Трофей для альфы - Эми Мун

Зачем сразу голос повышать? Как будто к нему бабы не заглядывали. И наверняка в кабинете не ограничивалось невинным флиртом.

К обиде добавился жгучий перец ревности. А ведь у Ярского и пара есть! С которой он на всю жизнь повязан… Тоска царапнула по сердцу острым коготком. Как же все запуталось! Молодец, Владислава Романова. Сходила на корпоратив…

В дверь деликатно постучали, но Влада не ответила. Зачем? Это его квартира, если очень надо – зайдет.

И оборотень зашел.

Кровать слегка прогнулась, а она перевернулась на бок. К лесу задом, так сказать.

- Влада…

У, как мурчать умеем. Вот пусть со своей заразой белобрысой любезничает. Странно, что оборотница ей еще нож в спину не всадила. Хотя все возможно.

- … я распорядился узнать насчет этого Данкова…

Фамилию Ярский умудрился прорычать. А у нее рука зачесалась схватить подушку и как следует треснуть по наглой морде.

- …охрана пробьёт его по базе.

***

Девочка не ответила. Гипнотизировала взглядом стену, а от самой так и фонит обидой. И зверь, скотина мохнатая, рычит недовольно. Требует исправить. Хотя сам же и виноват!

Герман с силой потер переносицу. Взглянул на притихшую малышку и, махнув на все рукой, лег рядом. Сгреб в охапку и к себе прижал.

- Эй! – возмущенно трепыхнулась Влада. – Пусти!

Разбежалась. Если бы и хотел – не мог, а понять почему не получается никак не может! В подкорке скреблось смутное, неясное ощущение. Как будто за шкуру цеплялись маленькие крючки и вели его… Герман не мог понять – куда. Он что-то упустил. Или все решалось проще и его – человека - просто повернуло на отличной девушке, с которой он был бы счастлив попробовать нормальные отношения. Без указки инстинктов и непреодолимой тяги к той, которую на дух не переносит.

- …Слышишь меня?! - донеслось сквозь плотное облако мыслей.

Вот упрямая!

- Слышу, - нырнул ладонью под майку. – А вот о том подонке слышать больше не хочу, ясно?

Сжал упругую грудь и пальцами лифчик приспустил. Девочка напряглась, задышала чаще. А у него в паху все окаменело и уже болит. Она такая тесная там. Стонет сладко и громко, а еще у них ни разу не было нормального секса. Чтобы по обоюдному согласию. В трезвом уме и здравой памяти.

Он бы этого хотел, и своим желаниям отказывать не привык.

В одно движение Герман очутился сверху. Сел между раздвинутых ног Влады и расстегнул первую пуговицу на рубашке.

- Останови, если хочешь… - проговорил медленно.

Вторая пуговица.

- … И я отправлюсь в соседнюю комнату…

Третья.

- ...Но могу остаться...

Четвертая.

- ...И показать что близость - не помеха романтике.

Пятую и все последующие расстегнул в один момент, стряхивая с плеч надоевшую до оскомины одежду.

Кожу обожгло жадным взглядом. Как смотрит! И вроде жажда в серых глазах ничем не отличается от жажды других женщин, побывавших в его постели, а все равно не такая! И то, что он собирался сейчас устроить, впервые разрослось из наскучившей ласки в острую потребность.

Влад соблазнительно прикусила пухлые губы. Под нижней крохотная родинка и на скуле одна. Ей очень шло. Почему раньше не замечал?

Девичьи губы дрогнули, но Герман успел быстрее. Склонился и осушил тихий вздох поцелуем. Попробовал его так, как хотел – неторопливо, внимательно... Девушка вздрогнула, а в следующее мгновение вокруг шеи обвились нежные, но очень крепкие руки и потянули к себе.

***

Зачем она это делает? Почему не пытается оттолкнуть или сказать "стоп"? Хотела ведь, но опять все испортила. И почему-то немного страшно и волнительно, будто именно сейчас должна случиться первая близость.

Влада набрала в легкие воздух, но альфа опять выпил его поцелуем. Таким деликатно-нежным, но настойчивым.

Вдоль позвоночника пробежался холодок.

Сейчас ее целовал не оборотень. Не полузверь, подчиненный инстинктам и слепому желанию. В эту секунду ее ласкал человек! Сильный красивый мужчина, и в его руках она – желанная женщина, с которой хочется провести ночь.

Кожа изошла мурашками. Не то от осознания этого крохотного, но безумно важного факта, а может, от прохладного воздуха. Одежда исчезла, а окно в комнате Влада так и не закрыла…

Замерзнуть ей не дали. Герман аккуратно лег сверху, позволяя прочувствовать свой вес и желание.

- М-м-м! – задохнулась от восторга, когда по груди скользнули чуткие пальцы

Тихое урчание отозвалось дрожью во всем теле. Герман легко скользнул ниже, прошелся полуоткрытыми губами по шее, и припал к груди, глубоко вбирая ее в рот.

От плеснувшей внизу живот истомы ноги сами разъехались шире. А оборотень кружил языком вокруг чувствительного до боли соска, нежно прикусывал и сосал, не торопясь начинать близость.

Не выдержав медленной пытки, Влада вплела пальцы в густые пряди и легонько потянула, без слов упрашивая на продолжение. И ее послушали.

- Герман! Нет! – вскрикнул, отчаянно пытаясь свести ноги.

Только не так! Она же… она мылась, наверное, плохо! И пахнет, и вообще…

- О-о-ой, - вскрикнула, почувствовав ласку там, в самом низу!

А мужчина подхватил ее под бедра и вжал в матрас, не давая избежать болезненно-сладкой пытки. Лизал протяжно и широко. Бесстыдно проникал внутрь языком, вбирал в рот нежные складочки и помогал себе пальцами, раскрывая ее всю без остатка.

Мышцы живота вздрагивали от сладкого напряжения. Оно копилось золотым медом, вспыхивало яркими искрами и росло с каждым умелым и правильным до дрожи прикосновением.

Сердце тяжело билось то в горле, то внизу живота, в такт ударам языка и легким толчкам. Во рту стоял металлический привкус, но Влада просто не чувствовала боли, потерявшись в упоительно-новой ласке.

Хватала ртом раскалившийся добела воздух и толкалась бедрами навстречу, разрываясь между желанием закончить сладкую пытку и продлить ее в бесконечность.

Но тут альфа накрыл губами пульсирующий от возбуждения комочек и толкнулся внутрь сразу двумя пальцами.

Ослепительная вспышка удовольствия обесцветила существующую реальность, пронеслась по венам обжигающей волной и вспыхнула внизу маленькой сверхновой. От первой судороги горло перехватило спазмом, а вдоль позвоночника хлынул электрический разряд, толкая ее навстречу оборотню.

Влада судорожно цеплялась за простынь и пыталась сжать ноги, но Герман не собирался останавливаться. Давил снова и снова, пока за первым взрывом не последовал второй.

От завертевшейся перед глазами карусели повело голову. А мужчина навалился сверху и заполнил пульсирующую плоть собой. Задвигался резкими отрывистыми толчками, продлевая наслаждение до сорванного хрипа и слез из глаз.

И она бы наверное умерла, просто захлебнулась стонами вперемешку с