Акула пера в мире Файролла. Два огня - Андрей Васильев

Ядвиги в холле уже не было, надо полагать, что, раздав ценные указания, она покинула место нашей с ней баталии. Оно и к лучшему — мне лично вторая серия словостолкновений прямо сегодня не нужна, я свои козыри на потом приберегу, чтобы пустить их в ход в нужный момент. Есть у меня пара мыслей по поводу того, что могло выступить катализатором такого ко мне отношения со стороны этой женщины. Не знаю, какая из них верная, но при оказии проверю непременно.

Азов обнаружился неподалеку от ресепшен, в закутке около одной из колонн. Он стоял и беседовал с прехорошенькой девушкой в униформе 'Радеона', та что‑то ему расскзывала, помаживая напаникюренными пальчиками руки.

Хотя — что значит 'что‑то'? Ясно, о чем речь шла, тут даже гадать не надо. Глаза и уши в действии. И язык, тот который без костей. Воистину — каждый сам кузнец своего счастья.

— Она просто вне себя была — донеслось до меня — Я думала, она ему сейчас в рожу вцепится, правда — правда, Илья Павлович!

Я по возможности тихонько подошел к девушке со спины, подмигнув Азову, и, спел прямо в очаровательное розовое ушко с золотой капелькой — сережкой -

Но вглядись, и ты увидишь -

Как весёлый барабанщик

С барабаном вдоль по улице идёт.

Девушка подпрягнула на месте, обернулась и мы буквально оказались в ситуации 'глаза в глаза'.

— Барабаним? — задушевно спросил я у нее.

— Я? — бедняжка явно перепугалась — Я ж ничего, я ж только чтобы вам проблем не было. Илья Павлович!

— Успокойся, Лидочка — Азов сделал страшные глаза, глянув на меня и погладил девушку по плечу — Харитон Юрьевич у нас шутник. Или ты этого рева испугалась, что у него песней зовется? Так мне тоже не по себе стало, эдакую страсть слушать.

— Лидочка, я очень ценю вашу заботу обо мне — я прижал руки к сердцу — Низкий вам поклон.

Девушка изобразила что‑то вроде книксена, прискнула нечто непонятное и опрометью побежала на пост.

— Ты чего мне информаторов распугиваешь? — нахмурился Азов — А если бы она тут от страха померла?

— Не сгущайте краски — попросил его я — Не так уж и скверно я пою. Да и не распугаешь всех ваших информаторов. Как напугать целое здание?

— Скверно ты поешь — Азов усмехнулся — Ты поешь преотвратно. Причем — не только песни. Вот скажи мне — почему эта птичка — невеличка мне поведала про твой конфликт с Свентокской, причем случилось это уже минут как пятнадцать — двадцать, а ты позвонил только сейчас? Чего ждали, о чем думали?

— Фига себе у нее фамилия — поразился я — Не выговоришь. Свентокская.

— Фамилия как фамилия — уже не притворно нахмурился Азов — Итак — причина?

— Я у Валяева был — а чего не сказать ему правду? Тем более, что так оно и было — От него — сразу к вам.

— Значит, сначала все следует рассказать Валяеву, который отвечает за игровой процесс и, с недавнего времени не имеет совершенно никакого отношения к вопросам безопасности, а только потом мне — уточнил Азов — Оригинально.

— Ничего я ему не рассказывал — примирительно сообщил я безопаснику — Я к нему по игровому моменту ходил. Они там раздолбаи, а мне в игре выкручиваться приходится.

О как. Значит, репрессии все‑таки последовали. Дали Валяеву по шапке, и, надо думать — неслабо дали.

— А ты мне часом не врешь? — вроде бы и шутливо Азов это у меня спросил, вот только чего меня так мороз по спине продрал?

— Смысл? — пожал плечами я — Мне все эти ваши шпионские игры даром не нужны, они мне… — я покрутил пальцами, как бы показывая какой мощности я употребил бы слово для описания данной ситуации, если бы не был так хорошо воспитан — Что до этой… Хе! Свентокской. Нет, ну бывают же фамилии, а? Так вот — что до нее, так там все просто. Сдается мне, что вздорность характера помножилась на личную стервозность, недосып и недо… Отсутствие мужчин, короче. А тут еще я со своими шутками, вот и сорвало башню у тетки.

— Прости за банальность, но я сам решу — у кого чего сорвало — невежливо сообщил мне Азов — Так ты чего хотел узнать у меня?

И я снова начал объяснять, что завтра первый рабочий день, и что мне очень надо быть в редакции, что через три днядолжен выйти первый выпуск этого года.

— Надо — так езжай — удивил меня Азов — Двух бойцов я тебе дам. Что, опешил?

— Есть маленько — не стал с ним спорить я — Не ожидал.

— А я люблю вот такие парадоксы — Азов потрепал меня по плечу — Но чтобы часы — маячок все время были на тебе!

Я поднял кисть правой руки и потряс ей в воздухе, демонстрируя вышеназванный предмет.

— Молодец — Азова сказал это как‑то рассеянно, он вглядывался во что‑то или в кого‑то за моей спиной, видимо у входа в здание что‑то происходило — А почему сегодня? Завтра же должны были прибыть?

— Кто? — спросил я и попытался развернуться.

Не успел. Азов схватил меня за плечо, подтащил к лифту, забросил в кабину и скомандовал -

— Дуй наверх. Нечего тебе тут сегодня делать, понятно?

— Да не вопрос — я подпрыгнул, и в закрывающихся дверях лифта увидел несколько человек, которые стояли в холле и слушали Старика, который привычно поигрывал своей черной тростью.

Глава десятая

о дневных разговорах и новых знакомствах

Не знаю, чего такой шум и гам подняли, на мой взгляд, это были вполне себе нормальные люди. Впрочем, сам состав компании был немного необычен — старичок с совершенно лысой головой, две привлекательные и дорого одетые дамы средних лет и невероятно красивый юноша в черном плаще до пят. Никогда бы не подумал, что такое могу сказать про мужчину, но против правды не попрешь.

В результате я пожал плечами, решив, что все это не моего ума дело. У меня и так хватает проблем, и к чему наживать себе новые, проявляя совершенно неуместную любознательность.

После этого мои мысли свернули в совершенно другую сторону. Я начал думать о том, что по приходу в номер (не мог я считать это место домом. Ну вот — не мог. Гостиница, и все тут) сделаю себе бутеров и предамся чревоугодию, совмещая это с каким‑нибудь приятным занятием из тех, что я лишен с осени. Например — телевизор можно посмотреть. Или, что еще лучше — книжку почитать. Ни на то, ни на другое времени у меня не было давно. То я убегаю, то меня бьют, то в меня стреляют — какие книжки, какое телевидение? Про виртуальные похождения я вообще молчу… Тут главное, чтобы Вика уже не вернулась, а то не будет мне вредной сухомятки. Нет, я люблю ее кухню, но иногда так хочется вспомнить время, когда я ел то, что подворачивалось под руку. Мы, мужчины, существа неблагодарные, по этой причине пельменно — сосисочные времена сейчас мне кажутся не такими уж и плохими.

Ее не было, а потому откладывать все это дело в долгий ящик я не стал, соорудил себе несколько многоэтажных бутербродов (сыр, колбаса, ветчина, помидорка, чуть подвядший салат… Ах, красота какая замечательная! Диететики, пойдите и повесьтесь!) и полез в сеть, на самый популярный книжный флибустьерский сайт.

По идее его не было в природе, по крайней мере, так утверждали официальные органы. Но он — был. У нас так часто случается — вроде как чего‑то нет, а оно существует и процветает, людям на радость, себе на пользу.

Там я залез в раздел 'Популярное' и начал читать отзывы, отбирая те книги, где они были наиболее паскудными. Общеизвестный факт — чем больше в книгу кидают грязью заслуженные флибустьеры — фекалоиды, тем она может оказаться интересней. Не всегда это срабатывает, но частенько.

Как это и водится, накачав книг в наладонник и плюхнувшись на диван, я понял, что читать я уже не хочу. И телевизор смотреть тоже не хочу. Через двадцать минут, повертевшись, я осознал, что даже сон ко мне не идет.

— Зажрались вы, батенька — сказал я сам себе.

На самом деле, такой образ жизни, какой я сейчас веду — это не есть хорошо. По сути, я помещен в тепличные условия, совершенно мне непривычные и несвойственные, а это запросто может привести к деградации. Видел я такое.

Одна моя приятельница и коллега по цеху как‑то вышла замуж, причем очень удачно, за вполне себе богатого дядьку. Причем дядька был совершенно нормальный — не псих, не урод, без приступов патологической ревности и тому подобных закидонов. И он действительно ее любил.

Все вроде бы было хорошо, но не хотел этот дядька, чтобы его жена работала. Мол — дома должна сидеть, и все тут. Приятельница моя, которую Маринка звали, посопротивлялась, посопротивлялась, да и сдалась.

Вот тут‑то невеселое и началось. Он никогда не относилась к той категории женщин, которых ласково называют 'хозяюшка', и которые умеют двадцать четыре часа в сутки вить семейное гнездышко. Маринка прошла огонь, воду и чугунные трубы (она как‑то неделю шастала с диггерами по московским коллекторам), могла влить в себя поллитровку водки, умело закрутив ее в бутылке 'винтом', и как‑то раз на спор сиганула прямо из вертолета в воду, причем метров с сорока.