Лик смерти - Коди Макфейден

— Мамочка, оно наблюдает за ней?

— Ты права, моя хорошая. И хотя рядом с малышкой никого нет, она никогда не остается совсем одна, ведь ее охраняет женщина в облаках.

Сара очень любила смотреть на эту картину.

— Мамуль, малышка — это я? А женщина в облаках — это ты?

Тогда ее мама улыбнулась. Эту улыбку Сара любила больше всего. В ней не было никакой тайны, никакого скрытого смысла. Она была как солнышко — согревающая и счастливая.

— Так и есть, котенок, для тебя, для меня и для всех, кто посмотрит на эту картину.

Сара задумалась.

— Это ты и для других людей тоже?

— Не я, а Мама для других людей. Они могут быть уже взрослыми, могут оказаться вдали от родителей, но они никогда не будут одиноки, потому что Мамочка всегда рядом.

Линда внезапно прижала к себе свою дочку и крепко обняла ее. Сара громко рассмеялась:

— Мамочки все такие! Они всегда наблюдают за своими детками.

Эта картина была подарком на пятый день рождения Сары и висела, как талисман, напротив ее кровати. Мама никогда не покупала ей подарки на дни рождения, она делала их сама. Сара очень любила все-все и с нетерпением ждала, что же подарят ей завтра.

Она снова закрыла глаза, погладила Бастера, который лизнул ее руку, и попыталась заставить себя уснуть. Потом бросила эти попытки и… сразу заснула, улыбаясь.

Первое, что осознала Сара, когда утром открыла глаза: Бастера рядом нет. Это показалось ей странным. Пес всегда засыпал и просыпался вместе с ней, изо дня в день. Потом она обнаружила, что не светит солнце. Это тоже показалось ей странным. Когда она закрывала глаза, было темно, а когда открывала, становилось светло. Так происходило всегда. А в этой темноте было что-то неприятное, что-то тяжелое и пугающее, и она совсем не походила на ночь перед днем рождения. Сара чувствовала себя так, словно ее заперли в темном и душном шкафу. «Мама?» — прошептала она. И даже немного удивилась, зачем она шепчет, если действительно хочет, чтобы мама ее услышала?

Своим шестилетним умом Сара поняла: она боится, что ее услышит кто-то другой. Кем бы он ни был, именно из-за него стало так ужасно темно. Сердце выскакивало у девочки из груди, дыхание участилось. Сару охватил ужас, как после кошмарных снов, но на этот раз Бастера рядом не было…

«Посмотри на картину, глупая», — приказала себе Сара. Младенец в полной безопасности спокойно спал, лежа во мху. Тогда Сара вгляделась в облако-Маму, которое оттеснило ужасную темноту и сказало, что Бастер во дворе — ему понадобилось в туалет. Он разбудил ее, когда спрыгивал с кровати; он скоро прибежит, и Сара снова заснет и проснется уже утром, когда наступит день рождения.

Как только Сара подумала об этом, сердце перестало выскакивать у нее из груди, дыхание восстановилось, страх отступил. Он даже показался девочке глупым. «Почти уже взрослая, а темноты боишься, как маленький ребенок», — бранила она себя.

А потом Сара услышала голос и поняла, что он принадлежит Незнакомцу, который оказался здесь, у нее дома, в этой кромешной темноте. Страх вернулся, и вновь заколотилось сердце. Сара замерла с широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Природа не жалеет о себе, — произнес незнакомый голос, направляясь к двери. — И птаха малая, упав с морозной ветки, простится с жизнью, ни о чем не сожалея.

Голос был не низкий, не высокий, а какой-то неопределенный.

— Ты слышишь меня, Сара? Замечательный поэт Д. Г. Лоуренс написал эти строки.

Незнакомец стоял за дверью. Зубы Сары стучали, но она не подозревала об этом. Страх стал запредельным. Словно, проснувшись, понимаешь, что ужасные твари из кошмарного сна преследуют тебя и наяву, тащатся к тебе в комнату, хватают и, смеясь и завывая, мучают и сводят с ума.

— Мы многому научились у дикой природы. Жалость к себе или к другим — вещь бесполезная. Жизнь продолжится в любом случае, умерли вы или еще живы, счастливы или нет. Ей все равно. Беспощадность — вот что сейчас ценно. Бог немилосерден. В этом его красота и его сила. Делай то, что считаешь нужным, а на последствия и смерть невинных — наплевать!

Он замолчал. Сара слышала его дыхание и стук собственного сердца, от которого того и гляди лопнут барабанные перепонки.

— Бастер совсем не жалел себя. Я хочу, чтоб ты знала, Сара. Он сразу же подбежал ко мне. Без промедления. Он понял, что я пришел к тебе, и не задумываясь набросился, чтобы убить. Он хотел защитить тебя.

Незнакомец вновь замолчал, а потом расхохотался каким-то сдавленным смехом.

— Да, я хочу, чтобы ты знала, чтобы понимала: Бастер умер потому, что любил тебя.

Дверь широко распахнулась, он вошел и бросил что-то прямо в кровать. Свет лампы, горевшей в коридоре, осветил этот предмет… и Сара пронзительно закричала, увидев отрезанную голову Бастера с оскаленными зубами и глазами, все еще полными гнева.

Глава 20

— Мне необходимо, чтобы ты наблюдала за всем и слушала. Это только начало.

Они находились в гостиной. Мама и папа сидели на стульях с наручниками на руках и ногах. Одежды на них не было. Увидев отца обнаженным, Сара испугалась еще больше. Дорин лежала на полу и наблюдала за всеми, не понимая, что происходит ужасное.

«Оставайся такой же бестолковой, глупышка, — подумала Сара, — и, может, он не станет убивать тебя, как убил Бастера».

Сара в ночной рубашке сидела на диване, на ней тоже были наручники.

Незнакомец, так она назвала этого человека, стоял с пистолетом в руках. На голову он натянул чулок, который расплющил и совершенно изменил черты лица. Создавалось ощущение, словно они расплавились под воздействием паяльной лампы. Сарой владел прежний страх, столь же сильный, но несколько отстраненный, как пронзительный крик, доносившийся издали. Ожидание, ужасное ожидание, дамокловым мечом повисло в комнате. На родителей было жалко смотреть. Рты заклеены скотчем, в глазах ужас. Сара чувствовала, что они больше боятся за нее, чем за себя.

Незнакомец подошел к ее отцу, наклонился и заглянул ему в глаза.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Сэм. Ты хочешь спросить — почему. Поверь, с удовольствием тебе бы рассказал. Но ты ведь понимаешь: Сара слушает. Вдруг она проболтается? А я не могу допустить, чтобы моя история стала известна до тех пор, пока я не буду к этому готов. Скажу только две вещи: ты не виновата, Линда, но твоя смерть — мое правосудие. Я знаю, ты не понимаешь. Тебе и не нужно, ты должна только знать: все, что происходит, справедливо. — Незнакомец выпрямился. — Давайте поговорим о боли. Боль — это форма энергии. Она может быть созидательной подобно электричеству. А может струиться потоком. Может быть постоянной или скачкообразной, мощной и мучительной или слабой и немного раздражающей. Боль может заставить человека говорить. Однако многие не знают, что она способна заставить думать. Боль воспитывает человека, формирует и делает тем, кто он есть. Я знаком с болью. Я ее понимаю. Она многому научила меня. Мне открылось: пока люди боятся боли, они могут вытерпеть больше, намного больше, чем представляют себе. Если, например, я скажу, что собираюсь воткнуть иголку вам в руку, вы испугаетесь. И если я сделаю это, боль покажется вам мучительной. Но если я уколю вас снова и буду колоть каждый час в течение года, вы привыкнете. Конечно, вам это не понравится, но вы перестанете бояться. Да будет так! — Незнакомец перевел взгляд на Сару. — Образно говоря, я собираюсь вонзать подобную иглу в Сару, снова и снова, из года в год, постоянно. Я хочу с помощью боли изваять ее, как скульптор, по своему образу и подобию, и назову свое произведение «Загубленная жизнь».

— Пожалуйста, не делайте больно маме и папе, — сказала Сара. Она даже удивилась, услышав свой голос. Он прозвучал странно, как будто издалека, и был слишком спокойным, учитывая ситуацию.

Незнакомец тоже удивился. Казалось, он даже одобрил слова Сары — кивнул и улыбнулся своим расплющенным лицом.

— Здо́рово! Вот она — любовь! Я хочу, чтобы ты запомнила этот момент как последний, который ты прожила без боли. Поверь, это поддержит тебя в будущем. — Незнакомец замолчал, вглядываясь в лицо девочки. — А теперь заткнись и смотри.

Он повернулся к родителям Сары. Девочка чувствовала себя как во сне, все вокруг стало смутным, расплывчатым. И страх, и ужас, и слезы — все это не исчезло, только отдалилось — Саре пришлось бы напрячься, чтобы расслышать крики. Но ее нежелание делать это было огромным и непреодолимым, слишком тяжелой ношей для ее хрупких плеч.

Заглянув в мертвые глаза Бастера, Сара пронзительно закричала, да так, что у нее остановилось сердце. Не совсем, не навсегда, но в тот момент она даже не слышала собственного крика. Бастер… Столько муки было в этом имени, столько опустошающей душу боли. В определенной степени Сара понимала, что смерть Бастера — только начало. Незнакомец был не просто черной волной — он представлял собой океан мрака. Огромное бездушное ничто в человечьем обличье, способное поглотить все светлые волны и уничтожить смех и добро. Цивилизованное общество прилагает все усилия, чтобы защитить молодежь от зла, но порой упускает из виду одно обстоятельство: дети всегда готовы поверить в существование чудовищ. Сара знала, Незнакомец и есть чудовище. Она поняла это, когда он бросил ей на кровать отрезанную голову Бастера.