Покаяние - Станислав Белковский

Пауза на выдохе.

Никаких подробностей ни хуя не последует. Потому что мы уже за это забашляли. Боря согласился выделить трёшку. Три миллиона. Американских долларов. Чтобы нигде никому ничего. Налом. Жадный-жадный, а тут не пожидился. Всё-таки Игоряшка всегда умел быть паразитом. За семь минут развести Борис на целую трёшку! Нельзя, наверное, брать деньги у царя Ирода. Но если очень хочется, почему не. Так, кажется, говорила бабушка нашего профессора.

Танцует пасадобль.

Эх, разве вы не знаете, что царю Ироду даром не нужна ваша экономическая аналитика! Царю Ироду нужны только первичные данные. Самые изначальные. Дикие, как камни, и грубые, как веревки. Вы совершенно не знаете царя Ирода. А я-то его знаю. Нас свела любовь к танцу. Вот такому танцу. Пенному, как боги, и открытому, как огонь. Я заставлю стариков танцевать его на моей дискотеке. Я их уговорю. Покайтесь, ибо приблизилось время ночного мероприятия! О, царь Ирод!

Утанцовывает.

XLIV

Кочубей, Толь, Гоцлибердан.

ТОЛЬ. Игорь, ты можешь ответить только на один вопрос: зачем ты всё это сделал?

КОЧУБЕЙ. Ты думаешь, я должен был поручить это охраннику? Или референту?

ГОЦЛИБЕРДАН. У тебя нет никаких референтов. Одна только секретарша, и ту мы оплачиваем.

ТОЛЬ. Гоц! Не вмешивайся сейчас! Не мешай!

ГОЦЛИБЕРДАН. Можно, я вообще пока уйду. Посплетничаю с домработницей Светочкой. Или, как говорят в эпоху политкорректности, с экономкой Светочкой. С экономкой Светланой. Так, наверное, в эпоху политкорректности. А вы здесь пока…

ТОЛЬ. Да. Пойди пока к домработнице. Сходи.

Пауза.

Гоцлибердан уходит сплетничать с домработницей / экономкой.

Ты знаешь, Игорь, я уже не хочу ни о чем расспрашивать. Это унизительно как-то. Даже для меня. Хотя я толстокожий, ты знаешь.

КОЧУБЕЙ. Да. Я и позвал тебя в своё время в правительство, потому что ты толстокожий.

ТОЛЬ. Ты?

КОЧУБЕЙ. Что я?

ТОЛЬ. Ты позвал меня?

КОЧУБЕЙ. Я позвал. Ты сам всегда так говорил.

ТОЛЬ. Да, наверное, ты позвал.

Самое начало капели.

Я только хочу сказать тебе несколько вещей.

КОЧУБЕЙ. Разве можно говорить вещи? Раньше мы могли говорить слова. Не вещи. Слова.

ТОЛЬ. Я только хочу сказать тебе несколько вещей. Остров в Южной Атлантике за десять миллионов совершенно не годится. Мы проверяли. Инфраструктуры никакой. Почти никакой. Газа нет…

КОЧУБЕЙ. Может, и прекрасно, что газа нет.

ТОЛЬ. Трубы девятнадцатого века. Никто не станет жить с трубами девятнадцатого века.

КОЧУБЕЙ. Если только оркестр. Нет такого оркестра, который не любит старые трубы. Помнишь Скрипки Андалусии, бывший ансамбль Дома культуры Капотни?

ТОЛЬ. Паром не ходит. Давно отменён. В восемьдесят третьем году еще отменён. После Фолклендской войны.

КОЧУБЕЙ. Ты помнишь это?

ТОЛЬ. Что? Что – это?

КОЧУБЕЙ. Фолклендскую войну. Тогда была у нас в Москве Олимпиада. Я собирал бутылки. Пустые бутылки из-под фанты и пепси. Сдавал их. И на вырученные копейки покупал журнал «Новое время». Там было всё про Фолклендскую войну. Про Мальвинские острова.

Мягкое дребезжание.

Ты только подумай, Толя. Какое название – Мальвинские острова! Итальянская сказка! Почти Буратино. Я назвал бы мой остров Артемоном. Если б он уже не назывался островом Святого Плотника. Так красивей. Конечно.

ТОЛЬ. Прости, Игорь. Прости еще раз. Но Фолклендская война была в 83-м году. Тогда у нас уже не было никакой Олимпиады. И ты не мог собирать бутылки в восьмидесятом. Ты работал в журнале «Коммунист». Редактором отдела экономики комсомола. Ты разве забыл?

Пауза.

А я – я жил в Ленинграде. На проспекте Энергетиков. И не думал ни про какую войну. Я волейболом тогда увлекался. Чуть не стал чемпионом района. Очень расстроился, что не стал.

КОЧУБЕЙ. Но и в журнале «Коммунист» можно собирать бутылки.

ТОЛЬ. И «Новое время» ты получал по подписке. Как редактор отдела. Разве нет?

К: Может быть, ты и прав. Даже, скорее всего, ты прав, Толя. А что ты хотел мне сказать?

ТОЛЬ. Я хотел сказать тебе, что совершенно не нужен, вовсе не нужен остров этого дурацкого плотника. Это хрен знает где и никаких условий для жизни. Есть предложение гораздо лучше. Качественно лучше. Сейчас продается прекрасный остров в Адриатике. Запад Черногории. Бывший отель. Шестьсот метров превосходного пляжа. Песок. Мелкий серый песок. Остров Святой Софии. Он раньше принадлежал мужу Софии Лорен. Лоренцо да Понте. Ты слыхал о таком?

КОЧУБЕЙ. Лоренцо? Действительно Лоренцо?

ТОЛЬ. Да. Бывший оперный дирижер. Потом женился на Софии Лорен. И умер от разрыва аорты. Но остров успел переименовать в честь жены. Ты запомнил Софию Лорен?

КОЧУБЕЙ. Нет. Я не запомнил Софию Лорен. Кто она?

ТОЛЬ. Когда мы с тобой служили в правительстве, она приезжала на кинофестиваль. На наш, московский фестиваль. Она была председатель жюри. Мы ужинали с ней в испанском ресторане. В гостинице «Москва». Неужели ты не помнишь?

К: Да, кажется, помню. Она жива еще?

ТОЛЬ. Муж ее скончался от разрыва аорты. А она – жива.

КОЧУБЕЙ. И она живет там же, на этом острове?

Хворост.

ТОЛЬ. Какой-то странный вопрос ты задаешь, Игорь. Она продает остров. Верней, ее сыновья продают. И если мы покупаем – то есть, если ты покупаешь – то никакой Софии Лорен там не будет. Ее, в сущности, и сейчас там нет. Она живет где-то совсем в другом месте.

КОЧУБЕЙ. Почему? Ей разве не нравится адриатический остров? А если ей не нравится, почему там должен жить я?

ТОЛЬ. Ты не должен. Ты ничего не должен, Игорь. Ёлки-палки. Я же говорю тебе. Прекрасный остров. Пятизвездочный отель. Легко переоборудуется в семейный дом. Толстые стены красного камня. Кругом кондиционеры. Винные погреба. Пляж шестьсот метров. Парк три гектара. Гольф-поле на полторы лунки. И всего полтинник! Всего. Из твоей доли – из твоей доли у нас – мы заплатим хоть завтра. Ты переедешь туда и забудешь эти сумерки. Отдохнешь как следует. Придешь в себя. Станешь человеком.

КОЧУБЕЙ. Кем?

ТОЛЬ. Это главное, что я собирался тебе сказать. Если ты согласен, я завтра же даю команду на оформление. Через две недели…

КОЧУБЕЙ. Когда?

ТОЛЬ. Ну ладно, через пять недель у тебя будет свой остров в Адриатике. Гражданство черногорское делается за семь секунд. Я проверял. Ты даже не представляешь, какой там климат! Не зря София Лорен в свои семьдесят выглядит на пятьдесят.

КОЧУБЕЙ. Ты думаешь, так просто можно купить?

ТОЛЬ. Проще некуда. Нужно только твое согласие. У тебя на наших общих оффшорах скопилось триста восемьдесят. Остров стоит всего пятьдесят. Твоя отмашка – и всё. Пять недель. И никакого святого плотника.

КОЧУБЕЙ. А там есть хорошая спальня?

ТОЛЬ. Где?

КОЧУБЕЙ. На острове. Ты же рассказывал мне про остров!..

ТОЛЬ. О, Господи… То есть, я хотел сказать совсем наоборот. Там есть лучшая спальня Адриатики. Спальня самой Софии Лорен. Белая кровать под пальмовым балдахином. Я видел на фотографиях. В каталоге адриатических отелей. Сам видел. Еще прошлой весной. Когда мы с женой собирались. Но…

КОЧУБЕЙ. Если бы здесь был Гоц, он рассказал бы, как Лоренцо трахал жену под пальмовым балдахином. Это, должно быть, очень красиво, правда?

ТОЛЬ. Я попросил Гоца подождать. Он кокетничает с твоей домработницей.

Негромкий смех невидимого существа.

КОЧУБЕЙ. Я мог бы поехать на Адриатику. Тут ты прав. Но сначала мне нужно закончить мое главное дело.

ТОЛЬ. Какое главное дело?

КОЧУБЕЙ. Покаяние.

Пауза.

Разве я тебе не говорил?

ТОЛЬ. В каком смысле покаяние?

КОЧУБЕЙ. В том самом. Я должен довести это до конца. Я начал, но до конца далеко. Я должен покаяться.

ТОЛЬ. За что ты должен покаяться, извини?

КОЧУБЕЙ. За кого. Не за что. За кого. За нас за всех.

ТОЛЬ. Знаешь, я не хочу вдаваться в подробности. Всей этой несусветной фигни вдаваться не хочу. Я только обязан сказать тебе, как друг и соратник многолетний, что покаяние – самое гнилое слово, какое только бывает. Ты можешь вспомнить, откуда оно появилось?

КОЧУБЕЙ. Не могу. Уже не могу. Как будто ниоткуда появилось.

ТОЛЬ. Откуда, откуда! От грузинского режиссера. Году в восемьдесят шестом. Или седьмом. Хрен его разберет. Самые сытые люди, которые сидели в особняках на берегу Куры. Сначала подарили нам Сталина, а потом пили вино немереными бочками в особняках. Они навязали нам это чертово покаяние. И все начали вопить: покаяние, покаяние!.. Так и развалили страну, черти. С покаянием с этим все и развалили.

КОЧУБЕЙ. А разве это не мы страну развалили?

ТОЛЬ. Нет. С чего ты взял, что мы?

КОЧУБЕЙ. Мне так показалось.

ТОЛЬ. Тебе ничего не должно казаться, Игорь. У тебя есть фактура. Все как было на самом деле. Мы сделали эту страну. С нуля. Из руин. Голод, гражданская война – помнишь? Мы все предотвратили. А потом построили страну. Нам никто и спасибо не сказал, а мы построили.