Путешествие на космическом корабле "Бигль" - Альфред Элтон Ван Вогт

В свою очередь слово взял астроном.

— Большинству из вас, — сказал он на удивление сухим тоном, — хорошо известна распространенная ныне теория происхождения современной вселенной. Имеются факты, позволяющие считать, что она родилась в результате гибели другой вселенной много миллиардов лет назад. Существует мнение, что через несколько миллионов лет и наша вселенная, завершив свой цикл, распадется вследствие катастрофического взрыва. О природе этого взрыва можно только строить гипотезы.

Он продолжил:

— Что касается вопроса Келли, я могу лишь нарисовать вам картинку. Предположим, что пурпурное существо было заброшено в пространство, когда произошел Большой взрыв. И оно оказалось в межгалактической пустоте, без какого-либо средства изменить направление движения. В таких условиях оно могло бы плыть до скончания времен без надежды приблизиться больше чем на миллион световых лет к какой-нибудь звезде. Вы это хотели услышать, Келли?

— Именно. Многие из вас, наверное, помнят, как я называл парадоксом то, что существа, исключительно симподные, не заселили всю вселенную. Ответ, по всей логике, заключается в том, что если данная раса должна была править вселенной, она это и делала. Но теперь мы видим, что речь идет о предыдущей вселенной, а не о нашей. Конечно же, создание рассчитывает теперь овладеть вселенной, в которой живем мы. Это представляется, по крайней мере, правдоподобной теорией, если не больше.

— Уверен, все ученые на борту, — произнес Кент примиряющим тоном, — понимают, что лишь необходимость заставляет нас выдвигать гипотезы на темы, относительно которых мы располагаем очень малым количеством данных. Думаю, однако, мы не ошибаемся, предполагая, что столкнулись с выжившим представителем господствующей расы вселенной. Возможно, он не один в своем положении. Хочется только надеяться, что никакой из наших кораблей не натолкнется на другого выжившего. Биологически данная раса, вероятно, на многие биллионы лет опередила нас. Поэтому мы можем чувствовать себя вправе требовать от каждого человека на борту максимальных усилий и самопожертвования…

Речь была прервана душераздирающим криком:

— Он меня схватил!.. Быстрее! Он стаскивает с меня скафандр…

Слова перешли в булькающий хрип.

— Это Дэк, помощник главного геолога, — произнес машинально Гросвенор, который теперь уже знал голоса всех членов экспедиции.

В переговорном устройстве раздался другой крик:

— Он спускается. Я видел, что он двинулся вниз!

— Включаю энергию, — спокойно объявил Пеннонс.

Гросвенор с изумлением глядел на свои ноги. Внизу плясало яркое голубое пламя. Языки огня лизали его защитный скафандр. Не было слышно никакого звука. Гросвенор посмотрел вдоль коридора, до самого конца покрытого полыхающим голубым ковром. Какое-то мгновение ему казалось, что видит он не только коридор, но достигает взглядом самых глубин корабля.

Пеннонс снова заговорил.

— Если все прошло как надо, — произнес он со вздохом, — эта чертова зверюга должна быть на седьмом или восьмом.

— Пусть все, чьи фамилии начинаются на буквы от A до L, следуют за мной на седьмой этаж. Остальные, от M до Z, вместе с Пеннонсом — на восьмой. Орудийным расчетам оставаться на своих постах. Командам с камерами заниматься тем, чем было приказано.

На седьмом этаже, за вторым поворотом от площадки с лифтами, идущие впереди резко остановились. Гросвенор пробрался среди притихших людей и увидел человека на полу, притянутого, по-видимому, к металлу голубым пламенем.

Капитан Лит нарушил тишину:

— Освободите его!

Два человека нерешительно приблизились и прикоснулись к телу. Языки огня обвили их. Они потянули, и пламя отпустило свою добычу. Пострадавшего отнесли на десятый этаж. Когда тело положили на пол, несколько минут оно конвульсивно дергалось, освобождаясь от избытков энергии, затем постепенно обрело спокойствие смерти.

— Жду докладов.

Голос Лита звучал напряженно.

Последовала секунда молчания, затем Пеннонс сказал:

— Люди распределены по трем этажам, как и предусмотрено. Они проводят съемку в рентгеновских лучах. Если монстр где-нибудь там, его обнаружат. Нужно подождать около тридцати минут.

Наконец поступило сообщение.

— Пусто! — Пеннонс не смог скрыть разочарования. — Капитан, должно быть, он проскочил.

На неожиданно освободившейся линии переговорного устройства раздался чей-то жалобный голос:

— И что же мы теперь будем делать?

В этой фразе, подумалось Гросвенору, выразились сомнения и тревоги всех пассажиров Бигля.

21

Тишина стала давящей. Люди, обычно очень красноречивые, словно потеряли голос. Что касается самого Гросвенора, то он внутренне содрогался при мысли о новом плане, который только что составил. Затем медленно обдумал действительно критическое положение, в котором они в настоящий момент находились. И тем не менее, он ждал. Поскольку не ему принадлежало право говорить первым.

В конце концов, чары разрушил Кент.

— Похоже, — сказал он, — наш противник столь же легко преодолевает стены, накачанные энергией, как те, которые процедуре не подвергались. Мы можем продолжать считать, что сам проход сквозь барьер ему неприятен, но следует признать очевидное: быстрота его адаптации такова, что последствия воздействия, полученного им на одном этаже, перестают ощущаться уже на следующем.

В разговор вступил капитан Лит:

— Хотелось бы узнать, что об этом думает мистер Зеллер. Где он?

— Я здесь, — тут же откликнулся металлург. — Я закончил прочный скафандр и приступил к поискам в глубине корабля.

— Сколько потребуется времени, чтобы сделать такие скафандры для всех?

Зеллер подумал, прежде чем ответить.

— Понадобится устанавливать сборочный конвейер, — произнес он наконец. — Другими словами, начинать надо с изготовления устройств, которые создадут станки, позволяющие выпускать скафандры в неограниченных количествах и из любых металлов. Одновременно нужно задействовать одну из наших печей для производства сверхпрочных металлов. Полагаю, мы сможем получить первый из серийных скафандров примерно через двести часов.

Гросвенор мысленно отметил, что это можно считать оптимистическим взглядом, поскольку производство сверхпрочных металлов представляло собой чрезвычайно сложный процесс. Но каким бы он ни был, ответ Зеллера, похоже, поверг капитана Лита в молчание. Вместо него заговорил Смит:

— Значит, об этом не может быть и речи. С другой стороны, и накачивание энергией всего корабля является делом чересчур долгим. Получается, нам нечего больше делать.

Голос Гурли, обычно тягучий, прозвучал на этот раз хлестко:

— Не понимаю, почему не может быть и речи об обоих методах действия. Мы еще не умерли. По моему мнению, у нас нет иного выбора, кроме как приняться за работу и сделать все возможное в максимально короткий срок.

— Что позволяет вам думать, — спросил Смит сухо, — что монстр не способен превратить сверхпрочный металл в кашу? Мы имеем дело с высшим существом, его познания в физике, вероятно, намного превосходят наши. А вдруг для него проще простого направить на нас излучение, которое разрушит все, что мы имеем? Наш котенок, например, мог распылять металлы, не забывайте. Бог знает, не найдет ли оно необходимое ему оборудование в наших лабораториях!

— По-вашему, нам остается только сдаться? — спросил Гурли желчно.

— Нет! — На этот раз биологом овладел гнев. — Я хочу лишь, чтобы мы руководствовались здравым смыслом. Не стоит слепо бросаться к цели, которой мы не можем достичь.

Ораторскую дуэль прервал Корита:

— Я во многом разделяю мнение Смита. Я бы даже пошел дальше, сказав, что с минуты на минуту наш противник, конечно же, осознает, что в его интересах не давать нам передышки. По этой причине, равно как еще и по другим, думаю, он не позволит нам зарядить энергией весь корабль.

Лит опять промолчал. В машинном зале слово взял Кент:

— На ваш взгляд, как он поступит, когда поймет, что сильно рискует, позволяя нам беспрепятственно налаживать оборону?

— Он начнет убивать. Я не вижу, как мы сможем ему помешать, разве только закроемся в машинном зале. Однако я согласен со Смитом и в том, что, если мы предоставим ему время, он придет за нами и туда.

— Есть ли у вас какой-нибудь совет? — спросил Лит.

Корита помедлил.

— Откровенно говоря, нет. Могу лишь напомнить, что перед нами существо, находящееся на крестьянской стадии своего цикла. Для крестьянина его земля и его сын, или, выражаясь более абстрактно, его имущество и его кровь, священны. Он, не раздумывая, будет биться со всем, что им угрожает. Подобно растению, он прикрепляется к клочку земли, укореняется в почве, тем и питается. Вот так обстоят дела, джентльмены. В данный момент я не в состоянии сказать, какие практические выводы следует отсюда извлечь.