старцам…

Екмычей, кряхтя, поднялся с лавки, побрел к двери, потирая тыльной стороной ладони поясницу. В жердевом тебане [79] сидел на корточках гонец, который принес весть о поражении князя Молдана и теперь ждал решения Екмычея.

– Передай старейшинам, чтобы вышли на берег с подарками, – говорил Екмычей почтительно склонившемуся гонцу. – Пусть седоголовые старцы скажут русским воеводам, что князь Екмычей не хочет войны. Пусть воеводы возьмут ясак и вернут пленных князей. Пусть посол воевод придет в дом больших собраний, я сам буду говорить с ним.