Сантехник 2 - Иннокентий Белов

странные поступки и потом рассказал местной страже, что тут свой своего застрелил внезапно. А этот застреленный очень долго и сильно громко ругался на такое бесчинство.

Знают все здесь, что на такое ментальное давление, чтобы брать под свое полное управление, только иерархи церкви способны. Между народом ходят такие слухи, а официально, конечно, ничего такого нет и быть не может. Но слухи очень уверенные и настойчивые, явно все про такое чудо знают.

Видно, что церковники всех рангов своей силой при случае злоупотребляют часто, добиваясь нужной информации.

Поэтому вторым ударом я добиваю подстреленного и потом снова добавляю третьему, он ведь тоже свидетель непонятной хрени.

— Так, у меня есть несколько секунд, чтобы узнать правду про организатора засады, — понимаю я.

Демонстративно выбиваю разряженный арбалет из рук и так не сопротивляющегося стрелка, прижимаю ему меч к горлу и негромко спрашиваю:

— Кто вас прислал сюда?

Мужику никуда не деваться в тисках моей ментальной воли, и он отвечает так же тихо:

— Норр Итригил.

— За сына?

— За него. Осерчал очень, — медленно отвечает стрелок.

— Где он сам?

— В селе, на постоялом дворе.

— Какое село?

— Не знаю.

— Кто хозяин постоялого двора?

— Не знаю.

— Какие ворота ближе к этому селу? — хоть направление узнаю, откуда ждать врагов.

Название ворот служивый тоже не знает, но показывает на те, через которые я сам на стоянку бегаю.

— Сколько от них до постоялого двора ехать?

— Три кунда.

Так, сорок пять минут по-нашему, значит совсем близко к городу, всего километра три от него, это опасно, на стоянке меня тоже может ждать засада. Не стал норр заводить всю дружину в дорогой для жизни город, остановился на дешевом постоялом дворе.

Как я и ожидал в принципе.

— Что сделать должны были?

— Помочь бандитам, но сами не светиться лишнего. Забрать меч и отрубить голову, привезти ее норру.

Становится еще понятнее моя судьба, я поднимаю арбалет, полностью отпуская сознание дружинника и он через пару секунд бросается на меня с голыми руками и криком:

— Ах, ты! Сволочь!

Я именно этого и жду, одним махом перерубаю ему шею, служивый падает на колени и получает второй удар на всякий случай.

Он должен не заговорить по любому, а теперь почти отрубленная голова ему точно не даст это сделать. Потом добиваю всех дружинников еще по разу, собираю их мечи и кладу к брошенному на землю арбалету. Спешу в тупиковый конец переулка, где нахожу уже пришедшего в себя метателя ножей, пока прячущегося за камнями.

Он при виде моего сосредоточенного лица пытается бросить в меня камнем, деваться ему все равно некуда, раньше не сбежал, теперь уже точно на тот свет отправляется. Мне вообще свидетели, даже самым краем глаза, случившегося здесь побоища не нужны.

И у него голова после точного остается на половине шеи, а мне пора уносить ноги.

Не до впитывания посмертных эманации, не до сбора трофеев в виде поясов и всего прочего, я только арбалет с мечами на ходу прихватываю и захожу обратно во двор, где стучусь в дверь комнаты моей как бы девки.

Она, наверно, уже разглядела мертвые тела в подворотне, поэтому меня пускать ни в какую не хочет.

Выбиваю пинком дверь, даю ей леща кулаком с ходу, чтобы не пищала и было, что страже и ворам показать. Что она тут не причем, сама жертва этого жестокого серийного убийцы.

— О тебе же забочусь, дуреха! — и добавляю еще, чем больше побоев будет, тем ей легче допрос будет пройти.

Засовываю арбалет, свой окровавленный меч и остальные клинки в припасенный и оставленный у нее заранее мешок, раньше под трофеи думал его использовать. Если бы одни бандиты тут оказались, обобрал бы точно тела без спешки, а вот с порубленными дружинниками теперь так спокойно не стоит время терять.

Явное это нарушение закона и доказывать свою невиновность однозначно не стоит. Оно, конечно, может и получиться, но будет очень долго, да еще в заточении посидеть придется.

А если церковники что-то унюхают, так вообще без шансов.

Вылезаю в окно, спрыгиваю на соседний переулок и быстро дохожу до ворот, где приветливо киваю знакомым стражникам, после чего иду к стоянке, высматривая возможную засаду, но пока тут никого нет.

— Ветрил, давай на выезд! Парень, открывай ворота! — это сыну Аринила.

Выезжаем тут же со стоянки, каурка привязана к повозке, чтобы мне меньше самому бросаться верхом в глаза.

Ехать все равно мы может, только объезжая сам город по кругу, это единственный вариант, чтобы удаляться от дружины норра Итригила, которая сейчас фактически находится между нами и Баронствами.

Поэтому сильно торопимся объехать город с другой стороны от Баронств, потом через час достаточно удаляемся от стен и сворачиваем в направлении гор. Ветрил эти места отлично знает, поэтому легко объедет свой постоялый двор подальше.

У меня пока все арбалеты снаряжены, в венах бьется кровь убегающего от погони человека, я бдительно разглядываю местность вокруг нас в свою трубу. Потом перебираюсь на свою лошадь и с нее до самой тесноты наблюдаю вокруг.

Вскоре совсем темнеет, мы проезжаем еще пару километров, потом съезжаем в какую-то рощу и устраиваемся на ночлег.

Ветрил очень доволен, что мы уехали из опасного города наконец-то. Я тоже доволен, что остался жив, несмотря ни на что. Уровень двойной-тройной засады меня здорово удивил, как дружинники норра стали взаимодействовать с местными бандитами. Они же их рубить должны при встрече, но в чужом городе пошли на сотрудничество.

Но хорошо понимаю про себя, что эти трое убитых дружинников долго будут висеть на мне в страже Ликвора и даже приходить по ночам. Они явно заслуживали смерти, пусть это только приказ норра, однако и у меня выбора не оказалось никакого. Или — я, или — они остаемся на этом свете.

Впрочем, по-настоящему убил их свой норр, который отправил служивых за моей головой. И точно моим теперь мечом. Самому такая статусная вещь очень даже не помешает, сейчас тема с личным оружием каждого дворянина — это как новым мерседесом похвастаться в наши времена для реальных пацанов.

Ночь проходит спокойно, дежурим по очереди, а рано утром выезжаем. Пожуем теперь на ходу, наше спасение только в скорости. Но найти нас сейчас, когда мы уехали в сторону Кворума, наверно почти невозможно на этих бесконечных полях и лесопосадках. Нет ни у стражи