Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов

В документе, помимо пермской вотчины, упоминались как совокупно закрепленные за родом Строгоновых два каменных дома в Петербурге «с движимым имением» и на аналогичном основании мыза Мандурова, со строениями и землей, на Выборгской стороне. Остается неясным, какой городской дом был вторым. Так или иначе, хотя описи и не существует, актом 1817 года, весьма своеобразным, «романтическим», завещанием графа Павла Александровича государственный статус и «охранную грамоту» получило художественное наследие его отца графа Александра Сергеевича. Это было особенно важно для коллекций графа или Кабинета, как говорили в XVIII веке. В данном случае знаменитой коллекции, основой которой были картины и минералы, ничего не грозило, по крайней мере, так казалось в 1817 году.

Кроме того, указом решалась проблема наследства трех младших дочерей графини Софьи Владимировны — Аглаиды, Елизаветы и Ольги. Каждой из них доставалось, правда, не по три, а по два миллиона рублей, что также, впрочем, было весьма значительной суммой. Они должны были выплачиваться из доходов нераздельного имения, пожизненным распорядителем которого стала графиня Софья Владимировна. Наталья, ее старшая дочь, объявлялась наследницей. Поскольку ее муж получал титул графа Строгонова, его кандидатура была исключительно важна.

Находясь еще под впечатлением от смерти мужа, первым делом Софья тщательно обдумала брак Натальи — первый из четырех союзов, который ей предстояло «сочинить», причем сочинить немедленно, ибо в 1817 году девушке уже исполнился 21 год. Употребленное слово — «сочинить» — кажется странным в этом контексте, но все же я использую его для того, чтобы показать меру влияния графини на существо дела и подозрения об искусственном характере союза.

Уже в августе 1817 года все было решено. В самом начале 1818 года, вероятно, 6 февраля, Наталья стала супругой Сергея Григорьевича — третьего из пяти сыновей барона Григория Александровича, своего четырехюродного брата. Он родился 8 ноября 1794 года, будучи таким образом на полтора года старше Натальи. Скорее всего, брак между родственниками принципиально был задуман графом Павлом Александровичем, правда, он взял с собой в «роковое плавание» второго сына троюродного брата — барона Александра Григорьевича. Возрастная дистанция между братьями была незначительной — чуть больше года, но Александр, родившийся у Сергея, становился Александром Сергеевичем. Не в этом ли мистическом следовании магии имени истинная причина перемены, произведенной графиней Софьей Владимировной? Под «роковым плаванием» разумеется поход фрегата «Святой Патрикий», на котором граф Павел Александрович отправился для поправки здоровья в Португалию. Думается, что события нанесли душевную рану обоим братьям — один оказался незадачливым претендентом на титул, а другой вынужден был подчиниться необходимости.

Графини Ольге Строгоновой нравился граф П.К. Ферзен, большой любитель искусства, в частности поклонник творчества К.П. Брюллова. В 1825 году по заказу Ферзена живописец исполнил две «готические» картины «Пифферари перед образом Мадонны» и «Вечерня (Римская часовня)» в соответствующих «готических» рамах. Позже он подарил графине Софье Владимировне бронзовые ширмы с цветными стеклами, что можно расценивать как своего рода благодарность теще. Но ему отказала княгиня Наталья Петровна, не желавшая признавать своим родственником небогатого шведского дворянина.

И тогда крестник «романтического императора» Павла I и штаб-ротмистр Кавалергардского полка похитил свою возлюбленную. Небольшая «готическая пьеса» была разыграна на глазах удивленно-восхищенного Петербурга в 1829 году, затмив события Русско-турецкой войны. Следовало позабыть, хотя бы на время, об имидже клана Строгоновых-Голицыных как образца добродетели. Бессмертным происшествие стало благодаря «Метели» Пушкина, которому это произведение едва ли добавило поклонников среди обитателей Марьино, в частности, и в целом в аристократической среде, оказавшейся враждебной к нему в 1837 году.

Самоустранение от занятий хозяйством вместе с династическим кризисом привело Строгоновых к сложнейшей семейной ситуации, из которой невозможно было выйти без потерь. В 1817 году создается нераздельное имение, одновременно начались поиски его наследника и переживания по поводу супругов многочисленных дочерей Павла Александровича. Решив достаточно благополучно три задачи, графиня Софья Владимировна, вдова героя, споткнулась на последней, когда следовало выдать замуж Ольгу.

Глава 17

Дом, из которого следует бежать?

«Вчера было происшествие в строгоновской семье. Графиню Ольгу увезли ночи. Все спали; князя Василия (B.C. Голицын, муж гр. А.П. Строгоновой. — С.К.) разбудили, но что было делать, где искать? Он приехал ко мне очень рано советоваться, что делать. Делать нечего: надо простить, так и говорить перестанут. Догадывались, что увез ее кавалергардский граф Ферзен, и не ошиблись. Когда графиня Софья Владимировна встала и о сем узнала, несмотря на горе, удивление и скорбь свою, поступила как умная женщина и добрая мать. Написала к дочери: прощаю, благословляю и ожидаю. Тем дело и кончилось. Они уже были обвенчаны», — писал петербургский почт-директор К.Я. Булгаков брату в Москву, кратко излагая сюжет и приписывая себе лавры Соломона — мудреца, нашедшего выход из затруднительной ситуации.

Однако дело не кончилось, несмотря на существование и второго, на этот раз, увы, официального письма Строгоновой, направленного родственнику — командиру Кавалергардского полка С.Ф. Апраксину 3-му. Как уже говорилось, Екатерина, сестра Софьи, была женой С.С. Апраксина. Оно также содержало согласие на брак, но было датировано днем ранее похищения. Во-первых, впереди еще предстояло наказание императора, а тот пребывал на турецкой войне. Во-вторых, говорили много, причем говорить начали еще весной, поскольку, как это обычно бывает, похищение было тайным только для отдельных членов семьи Строгоновых-Голицыных, возможно, только для княгини Натальи Петровны (письмо А.Я. Булгакова брату от 13 декабря года допускает такую возможность). Большая часть светского Петербурга его ожидала, предвкушая пощечину тщеславным гордецам.

Отказ Ферзену сподвигнул эрудированную и экзальтированную Ольгу прибегнуть к иному, «романтическому», способу добиться желаемой цели. На несколько часов она представила дедовский дом на Черной речке средневековым замком, а своего возлюбленного сказочным рыцарем на белом коне, внезапно ворвавшимся в ее мир, чтобы увезти с собой. Практика похищения невест с последующей насильственной женитьбой до настоящего времени распространена в столь экзотических регионах, как Кавказ, Средняя Азия и Африка. Несомненная выгода похищения невесты для жениха заключается в том, что в этом случае ему не приходится платить родителям невесты выкуп.