Альфред Хичкок - Акройд Питер

Съемки, руководимые из командного пункта в квартире Джеффа, шли почти без заминок. Хичкок приступил к работе в конце ноября 1953 г., всего через два месяца после завершения «В случае убийства набирайте М», и съемки продолжались до середины января. Все шло быстро и гладко, проблем почти не возникало. В некоторых сценах пришлось применить телеобъектив, чтобы получить лучшее разрешение, а один раз раскаленные дуговые лампы вызвали срабатывание противопожарной сигнализации, и всех облило водой; но это были мелочи.

Сам Хичкок получал огромное удовольствие, снова испытав прилив энергии и энтузиазма, как на съемках своих первых фильмов. «В то время, – говорил он, – я чувствовал, что мои аккумуляторы полностью заряжены». Джеймс Стюарт также вспоминал хорошее настроение и оптимизм режиссера. Он рассказывал, что «декорации каждой сцены были так хорошо сконструированы, а Хич со всеми чувствовал себя так комфортно, что все мы были уверены в успехе». Лишь иногда Хичкок выражал неудовольствие. «Изредка после съемок сцены Хич вставал со стула, подходил ко мне и торопливо говорил: «Джим, сцена получилась слабой». Потом возвращался к своему стулу, садился, и ты точно понимал, что он имеет в виду, – что ритм и синхронизация неверны».

Хичкок точно знал необходимые скорость и ритм. Однажды режиссер сказал, что фильм «структурно был неплох, поскольку представлял собой краткое изложение субъективного отношения. Человек смотрит, он видит, он реагирует – так вы конструируете мыслительный процесс. «Окно во двор» рассказывает о мыслительном процессе с помощью визуальных средств». Он видит. Он реагирует. Это также описание техники монтажа, которую Хичкок освоил много лет назад в Германии. «Как вы знаете, подобная проблема интересовала Пудовкина», – говорил он Трюффо. Это один из тех редких случаев, когда Хичкок обнаружил теоретические познания в области эстетики кино; он предпочитал скрывать тот факт, что изучал ранний период европейского кинематографа. Кроме того, бо́льшая часть фильма «Окно во двор» немая, поскольку Джефф не может слышать, что говорят в квартирах напротив. Он может рассчитывать только на жесты и мимику, и в этих эпизодах Хичкок возрождает приемы из немых фильмов начала своей карьеры. Около 35 % экранного времени картина идет без слов. Хичкок возвращался в эпоху, как он сам ее однажды назвал, «чистого кино».

По существу, это фильм о вуайеризме, долго и с удовольствием показывающий или раскрывающий то, что обычно прячут от посторонних глаз. На ум сразу же приходит ассоциация с любовью Хичкока к слухам и намекам сексуального характера. Можно даже сказать, что в образе Джеффа он показал самого себя – человека, который прячется за камерой и из наблюдаемой реальности создает выдуманный мир, мужчину, который больше интересуется женщинами перед объективом своей камеры, чем женщинами в своей жизни. В определенные моменты Джефф характеризуется как «необычный» человек, с «проблемой», которую он «не может обсуждать», «слишком пугающей, чтобы назвать ее вслух». Возможно, это намек на скрытую гомосексуальность, как предполагали некоторые, а возможно, просто поддразнивание со стороны Хичкока и Хейса. Язвительный намек также просматривается в облике и манерах Рэймонда Берра, который играет предполагаемого убийцу, – он чем-то напоминает Дэвида Селзника.

Во многих отношениях это неприятный фильм, изображающий «обыденный» мир, в котором, как оказывается, нет ничего обыденного. Это хрупкая конструкция, раздираемая нервным напряжением, в которой условности повседневной жизни скрывают груз тайн и извращенных взаимоотношений. Это мир растерянности и подавляемых желаний, одиночества и боли. Между главными персонажами существует невысказанная напряженность. Предполагаемый герой честолюбив, несговорчив, эгоцентричен, раздражителен и высокомерен.

Хичкок говорил, что «из всех сделанных мной фильмов этот самый кинематографичный». Эти слова можно интерпретировать по-разному. Желание подглядывать у Джеффа не отличается от аналогичного желания зрителей в кинозале, которые из безопасной темноты могут незаметно наблюдать за актерами. «Окно во двор» рассказывает об удовольствии смотреть и о последующей расплате. О чистом акте наблюдения. Но взгляд может быть нечетким; он может приводить к необоснованным выводам. Может, все увиденное Джеффом – лишь отражение его страха перед женщинами? Этот вопрос остается открытым даже в самом конце фильма. Когда Хичкоку намекнули на безнравственность картины, он ответил: «Будь это замечание сделано еще до того, как я взялся за реализацию своего проекта, я все равно не отказался бы от этого замысла, ибо моя любовь к кино сильнее соображений морали». Эти слова не только подтверждают его веру в «чистое кино», но также указывают, что он не всегда понимал последствия того, что создает. Его интересовало только психологическое напряжение и саспенс.

Американский институт кинематографии включил «Окно во двор» в сотню лучших фильмов, и даже в то время картина имела большой успех. Премьера состоялась 11 августа 1954 г., и критики отзывались о ней как о «возбуждающей» и «доставляющей большое удовольствие». За два года проката она принесла 10 миллионов долларов, однако никто не обратил внимание на более мрачные, автобиографические аспекты фильма. Американская публика требовала развлечений, и Хичкок был готов с улыбкой поставлять ей невинный товар. В конце концов, это «всего лишь кино».

В начале 1954 г., заканчивая съемки «Окна во двор», Хичкок уже работал над следующим фильмом. Продюсеры Paramount предложили ему присмотреться к роману «Поймать вора» (To Catch a Thief), права на экранизацию которого были приобретены двумя годами раньше. Это история бывшего вора-домушника, которому приходится вспомнить прошлое, чтобы поймать преступника, орудующего на Французской Ривьере и копирующего его методы. Хичкок любил Францию и французскою еду. Вполне возможно, он принял предложение, чтобы немного отдохнуть от напряженной работы в студии над «Окном во двор». Он был так доволен сотрудничеством с Джоном Майклом Хейсом, что предложил ему написать сценарий для следующего фильма. По словам Хейса, «узнав, что я никогда не бывал на юге Франции, он за счет студии организовал нам с женой поездку для изучения натуры. Разумеется, я очень обрадовался путешествию и к моменту возвращения уже имел представление, что делать с романом».

Хичкоку была нужна Грейс Келли. Наверное, она казалась ему идеальной женщиной – возможно, по ассоциации со «светом благодати» его католического детства. Кэри Гранта, вне всякого сомнения, соблазнили большим гонораром и актрисой, выбранной на роль главной героини. Хичкок и Хейс вместе работали над сценарием. «Хорошей командой, – рассказывал Хейс, – нас делало то, что он обладал превосходной техникой и знанием визуального материала, сильным характером и убежденностью, а я, как мне кажется, мог придать его образам теплоту». Хичкок ценил его вклад; известно, что, в отличие от сюжета, он не умел создавать характеры. Хейс вспоминал: «Мы в общих чертах обсуждали сюжет и персонаж, и он позволял мне писать дальше, пока я не закончу. Мы обедали вместе, я рассказывал ему, над чем работаю, и ему хватало терпения ждать». В другом интервью Хейс говорил: «…Я дал Хичкоку характер, диалог, движение и занимательность». Но Хичкок редко хвалил Хейса, как обычно придерживаясь мнения, что хорошо делать свое дело – это просто часть работы. Другой сценарист, Эрнест Леман, вспомнил, что «он был очень тихим, очень непритязательным, но все боялись его неодобрения, и это заставляло нас стараться изо всех сил. Вы боялись сделать нечто, что не соответствует его требованиям». И естественно, в конце вся слава доставалась самому Хичкоку.

Сценарий фильма «Поймать вора» был достаточно искусен, со вспышками юмора и сексуальными намеками, оживлявшими дуэт Гранта и Келли:

Грант. Скажите, что вас больше всего захватывает?

Келли. Я еще в поиске. (Она передает ему курицу.) Вам грудку или ножку?

Грант. Выберите сами.

Келли. Скажите, сколько времени прошло?

Грант. Вы о чем?

Келли. С тех пор как вы были в Америке?