Девочка в стекле - Джеффри Форд

Миссис Барнс ухватила себя за горло руками, а потом безвольно распростерлась на стуле.

— Хелен, — выкрикнул ее муж, протягивая одну руку к ней, а другую — к призраку.

Доктор, сидевший рядом со мной, завопил: «Миссис Барнс!» — встал и начал обходить стол. Я в последнюю секунду успел выкинуть носок ботинка между ножками стула, подцепил доктора за щиколотку, и он рухнул на пол. Перед тем как исчезнуть, Шарлотта бросила что-то, ударившееся о столешницу с вполне материальным стуком.

— Включите свет! — прокричал Барнс.

Антоний так и сделал, и неожиданно загорелся свет, на мгновение ослепив всех. Комната наполнилась рыданиями, вздохами, приглушенными замечаниями гостей. Когда все снова посмотрели туда, где только что была девочка, то уже ничего не увидели, а голова Шелла неподвижно покоилась на столе.

ЭТО ВСЕ ВРАНЬЕ

Доктор Гривс сумел наконец подняться с пола. К этому времени Хелен Барнс уже пришла в себя, и, когда доктор продолжил обходить стол и прошел мимо нее, я решил, что он направляется к Шеллу — посмотреть, нельзя ли помочь ему. Ничего подобного. Вместо этого доктор опустился на колени и заглянул под стол, явно полагая, что дух Шарлотты Барнс был самозванцем и теперь просто спрятался, выжидая момента, чтобы незаметно ускользнуть из комнаты. В это время пришел в себя Шелл: вид у него был такой, словно его пропустили через мельничные жернова. Шелл явно не понимал, где он, а увидев Гривса на полу у своих ног, сказал:

— Прошу прощения, сэр?

Гривс поднялся:

— Умелый трюк, мистер… Как, вы говорите, вас зовут?

Шелл назвал себя.

— Да-да, все это забавно, но полное вранье. Неужели у вас нет никаких представлений о порядочности? У людей горе, а вы разыгрываете перед ними такие сценки… Позор!

— Адам, прошу вас, дайте мистеру Шеллу перевести дыхание. Ему только что здорово досталось, — вмешался Барнс, который теперь выглядел лучше, чем прежде.

— Гарольд, — заявил Гривс, — это все вранье.

Миссис Барнс поднялась, опираясь о стол, и побрела туда, где сидел Шелл.

— Доктор, если вы не можете уважать таланты этого великого человека, то, по крайней мере, не травите его, после того как он оказал нам такую услугу. — Она положила руку на плечо Шелла и сказала: — Спасибо.

Шелл потрепал ее по руке.

— Я знаю, как тяжело вам, вероятно, было видеть все это, — сказал он.

— Такую услугу… — вполголоса произнес Гривс и отошел в сторону.

Антоний дал нюхательной соли Галлардам, к которым понемногу возвращалось сознание. Трамболл встал, наклонился над столом и взял какой-то маленький предмет.

— Смотрите, — сказал он, — вот что бросила девочка.

Он поднял предмет повыше, чтобы его могли видеть все. Это был синий карандаш. Все разом повернулись к картине на пюпитре — материальному доказательству того, что девочка являлась в столовую. Миссис Чарльз в сопровождении мистера Коллинза и нескольких других пересекла комнату, направляясь к изображению странной фигуры. Они задули свечи, сняли с пюпитра лист бумаги и, собравшись в кружок, принялись разглядывать рисунок.

Барнс подошел к маленькому бару в углу и налил Шеллу виски. Он возвращался к столу, когда раздался высокий визг миссис Чарльз. Это произошло так внезапно, что Барнс испугался и выронил стакан. Он разразился проклятиями — я и не предполагал, что он способен изрыгать такие ругательства.

— Боже милостивый, Маргарет, — завопил он. — Что это с вами?

Миссис Чарльз повернулась, держа снятый с пюпитра рисунок, и продемонстрировала его Барнсу и всем остальным.

— Рисунок, — сказала она. — Он исчез.

— Прямо на наших глазах, — добавил Коллинз.

На большом листе недавно было изображение призрака, а теперь бумага стала совершенно чистой.

— Он не мог остаться, — сказал Шелл, вставая. — Шарлотта сделала все, что смогла, но мир духов уничтожил ее усилия.

Услышав это, доктор покачал головой и вышел из комнаты. Остальные погрузились в трепетное молчание. Мы с Антонием позволили себе минуту-другую почтительного бездействия, а потом принялись быстро собирать наш реквизит и складывать его в чемодан. Шелл в это время говорил Гарольду и Хелен Барнс, что позвонит им на следующий день, — нужно, мол, подробнее обсудить случившееся. Было ясно, что те хотят безотлагательно поговорить о событиях этого вечера, но Шелл заметил, что важно сначала все хорошенько осмыслить — сосредоточиться на поступках и словах умершей девочки.

— Возможно, мы упустим важные подсказки, если бросимся выносить суждения сразу же, — объяснил он.

Оба, пусть и неохотно, но согласились.

Мы с Антонием закрыли чемодан и через десять минут были готовы к уходу. Шелл обошел гостей и каждому пожал руку. У всех, даже у Галлардов, нашлись только хвалебные слова в его адрес и благодарности за пережитое. Старая карга, сидевшая во время сеанса рядом с Шеллом, поблагодарила даже меня, чуть кивнув и назвав меня «мистер Фондю».

Затем мы выстроились в нашу парадную колонну — Шелл впереди, Антоний с чемоданом позади. Мы прошли неторопливым церемониальным шагом через столовую, по коридору и к парадной двери. По пути мы встретили доктора, который стоял у стены в коридоре и курил сигару.

— Добрый вечер, доктор Гривс, — поприветствовал его Шелл и протянул руку.

— Идите-идите, — процедил Гривс, — мне нечего вам сказать.

Шелл убрал руку, и мы пошли дальше.

Отъехав мили две от особняка Барнса, Антоний свернул на парковку у бакалейного магазина и, обогнув здание, остановился. Мы все вышли и быстро направились к багажнику «корда», откуда извлекли чемодан. Аккуратно положив его на землю, Антоний расстегнул застежки и поднял крышку. Шелл протянул руку и вытащил пюпитр, складной столик, свечи и все остальное, передавая вещи мне одну за другой.

Когда чемодан опустел, Шелл вытащил свой нож. Выпустив лезвие, он провел его кончиком вдоль дна чемодана. Секунду спустя то, что казалось дном, повернулось, словно обложка книги, и нашим взорам предстало второе дно. Там, неимоверно скрюченная, лежала Вонда, каучуковая дама. Она была похожа на женщину, попавшую под дорожный каток.

Антоний наклонился и поднял скрюченное тело, держа Вонду, как держат ребенка. Поначалу очень медленно, потом все быстрее она начала разворачиваться, словно сложенный лист бумаги опустили в чашу с водой. Пока происходила эта удивительная трансформация, мы с Шеллом водрузили на место второе дно и начали складывать реквизит обратно в чемодан.

Вонда, как бабочка, что рождается из куколки, превратилась на руках Антония в хрупкую, но вполне нормальную женщину. Как только метаморфоза совершилась, она сказала.

— Спасибо, Генри, теперь ты можешь меня поставить.

Когда ноги Вонды коснулись земли, она подняла руки и сняла с головы кудрявый парик, придававший ей сходство с Шарлоттой Барнс. До этого я видел Вонду лишь однажды, да и то мельком — на похоронах Морти. Но теперь, даже несмотря на положенный Шеллом грим, сделавший из Вонды маленькую девочку, я мог назвать ее миловидной. Ее собственные светлые волосы были собраны в плотный пучок на затылке. Худенькая, но с точеной фигуркой, она выглядела очень моложаво для женщины, которая была лишь несколькими годами моложе силача. Несмотря на свой вроде бы подслеповатый левый глаз, Антоний, если дело касалось его самого, видел не хуже других.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Антоний, легонько дотрагиваясь до ее спины.

— Голова чуть кружится. Но это пройдет.

— Вы столько времени провели в этом чемодане, — посочувствовал я. — Даже не представляю, как вам это удалось.

— Ну разве это чемодан, малыш? Это еще конфетка. А вот говно, что у вас горело на стуле, — я от него чуть не задохнулась. Что это за срань? Воняла, как немытые ноги.

Антоний, кажется, был рад возвращению Вонды в нормальное состояние, потому что он широко улыбнулся, наклонился и обнял ее.

— Отличная работа, — сказал Шелл. — Поехали, нам нужно сматываться.

Чемодан засунули назад в багажник, Шелл уступил Вонде место впереди, чтобы она сидела рядом с Антонием. Мы выехали на дорогу и направились к дому.

— Диего, — обратился Шелл ко мне, — ты не забыл взять картинку? Вряд ли кто из них дотумкает, что к чему, но если ее отнесут на экспертизу, нам хана.

— Да, — сказал Антоний, — кто-нибудь вроде этого доктора. Я не почувствовал от него никакого тепла.

— Вот что происходит, если ты искушен в науках, — заявил Шелл. — Становишься старым и циничным, никакого тебе наивного взгляда на мир.

— А ты мне постоянно долдонишь об университетском дипломе, — улыбнулся я.

Шелл рассмеялся.

— Я говорю о наших лохах, Диего. Нам образование вовсе не помешает.

— Погодите-ка, ведь Барнс, кажется, учился в Гарварде, — вспомнил Антоний.