Власть молнии - Тимур Литовченко

— Вот как! — воскликнул Карсидар. — Почему же?

— Я посылал на хутор одного из подмастерьев моего ювелира… после случившегося, о чём я ещё расскажу. — Люжтен выдержал многозначительную паузу. — Так вот, он установил, что это так называемое золото чрезвычайно твёрдое. И хоть со временем оно совершенно не тускнеет, никакого другого вывода, кроме того, что золото фальшивое, сделать было нельзя.

— А камень? — продолжал допытываться Читрадрива.

— Камень тоже странный. Никто никогда такого не видел. Довольно большой, небесно-голубого цвета и чистейшей воды. Отшлифован идеально и чрезвычайно твёрдый. К драгоценным его отнести было нельзя, а так… — Князь развёл руками. — В общем, фальшивый перстень я оставил старикам. На память.

— Вы имеете в виду оруженосца? — спросил Карсидар.

— Его с женой.

— А цепь?

Люжтен хлопнул в ладоши и что-то шепнул моментально выросшему у него за спиной слуге. Тот исчез и явился через минуту, сжимая в руках средней толщины жёлтую цепь.

— Она-то как раз оказалась настоящей. Нормальное золото. Плетение. Эмаль. Но выделка филигранная, можете убедиться. — Князь закатил глаза от блаженства. — Цепь у арендатора я выкупил, а фальшивый перстень оставил на память о ребёнке.

Драгоценная вещица пошла по рукам. Была она действительно самой тонкой работы, да ещё украшена овальными эмалевыми бляшками-вставочками, расписанными затейливым орнаментом.

— Так мальчика нет? — участливо спросил Карсидар, принявший эту историю слишком близко к сердцу.

Люжтен заметно помрачнел.

— Верно, нет мальчика. Как я уже сказал, он был в крайне тяжёлом состоянии. Не только чем-то здорово напуган, не только закоченел. Он и разговаривать-то поначалу толком не мог, и не помнил ничегошеньки из того, что с ним приключилось. Но потом прижился на хуторе. Оруженосцу и его жене боги не дали детей, вот они и взяли мальчишку на воспитание. Вместо сына родного был им приёмыш, вот что я вам скажу. И всё бы хорошо, да однажды на хутор напали дикари. Мальчик бросился на другой берег в лес, чтобы схорониться, а одна из досок настила моста возьми да проломись! И мальчишку унесло течением. Видать, утонул. Но даже если дикари его потом выловили, бедняге не поздоровилось. В общем, не везло в жизни этому мальчонке, так его никто после того и не видел.

— Да, не везло, — тихо сказал Карсидар и залпом осушил свою чашу.

— А… люди эти живы? — спросил Пеменхат, на которого рассказ тоже произвёл тяжёлое впечатление.

— Живы, как же, живее не бывает, — князь хлопнул ладонью по столу, словно припечатывая грустные воспоминания. — И бывший мой оруженосец, и жена его. Они другого мальчика на воспитание взяли, тот уж совсем взрослый. Все по-прежнему на том хуторе живут.

— Отбились тогда от дикарей? — оживился Карсидар.

— Отбились. По счастью, проезжали мимо мои люди, вот и помогли. Знал бы мальчик!.. Впрочем, теперь я имею в своей коллекции редкостей и эту историю, которая произошла не где-нибудь, а на моей земле. И цепь у меня. А если пожелаете взглянуть на перстень, так он у старого оруженосца на хуторе.

Разговор перешёл на то, каково жить в маленьком гористом княжестве, зажатом меж двумя могучими королевствами, территориями дикарей и до жути странными горами. Князья Люжтенские из поколения в поколение проводили традиционную политику: лавировали между устремлениями короля Орфетанского и владыки соседней державы. В случае возникновения угрозы захвата со стороны одного из них, князья Люжтенские немедленно извещали об этом второго владыку, а затем ловко уходили в сторону, предоставляя королям выяснять отношения между собой. С другой стороны, оба правителя не прочь были иметь на границе «буфер», не позволяющий соседу напасть незаметно. И кроме того, нападениям дикарей подвергались не территории королевств, а независимое Люжтенское княжество. Князь боролся и с шайками разбойников, беглых каторжников и прочего сброда, спасавшего свою шкуру в расположенных на территории его владений лесах, и в первую очередь с дикарями, за что получал даже некоторую помощь от обоих государей. Кроме того, немалые доходы приносила пошлина, взимаемая с путников, поскольку через княжество проходили важные торговые пути с севера на юг, как сухопутные, так и водные.

В общем, жизнь была нескучной и небедной, только успевай лавировать. Сидящий за столом напротив Квейд так и сиял от гордости, словно говоря: «Ну что, убедились? Не я ли говорил вам, что моего господина никто не смеет тронуть!» Пеменхат же отнюдь не был в восторге от услышанного. Ведь туманная легенда о вернувшемся из Ральярга мальчике получила таки подтверждение! И, бросая время от времени исподлобья взгляды на Карсидара, который, казалось, был полностью поглощён беседой с князем, старик отчётливо понимал, что мастер ни за что не откажется от возможности побывать на отдалённом хуторке и повидаться с людьми, воспитывавшими странного мальчишку. И уж тогда ничто не остановит Карсидара на пути в Ральярг!

Глава VII

БЕСЕДА ПРИ СВЕТЕ ФАКЕЛА

Читрадриву вывел из задумчивости слуга, который боязливо тронул его за плечо и угрюмо буркнул:

— Вот твоя комната.

Ясное дело, проклятый Квейд, болтливый, как старая анха, уже успел ославить его на всю округу, заочно записав в жуткие колдуны! В частности, поэтому Читрадрива ушёл из-за стола ещё до окончания пира, так как некоторые присутствующие, порядком захмелев, стали коситься на него с откровенной враждебностью, а не украдкой, как раньше…

Ну и осёл этот караванщик! Хорошо хоть о происхождении Читрадривы он не знал, не то светлейший князь выставил бы, чего доброго, гостя на улицу, несмотря на то, что именно он убил разбойников, угнавших лошадей. Даже самые благородные люди иногда становятся забывчивыми, едва речь заходит о проклятом племени чародеев. Да и Карсидар потерял к Читрадриве всякое доверие после позавчерашней заварушки, так что вряд ли вступился бы за него…

О, вот Карсидаром как раз и следует сейчас заняться! Последить за ним. Заодно и поупражняться. А что доверие потеряно, так это ничего. Был бы человек жив, а уж нормальные отношения можно восстановить.

Не раздеваясь, Читрадрива лёг на широкую кровать с периной, набитой мягким гусиным пухом, задрал ноги в высоких сапогах на жалобно скрипнувшую спинку и расслабился, отдаваясь во власть загадочной серёжки — той самой, что в ухе Карсидара. Хорошо всё же, что кровать удобная, перина и подушки мягкие, нигде ничего не давит, не жмёт, думать не мешает…

В следующий миг всякие посторонние мысли ушли прочь, и до Читрадривы донеслись первые отголоски речи. Это был не Карсидар, а кто-то рядом с ним, громко выкрикнувший: