Пленительное воспоминание - Одри Хэсли

— Только на пятнадцать минут.

— Я… Я думала, ты вообще не приедешь.

Он заметил, что костяшки судорожно сжатых пальцев Эммы побелели от напряжения. Ее голос дрожал. Ей было явно неуютно рядом с ним.

— А мне казалось, тебе хочется, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни, — сухо сказал он.

Она бросила на Дэна затравленный, испуганный взгляд. Поняв, что еще минута — и Эмма забьется в истерике, он решил разрядить обстановку.

— Я сегодня ездил по магазинам, — заявил он, — и кое-что купил Сирилу.

— Сирилу? — как-то странно произнесла она.

— Да. Несколько забавных игрушек. Как ты думаешь, можно мне сейчас отдать их ему?

— Ты… Ты купил Сирилу игрушки?

— Ну да. Может, я сам отдам ему этого слона? Мне до смерти хочется… Можно мне войти и отдать ему их? Не говори только, что он спит в такой ранний час.

Дэн был готов к любой ее реакции, но только не к такой. Эмма закрыла лицо руками и горько разрыдалась.

— Боже! — всхлипнула она. — Боже мой…

Дэн испугался не на шутку. Он не знал, что делать, ошеломленный и сбитый с толку ее слезами. Он вошел в дом, закрыл дверь, поставил большую коробку с игрушками в коридоре и только тогда получил возможность обнять ее. Дэн прижал Эмму к груди и попытался успокоить ее.

— Эмма, дорогая… Что с тобой? Я что-то не то сказал? Что-то случилось? Ведь не с Сирилом же? Нет? С ним все в порядке?

Селия поспешила явиться в прихожую, испуганная плачем Эммы не меньше Дэна.

— Что случилось? — взволнованно спрашивала она. — В чем дело?

Дэн совершенно не следил в этот миг за выражением своего лица, и потому его замешательство не укрылось от глаз Селии.

— Я не знаю. Я… Я думал, она обрадуется игрушкам для Сирила…

Эмма зарыдала еще отчаянней, спрятав лицо на его груди. Дэн обескураженно посмотрел на Селию.

— Эмма, доченька, — позвала Селия, тихо обнимая за трясущиеся от громкого плача плечи и уводя вглубь прихожей. — Ты так только навредишь себе, милая моя, не надо плакать. Может, лучше приляжешь?

— Селия, скажи ему, пусть уйдет. — Эмма обернулась и метнула на Дэна гневный и вместе с тем умоляющий взгляд. — Я хочу, чтобы он оставил нас. Я не могу оставаться спокойной в его присутствии. Не могу! Не могу… Нет. Пусть уйдет! Скажи ему…

Дэн почувствовал, что ему внезапно стало холодно. Очень холодно. Сердце его мучительно сжалось.

— Эмма! — воскликнула Селия, остолбенев от удивления.

— Я говорила ему раз, говорила другой, третий — бесполезно! Он не хочет ничего слушать! — Эмма была на грани истерики. — Я устала повторять, что не хочу его видеть, но у меня нет сил заставить его уйти. Ты должна сделать это, Селия, ради бога! Или я не знаю, что с собой сделаю! Это уже слишком! Я больше так не могу, не могу, не могу!!! Селия, ну пожалуйста!

Эмма вцепилась в Селию и крепко прижалась к ней. Она тряслась от рыданий.

— Эмма, милая… Я не знаю… даже… о чем ты говоришь… Дэн… о чем она это? Вы знаете?

— Да, — с горечью ответил Дэн и тяжело вздохнул, покачав головой.

— Может, вы мне расскажете? Наверное, я смогу…

— Нет, пожалуйста, Дэн! — Эмма даже взвизгнула от ужаса, протягивая к нему дрожащие руки.

Ее слезы, ее беспомощность и страх убедили его ничего не говорить Селии. Он, впрочем, и так не стал бы этого делать.

— Дэн, — снова взмолилась Эмма, — уходи…

Дэн снова посмотрел на нее и понял, что сейчас она говорит правду. Впервые за все время.

Она никогда не хотела бы вновь пережить то, что произошло восемнадцать месяцев тому назад.

Практически она изменила мужу, не желая изменять, но она тогда получила удовольствие от своего поступка. И чувство вины жгло ее сильней раскаленного угля. И как бы ни нравился ей Дэн, он все равно оставался для нее символом ее вины и ее стыда за эту измену и удовольствие от нее.

Она никогда не могла предположить, что встретится с ним еще раз. Но мир оказался тесен, впрочем, не для них первых и не для них последних. И когда их дороги пересеклись вновь, она, неожиданно для себя самой, отдалась ему вновь. Но она оправдывала себя тем, что на следующий день они расстанутся — и теперь уж точно навсегда. В конце концов, даже если бы они еще один или два раза встретились где-нибудь, это было бы не так страшно. Но то, что он не пожелал исчезнуть из ее жизни, совершенно спутало ее карты и выбило из колеи.

Покупая игрушки ее сыну, Дэн перечеркнул одним махом все, что она думала о нем, и она должна была полностью пересмотреть свое отношение к Дэну, дать ему место в своем сердце, а она этого не хотела. Совсем не хотела.

Селия говорила Дэну, что Эмма сильно любила Реймонда. Она не лгала, все так и было. И теперь, спустя долгие месяцы после его смерти, она все равно продолжала любить его. Поэтому Дэн должен уйти. Это решение принять ей было легче, чем осуществить. Однако и Дэн не мог поступить иначе и расстаться с женщиной, которую он обожал, чей образ следовал за ним неотступно.

— Хорошо, Эмма, — тихо сказал он, и гримаса боли, исказившая его лицо, почти напугала ее, — я уйду, раз ты этого хочешь. Я уйду. Ты можешь не переживать из-за меня с этой минуты. Я больше не вернусь. Прощайте, Селия. Поверьте, я был очень рад познакомиться с вами.

Он нагнулся и поднял коробку с игрушками. Затем он протянул ее Эмме, неподвижно стоявшей и во все глаза смотревшей на него.

— Возьми их. Ведь нет причин, по которым Сирил не может играть с ними, правда? Ему незачем знать, откуда они взялись.

Когда Эмма снова всхлипнула, Дэн передал ей коробку и, не оглядываясь, вышел. На пороге он на миг остановился, по-прежнему не оборачиваясь, сказал «прощайте», открыл дверь и шагнул за порог.

Он дошел до машины и тяжело опустился на сиденье. Но, увидев конверт с фотографиями, Дэн лишился остатка выдержки. Прошло несколько секунд, прежде чем ему удалось снова собраться с силами настолько, чтобы решиться вести машину.

Он сдерживался из последних сил, пока не приехал домой: сосредоточенность на дороге, на том, чтобы не врезаться куда-нибудь, притупляла боль.

Было невероятно тяжело находиться лицом к лицу с матерью, говорить с ней об Эмме и Сириле и при этом казаться спокойным. Он рассказывал ей о том, что произошло, чувствуя, что с каждой секундой слезы все сильнее сжимают горло.

— Но… Но…

— Никаких но, мама. Она не хочет больше меня видеть. Не хочет.

Дэн понял, что должен остаться один раньше, чем окончательно расклеится. Только не хватает сейчас разнюниться, как сопливый мальчишка, да еще перед матерью.

Быстрым движением он бросил на стол пакет с фотографиями и пошел к себе в спальню со словами: