Первая жертва - Роберт Шекли

— Господи! — воскликнула Тереза. Майк не переживет потерю еще одного клиента.

— Лучше позовите их из подвала, и я поговорю с кем-нибудь из них.

— Простите, — сказала Тереза, — но их там нет. Я сказала вам неправду.

— Зачем?

— Там приказал мне Майк. Чтобы все думали, что они с Хэрольдом все еще в городе.

— То есть они уже поехали на виллу?

— Час назад. Неужели ничего нельзя сделать? Может, стоить сообщить властям, чтобы те остановили Охоту?

— Нет, — сказала Нора. — Луэйн не нарушил никаких законов. Его поступок противоречит лишь этике и морали. Дайте подумать… Я кладу трубку, у меня возникла одна мысль.

Нора положила трубку на рычаг. Связаться с Хэрольдом или Альбани она никак не может. Обогнать их и приехать раньше на виллу Луэйна тоже. Оставалось только одно. И она надеялась, что ей это поможет. Нора набрала телефон „Охотничьего Шоу“.

42

Альбани не любил надолго расставаться со своей машиной. Не так много времени отпущено человеку жизни, чтобы сидеть за рулем „ламборджини“, и Майк Альбани желал наслаждаться каждым таким мгновением. Однако профессиональная необходимость переборола личные привязанности. Став обладателем Карточки предательства, он быстро нашел подходящие маскировочные костюмы для Хэрольда и для себя. Приехав на Центральный вокзал, они как раз успели на поезд в 19.15, отправлявшийся в Санта-Марту, небольшой деревушки, где и располагалась вилла Луэйна.

Вагон был битком забит крестьянами в одеждах черного цвета с плетеными корзинами, полными салями и плодами хлебного дерева, которое в изобилии произрастало на острове.

После получения независимости Охотничьего Мира, его основатели первым делом решили выселить с острова всех коренных жителей и решили все начать с нуля в демографическом отношении. После долгих споров было решено, что острову необходимы крестьяне. Но не просто какие-нибудь там крестьяне Эсмеральда нуждалась в крестьянах, которые были бы довольными своей жизнью и не завидовали окружающему их богатству и роскоши. Основатели понимали, что по настоящему хорошие крестьяне обойдутся недешево, но ничто другое не могло создать на острове обстановку терпимости, которая так цениться в современном мире.

После горячих дебатов было принято решение привезти из южной Европы крестьян, которые носят береты.

Основатели установили контакты с испанскими и итальянскими силу, которые поставляли рабочую силу из Андалусии и Меццоджорно, провели беседы с претендентами, и самые талантливые из них были направлены в пользующуюся заслуженной репутацией „Крестьянскую школу“ в городке Цуг, Швейцария, для окончательной полировки.

Крестьяне на Эсмеральде на самом деле почти не занимались никакой работой, а просто исполняли декоративные функции. Всю тяжелую и грязную работу выполняли государственные рабы: пахали, сеяли, унавоживали поля и снимали урожай. От крестьян всего лишь требовалось танцевать перед гостями Эсмеральды по воскресеньям, а в остальные дни недели пить слоуг — мешанина из вина и пива, которую тщетно пытались разрекламировать эсмеральдовские виноделы.

А еще они хвастались своим богатством и мужскими способностями, пока их жены поджаривали дома фаршированных кукурузой поросят.

Их традиционные костюмы разработал сам Джики из Голливуда: длинные юбки, шаровары и плотно зашнурованные корсажи.

Разумеется возникали проблемы с крестьянскими детьми, как и с любыми остальными, но после достижении совершеннолетия их отправляли в торговые школы Кашмира, и все оставались довольны.

Наблюдательный человек наверняка бы заметил двух личностей в широких плащах, которые сошли на станции Санта-Марта дель Кампо, располагавшейся в пятидесяти милях от города. Они тут же направились в „Голубой Бофор“ самую большую таверну в деревне — и стали тихим голосом о чем-то договариваться с владельцем. Один из незнакомцев — молодой парень с пышной фальшивой бородой — показал ему листок бумаги, который крепко сжимал в руке. Хозяин таверны от удивления открыл рот, а затем на его лице появилось хитрая усмешка.

— Не, ну я то тут причем, а? — Год учебы в школе для сельских барменов на севере Англии сильно сказался на его речи.

— Мы хотели бы поговорить с Антонио Фериа, — сказал бородатый.

— Он сейчас занят по горло — следит за подготовкой вечеринки на вилле.

— Это нам известно. — В руке бородача появилась хрустящая банкнота. Будь хорошим парнем, отведи меня к нему.

Хозяин взял деньги, изобразил на лице благодарность и пошел к телефону.

43

Когда младший Джанго Фериа вернулся вечером из школы, он увидел двух незнакомцев, сидящих в гостиной его матери. У того, что ростом повыше, была фальшивая борода. Другой — темноволосый, весь в черном, в мягких невысоких кожаных сапогах. Его голубые глаза излучали такую решимость и непоколебимость, что Джанго застыл на месте.

— Кто это? — поинтересовался он.

— Заткнись! — прикрикнул на него отец, Антонио Фериа. Только тогда Джанго заметил, что на отце белая рубаха с кисточками, которую тот одевал только на похороны и праздники. Наверно, эти незнакомцы очень важные персоны, подумал Джанго, но задавать вопросов больше не стал, потому что хорошо усвоил уроки в „Крестьянской школе“: не думать о том, о чем тебя не просят.

Тут в комнату вошла его старшая сестра Миранда. Она остановилась, поставив руки в боки и слегка оттопырила нижнюю губу. Волосы были наспех прихвачены лентой. Она была высокой для крестьянки, но ниже, чем настоящие аристократки. Небольшие, но упругие груди распирали грубое полотно крестьянской сорочки. Ноги были скрыты под длиной юбкой, но они тоже, наверняка были что надо.

— Папа, что ты натворил? Кто эти люди? — хотя в ее голосе звучала тревога, было видно по ее лицу, что она с удовольствие оказалась бы в объятьях одного из этих мужчин, а может и двух, разве что не одновременно.

Сидящий за грубо сколоченным деревянным столом Антонио Фериа почесал небритый подбородок и налил себе стакан узетта. В его глазах отражалась борьба гнева и усталости.

— Все очень просто, — сказал он. — Этот человек, — он слегка пошевелил покалеченной правой рукой в сторону Хэрольда, — пойдет сегодня на виллу сеньора Луэйна, чтобы прислуживать ему на банкете. Он подаст жареных цыплят вместо Джовио, нового крестьянина, которого сеньор еще не знает в лицо. Ты будешь вместе с ним — понесешь традиционные пироги со шкварками. Понятно?

— Он не местный, — с любопытством разглядывая Хэрольда, заметила Миранда. — Или это новый крестьянин?