Лето, в котором нас не будет - Ефимия Летова

чрезвычайно просторное помещение без окон, способное вместить в себя не меньше пары сотен человек.

«Как здесь светло», — не успела я удивиться, как директриса сделала взмах рукой куда-то вверх. Я невольно задрала голову — и увидела что высокий, метрах в семи от пола, купольный потолок, был из золотистого стекла, пропускавшего солнечные лучи.

— Это учебный корпус леди, как раньше называли юных малье, а вот за этой стеной — учебный корпус юношей. Но не стоит ломать стену или рыть подкоп, вы будете достаточно часто встречаться.

— Будем? — эхом откликнулась я, просто потому, что хитро улыбающаяся и чуть ли не подмигивающая мне директриса явно ожидала какой-то реакции.

— Разумеется. Часть лекций будет проходить в общем зале, дверь в него вот там. Кроме того, вы сможете встречаться с молодыми людьми в библиотеке, вход в неё — вот эти бежевые двери, поговорить там вам правда не удастся, но увидеться — вполне… Ну, и, конечно, мы устраиваем праздничные мероприятия, поскольку годы учёбы — это лучшие годы вашей юности, а они должны проходить в радости, не так ли?

Я неопределенно кивнула, особой радости в данный момент не чувствуя.

— Супружеская чета Ластеров — нет, я им не родственница, у нас просто очень похожие фамилии — которая основала в своё время КИЛ и КБД, были очень строгими людьми. Они были категорически против взаимодействий малье и мальёков, но это приводило лишь к тому, что год за годом изобретательность молодых людей росла, поскольку потребность в общении, дружбе и любви — одна из базовых, наиболее естественных потребностей людей, не так ли? Мы не ставим цель разлучить вас, так что, ещё раз повторяю — общаться вы будете, — директриса говорила это так настойчиво, словно я уже пыталась разобрать стену или, тяжело дыша и обливаясь потом, копала подкоп к вожделенной мужской обители. — Примерно половина наших выпускниц выходит замуж в первые несколько месяцев после завершения учёбы!

— А с работой дела обстоят так же удачно? — поинтересовалась я, пожалев, что мама не присутствует при нашей беседе: её-то уж точно до мурашек обрадовала бы такая статистика.

— Эм-м-м… с работой? А с работой всё будет зависеть только от вас самих. Не скрою — от девушек не ждут столь уж многого, но если вы хотите чего-то добиться… Прекрасные преподаватели и лучшая в Айване библиотека учебной литературы к вашим услугам. К слову о библиотеке — давайте-ка зайдём туда. Малье Фрагис, заведующая библиотекой, женщина весьма… — малье Лестор запнулась на полуслове. — Весьма строгих нравов и правил, заранее прошу принять и простить. Она работает вот уже сорок лет и знает каждую книгу, за каждую болеет душой, ну, ты понимаешь…

— Наверное, — сказала я, так как понимала довольно слабо, сказать по правде. Дверь в библиотеку — две бежевые с золотой отделкой двери с причудливыми круглыми ручками — насколько я могла судить, каждая из ручек представляла собой модель планеты с нанесёнными контурами нашего континента — открылась с трудом, но без малейшего скрипа.

Не сказать, что библиотека была моим любимым местом в школе, отнюдь. Если уж совсем по правде, я была там раз пять в течение учебного года — получала книжки, сдавала книжки и сопровождала Аннет, которую изредка обуревало честолюбивое желание выступить с каким-нибудь сногсшибательным рефератом или докладом.

Меня такое желание никогда не обуревало. Но в КИЛе я планировала учиться хорошо и заработать себе репутацию учёного червя, чтобы без проблем получить работу в Сенате, так что…

— Леди Фрагис! — тихим вкрадчивым голосом позвала директриса. Не успела я поразиться устаревшему обращению, как тут же забыла обо всём — библиотека была без преувеличения роскошна.

Потолок и здесь был стеклянным и очень высоким, а само помещение — огромно. Если сдвинуть к стенам монументальные стеллажи для книг из красного дерева, каждый — с трёх меня ростом, тут вполне можно было устраивать если не балы, то как минимум танцевальные репетиции. Вот только не хватало рояля в углу и зеркал. А так… каменный пол сменился деревянным паркетом молочного и шоколадного оттенков, тут и там между стеллажами стояли изысканные напольные вазы — мама непременно бы оценила! Единственным звуком, нарушающим абсолютную, даже тотальную тишину, было наше дыхание и громкое тиканье часов, но сразу я не поняла, где они находятся. Деревянный стол, на котором одиноко тосковала яшмовая чернильница, пустовал, хотя на столе школьной библиотекарши всегда валялись книги, заполненные и пустые формуляры, какие-то листы, перьевые ручки и всякая всячина…

Я открыла было рот, чтобы спросить что-нибудь — например, не стоит ли позвать неведомую библиотекаршу погромче, в таком залище шёпот директрисы она вряд ли услышала бы, как вдруг откуда-то сбоку вынырнул посетитель — невысокий худенький паренёк с длинными рыжими волосами и растерянно-жалостливым выражением на лице. В руках у него была здоровенная стопка толстых книг. Я зачарованно уставилась на него не только потому, что это был первый увиденный мною студент КБД, но и из-за его странной танцующе-крадущейся походки: он шёл по гладкому полу как по топкому лесному болоту, высоко задирая тонкие ноги в коричневых, довольно мятых брюках, в которые была заправлена свободная рубашка цвета топлёного молока.

По цветовой гамме он очень удачно сочетался с паркетом, только рыжие волосы всё немного портили.

Поскольку директриса отчего-то не спешила проявлять активность, я растерянно сделала пару шагов вперёд, намереваясь спросить парня, где тут леди Фрагис, как вдруг молодой человек повернул голову, увидел меня и на мгновение сбился с шага. К несчастью, именно в тот момент он проходил рядом с очередной вазой, которой хватило крошечного толчка, чтобы завалиться на бок и тут же с оглушительным — для такой-то тишины — грохотом разлететься на мелкие кусочки. От неожиданности и без того нервный парень всплеснул руками, инстинктивно пытаясь удержать вазу — и стопка книг вспорхнула, точно стая голубей, а потом шлёпнулась на паркет.

Рыжий снова всплеснул руками, словно не зная — хвататься за сердце или зажимать рвущийся изо рта крик ужаса.

Директриса, кажется, вжалась в стену.

В ту же секунду из-за какого-то стеллажа вылетела… вылетело… нечто. То есть умом я понимала, что это всего-навсего крошечная сгорбленная старушка с ярко-зелёными, цвета сочной молодой травы, волосами, но всё же трудно было признать, что это — действительно пожилая малье с тросточкой в руке, морщинистым лицом и крючковатым носом, как у какой-нибудь заправской лесной ведьмы — впечатление портил только неправдоподобный безумный цвет торчащей во все стороны шевелюры.

Пожилая фурия не издала ни единого звука, хотя нет,