Звезда над морем - Пол Андерсон

— О, Мэнс, да… да, пожалуйста… разве ты сам не хочешь забыться в эту ночь?

Морось все сыпалась с невидимого неба на землю, которую и так уже почти затопило. Видимости вскоре совсем не стало никакой: плоские поля, поблекшая трава, качающиеся на ветру голые деревья, сожженные развалины домов растворились в непроглядной мути. Одежда почти не защищала от пронизывающей холодом сырости. Северный ветер нес запах болот, над которыми он до того пронесся, морских волн за ними и движущейся с полюса зимы.

Эверард сгорбился в седле, поплотнее запахнувшись в плащ. С капюшона стекали капли воды. Лошадиные копыта с монотонным чмоканьем переступали по толстому слою грязи. А ведь это подъездная дорога к дому через хозяйские владения!

Впереди замаячило здание. Дом в слегка измененном средиземноморском стиле с черепичной крышей построил Берманд, когда он еще звался Цивилисом и был союзником и слугой Рима. Жена, как и положено, вела хозяйство, дети наполняли дом весельем. Теперь же он служил штабом Петилию Цериалису. В портике стояли двое часовых. Как и те, что у въездных ворот, когда Эверард, подъехав к ступенькам, бросил поводья, они потребовали от патрульного назвать пароль.

— Я гот Эверард, — назвался он. — Генерал ждет меня.

Один из солдат бросил на товарища вопрошающий взгляд. Тот кивнул и произнес:

— Я получил приказ и даже сопровождал первого гонца.

«Последние остатки римской спеси?»

Солдат шмыгал носом и чихал. А первого скорее всего прислали на замену офицеру, лежащему сейчас в лихорадке и лязгающему зубами в бараке для больных. Эти двое были, похоже, из галлов, но и им пришлось несладко. Оружие и шлемы потускнели, килты[27] промокли, руки посинели от холода, ввалившиеся щеки говорили о недостаточном питании.

— Проходи, — сказал второй легионер. — Мы позовем слугу, чтоб поставил в стойло твоего коня.

Эверард вошел в темную прихожую, где раб взял его плащ и нож. Несколько сонных воинов — одуревший от безделья штаб — уставились на него, и в их глазах промелькнула внезапная слабая надежда. Нашелся помощник, взявшийся проводить гостя до комнаты в южном крыле здания. Он постучал в дверь, услышал хриплое «открывай», повиновался и доложил:

— Господин, прибыл германский посланник.

— Впусти его, — прохрипел голос. — Оставь нас одних, но будь снаружи, на всякий случай.

Эверард вошел. Дверь за ним захлопнулась. Скудный свет едва просачивался в свинцово-серое окно. Повсюду на подставках стояли свечи. Сальные, а не стеариновые, они больше дымили и воняли. Углы комнаты заполняли тени, заползающие на стол с разбросанными свитками папируса. Кроме того, тут было два стула и сундук — видимо, с одеждой. Пехотный меч и ножны висели рядом на стене. Жаровня с углями согревала комнату, но воздух стоял тяжелый.

Цериалис сидел за столом в одной тунике и сандалиях — плотного телосложения человек с жестким квадратным лицом, чисто выбритым, с глубокими складками. Он внимательно оглядел вошедшего.

— Так ты гот Эверард? — сказал Цериалис вместо приветствия. — Посредник говорит, ты знаешь латынь. Надеюсь, он не обманул.

— Знаю.

«Трудновато будет, — подумал патрульный. — Не в моем характере пресмыкаться, но он может решить, что я слишком высокомерен, а он не собирается терпеть дерзости от какого-то проклятого Юпитером дикаря. Нервы у него, должно быть, на пределе, хотя это понятно».

— Генерал поступил весьма великодушно и мудро, приняв меня.

— Ладно, признаюсь, сейчас я готов выслушать даже христианина — лишь бы совет оказался дельным. А нет — так я бы с превеликим удовольствием распял его на кресте.

Эверард выказал удивление.

— Еврейская секта, — проворчал Цериалис. — Слышал об иудеях? Еще одна свора неблагодарных мятежников. Ну, а ты — насколько я понимаю, твое племя живет на востоке. Почему, провалиться мне в Тартар, ты ищешь себе забот в здешних местах?

— Я думал, генералу рассказали об этом. Я не враг ни вам, ни Цивилису. Я побывал в Империи и во многих областях Германии. Так сложилось, что я даже знаком с Цивилисом и с некоторыми его приближенными. Они доверили мне говорить от их имени, потому что я человек посторонний, против которого вы ничего не имеете. А так же потому, что, зная римские обычаи, я могу донести до них ваше слово ясным, неискаженным. Что касается лично меня, то я торговец, которому нравится вести дела в этих краях. Мирная жизнь приносит больше доходов, и, кроме того, я надеюсь получить что-нибудь за свои услуги.

Убеждать германцев было сложнее, но ненамного. Мятежники тоже ослабли и потеряли решимость драться до конца. Готу можно было поручить лично встретиться с имперским командующим, что могло принести пользу, но никак не ухудшило бы теперешнего скверного положения. После того как гонцы передали предложение, легкость, с которой удалось договориться о встрече, удивила германцев. Эверард ожидал этого. Он лучше их знал из хроник Тацита и наблюдений с воздуха, как тяжело приходилось римлянам.

— Мне все это известно! — резко произнес Цериалис. — Они забыли упомянуть лишь о твоем интересе в этом деле. Хорошо, мы поговорим. Но предупреждаю: начнешь вилять, я сам вытолкаю тебя отсюда. Садись. Нет, налей нам сначала вина. С вином в этом лягушачьем болоте хоть не так паршиво.

Эверард наполнил два серебряных кубка вином из красивого стеклянного графина. Стул, на который он сел, был также весьма изящен, а вкус напитка — превосходен, хотя Эверард отдавал предпочтение менее сладким винам. Здесь, должно быть, все принадлежало Цивилису. Цивилизации.

«Никогда бы не стал восхищаться римлянами, но, кроме работорговли, налогов на крестьянский труд и садистских зрелищ, они принесли с собой еще многое другое. Высокая культура, процветание, широкое мировоззрение — эти ценности не вечны, но, когда прилив отступает, он оставляет разбросанные среди обломков книги, новые технологии, верования, идеи, воспоминания о том, что было раньше, — материал для потомков, который нужно ценить, беречь и использовать, строя новую жизнь. А из воспоминаний о прежней жизни остаются не только те, что связаны с элементарной борьбой за выживание».

— Так, значит, германцы готовы сдаться, а? — переспросил Цериалис.

— Прошу прощения у генерала, если мы неверно изложили свои мысли. Мы не сильны в латинском.

Цериалис стукнул кулаком по столу.

— Говорю тебе, прекрати ходить вокруг да около или убирайся вон! Ты принадлежишь к королевскому роду, происходящему от Меркурия. Во всяком случае, так себя держишь. Я тоже родственник императору, но он и я обыкновенные воины, которым досталось выполнять тяжелую работу. Так что пока нас здесь только двое, мы можем быть друг с другом откровенны.