Другой мир - Константин Геннадьевич Борисов-Назимов

невозможно. Всего-то пару раз с таким состоянием сталкивался. Полное восстановление займет от двух часов и до суток, а еще вскоре начнется ломота и сильное головокружение, а кожа с мышцами будут огнем гореть и дико болеть.

— Объяснишь, что тут произошло? — поинтересовался градоначальник у дочери, а потом ей шепнул: — Ты бы оделась.

— Отец, это господин Воронов Александр Иванович, — кивнула девушка в мою сторону, а потом продолжила: — Саша, познакомься с моим родителем, Матвеем Андреевичем.

— Очень приятно, — кивнул я. — Простите, встать не могу, немного не форме.

— Не готов ответить, что знакомству рад, — прищурился Островский, цепко меня осмотрев.

Хм, окажись я в исподнем или вовсе без него, то он бы точно в меня барабан револьвера разрядил.

— Дай мне минутку, сейчас вернусь и все объясню, — девушка разорвала объятия с отцом и красная, как маков цвет рванула в ванную комнату.

Похоже, она только сейчас вспомнила, в каком виде с родителем обнимается. В спальне девушки воцарилась напряженная тишина. Я же раздумываю над тем, что уже опоздал к Натали. Надеюсь, баронесса не наделает глупостей и дождется. А вот из городка необходимо уезжать, в этом нет сомнений. Ощущаю неприязнь исходящую от отца своей пациентки и любовницы.

— А вот и я! — бодро произнесла Кати, появляясь на пороге и кутаясь в банных халат. — Вы тут не передрались? — задала вопрос и посмотрела на кровать. — Н-да, согласна, меня легко было принять за мертвую. Это ж сколько крови-то вышло? — она усмехнулась и обратилась ко мне: — Александр Иванович, извините, что так с вами произошло. Иногда излишняя забота гнетет, — она посмотрела на отца.

— Ничего страшного, разобрались и ладно, — ответил я и встал с кресла.

Перед глазами ничего не вращается, ноги и руки уже начинают адекватно себя вести, поэтому продолжил:

— Если ко мне нет претензий и обвинений, то, с вашего позволения, — посмотрел на девушку, а потом перевел взгляд на хмурящегося градоначальника, — откланяюсь.

— Нет-нет! — подошла ко мне Кати и посмотрела на отца: — Александр Иванович сделал невозможное и я ему очень благодарна.

— Да что он сделал-то⁈ — не выдержал господин Островский.

— Он восстановил мое тело! От уродства ничего не осталось, — провозгласила Катерина.

Скептический взгляд отца и тяжелый вздох стал ей ответом от родителя.

— Это невозможно, а с шарлатанами разговор короткий! — жестко произнес градоначальник.

— И какая его ждет благодарность? — начиная закипать, поинтересовалась девушка. — Или ты мне не веришь? — тихим голосом уточнила Кати, неотрывно смотря на отца.

— Разберемся, — буркнул тот. — Молодой человек, прошу вас пройти со мной, — он кивнул мне в сторону выхода из спальни.

— А если так⁈ — рыкнула моя бывшая пациентка и распахнула халат.

Когда она успела смыть с себя кровь? Панталончики и бюстгальтер Екатерина также где-то раздобыла и надела. При этом в ванной комнате я не видел эти детали нижнего белья.

— Прикройся! — рыкнул на девушку отец.

— А ты ничего не заметил? — спросила она его и дотронулась до своего живота, где еще недавно имелись страшные шрамы, а теперь там не осталось изъянов, если не считать выделяющийся цвет кожи.

— Как? — выдохнул господин Островский. — Нет, это невозможно!

Кати скинула с себя халат и покрутилась вокруг своей оси, провела ладошками по бокам и весело рассмеялась.

— Обман зрения? Иллюзия? — вопросительно посмотрел на меня градоначальник. — Господин Воронов, что вы сделали? Ни один магический артефакт не справлялся, какой бы силы он не был и дефект не удалял.

— А ты потрогай и пощупай! — девушка сделала шаг к отцу. — И не стесняйся, уж столько раз со мной у целителей и врачей побывал, в каких только позах меня при тебе не крутили!

Матвей Андреевич осторожно провел пальцами по коже дочери, а потом его взгляд остановился на кастрюле с темной жидкостью, которая мало напоминает кровь. Похоже, он что-то начал понимать.

— Это невозможно, — прошептал господин Островский. — Имелся вариант с пересадкой кожи, но из-за темной магии выживаемость оценили в один процент. Да еще и предупредили, что процесс заживления растянется на полгода. А тут, — он потрясенно покрутил головой, — чудо какое-то.

— Какое чудо? — усмехнулась Кати. — Это все господин Воронов! А хотя, нет, — она улыбнулась отцу, — ты прав, теперь готова поверить в чудеса!

— Сколько? Александр Иванович, простите за все, назовите цену и примите мою искреннюю признательность и благодарность, — направился в мою сторону градоначальник.

Самое интересное, что меня сейчас заботит другой вопрос! И даже не то, что к Натали опоздал. Никак в собственном источнике не разберусь, тот нестабилен и стал больше, чем до прошедшей ночи. Другой вопрос, а не временное ли это явление?

— Знаете, очень сильно устал, — ответил я и приложил ладонь ко рту. — Голова совсем не соображает и хотелось бы отдохнуть. А если вы про деньги, то с Екатериной Матвеевной мы этот вопрос закрыли.

— Это когда успели? — вырвался вопрос у девушки.

— А ты вспомни, — ответил ей и хотел подмигнуть, но фамильярничать при градоначальнике не стал. — Не хотел бы вам мешать, поэтому, разрешите откланяться, — направился к двери, у которой вынуждено остановился, Кати вопрос задала:

— Господин Воронов, мы увидимся?

— Надеюсь, — обернулся и улыбнулся девушке, а потом продолжил: — Все же пару дней повремените с физическими нагрузками. Никакого алкоголя и долгого приема ванн, обильное питье и не отказывайте себе в приеме пищи, даже ночью. Идет ускоренная регенерация и вам потребуются силы.

— Поняла, — разочарованно кивнула Островская.

— А если на курорт или за город, на природу? — задал вопрос ее отец.

— Длительные поездки не рекомендую, — подумав, ответил я и пояснил: — Тряска сродни физическим нагрузкам. А вот прогулка в парке или даже по магазинам скажется благоприятно. Еще раз, — склонил голову, — честь имею.

Вряд ли бы меня так легко и просто отпустили, не сгорай от любопытства Матвей Андреевич. За сколько они обо все переговорят? А еще в квартире остаются стражи и полицейские, но меня они задерживать не стали. Смущенная и радостная служанка не смогла посмотреть мне в глаза.

— Не бойся, никто на тебя