Земля Великого змея - Кирилл Кириллов

— Что делать будем? — спросил Ромка.

— Мы ничего сделать не можем. Теперь все в их руках, — ответил флорентиец, указывая пальцем на отверстие в полу.

— Давайте тогда хоть посмотрим, что там. — Не дожидаясь согласия, Ромка распластался на животе и свесил голову в отверстие, убедившись перед тем, что солнце не будет светить в затылок, отбрасывая тень на пол.

В храме творилось то-то невообразимое. Жрецы голосили и скакали по комнате, как умалишенные. Их черные, воняющие рыбой накидки метались, как крылья демонов. На пол летели маленькие статуэтки и лепестки цветов. Относительно спокойно вели себя только два жреца, полноватые, в преклонных годах. Стоя в центре этого кавардака, они ругались, кричали что-то друг другу, брызжа слюной в раскрасневшиеся лица. Один при этом потрясал поднятым вверх пальцем, а второй указывал вниз, на лестницу, ведущую в логово мерзких гадов.

— Дорого б я дал, чтоб понять, о чем они говорят, — пробормотал флорентиец.

— Обсуждают, кто тут был и куда дел лестницу, наверное. Может, их пугнуть? Надоел этот грай. — Ромка огляделся в поисках подходящего камня, чтоб свалить на головы кричащих жрецов.

— Сеньор Рамон, не надо открывать им наше местопребывание.

— И то верно, — вздохнул Ромка. — Про лестницу они вроде поняли, но что мы тут застряли, как мышь в пустом кувшине, пока не догадались.

— Уходят?! — удивился итальянец. — Неужели уплыть надумали?

— Истинно так, — снова свесился в отверстие Ромка. — Уходят. — Он вскочил и перебежал к ограде, из-за которой было хорошо видно, что делается перед храмом.

Жрецы действовали как хорошо обученный отряд. Несколько подбежали к большим ямам и, раскинув руки, начали читать нараспев молитвы. Несколько встали на колени перед дверью в большой си и, вознеся руки вверх, замерли в напряженных позах. Двое повозились с замком и исчезли внутри малой пирамидки, следом порысили еще полдюжины.

Заскрипел деревянный ворот на толстом основании. Загрохотали, натягиваясь, цепи. С протяжным вздохом пришли в движение противовесы. Большая пирамида содрогнулась.

— Дверь закрывается, — крикнул флорентиец, так и оставшийся лежать у отверстия.

— Какая дверь? — переспросил Ромка и тут же понял какая.

Он сорвался с места и, едва успев затормозить на краю люка, заглянул вниз. Из пола поднимался огромный, гладко обтесанный, покрытый узорами каменный столб, закрывая дверь в храм.

— А мешики оказались не такими глупыми, — досадливо крякнул дон Лоренцо.

— Да, их не стоит недооценивать, — пробормотал Ромка, глядя, как массивная плита, поднимаемая механизмом из маленькой башенки, отсекает последние лучи солнца, проникающие в главный покой храма. Теперь они по-настоящему были в ловушке. Единственная дверь закрыта, перебраться через заточенные пруты и проволоку с колючками, не оставив на ней все мясо до костей, решительно невозможно.

— Вот теперь они спокойно могут сплавать за лестницей. Черт! — Флорентиец зло стукнул кулаком по полу.

— Странно, — не слушая его, пробормотал Ромка, — это первый си с дверью. Ну. Из тех, что я видел, — поправился он. — Кстати, слушайте, механизм продолжает работать.

Действительно, ворот в маленькой пирамидке продолжал крутиться, а цепи — скрипеть под чудовищным весом. В недрах острова происходило какое-то движение. Что-то громыхало и перекатывалось. Основание пирамиды ходило ходуном, камни в кладке терлись друг о друга краями, издавая устрашающий скрип.

— Они что, решили разломать эту постройку? — спросил флорентиец, поднимаясь на ноги и выглядывая из-за парапета.

— Вряд ли из-за нас, пусть даже и полубогов в их представлении, они сломают то, что их предки строили не одно десятилетие, — ответил Ромка. — Скорее уж…

— Дон Рамон, о чем вы подумали?

— Гады. Внизу. — Ромка почувствовал, как у него холодеют ладони, а по спине ползет липкий холодок страха.

— Думаете, они хотят выпустить на свободу тех тварей, что сидят за решеткой?

— Они их уже выпустили. Смотрите.

В квадратном отверстии пола что-то блеснуло. Потом из полутьмы медленно выплыла рогатая бугристая голова с трепещущими складками за ушами. Прямо в глаза, прямо в душу конкистадорам уставились не мигая агатово-черные глаза, наполненные такой неизъяснимой злобой и ненавистью, что бывалые воины отшатнулись.

Чудище распахнуло темную пасть, от чего кожа его пошла отвратительными буграми. Развернуло складки за головой в уже знакомые по резьбе на камнях крылышки и зашипело. Вместе с шипением из пасти вырвалось зловоние давно протухшей рыбы. Плетью хлестанул по собственной статуе зеленоватый, в сажень длиной язык. Пол запятнали брызги густой темной слюны. Ромка как-то отстраненно подумал, что чудище похоже на многочисленных драконов, которым покланялись маленькие узкоглазые желтокожие люди, живущие за Великой стеной.

— Он… Оно нас заметило… — Дрожь послышалась в голосе итальянца.

— Как пить дать, — ответил Ромка по-русски и поправился, перейдя на испанский, — похоже на то. Да, это стражник посерьезнее, чем papas с жертвенными ножами. Одно радует, они до нас тоже не доберутся некоторое время. Только как же они их обратно загонят, когда за нами в следующий раз придут?

Гад, змеясь влажными изгибами, медленно выползал из ямы, помогая себе коротенькими плавниками, на кончиках которых угадывались маленькие когти. За первым чудовищем из ямы появилось второе. Вонь из отверстия усилилась. Конкистадоры отползли подальше.

— Нет ничего легче. Они привезут и бросят в ямы дюжину несчастных, и чудовища сами ринутся за едой. Останется только опустить за ними решетку.

— М-да, попали. А что там делают наши друзья?

— Совещаются.

Ромка выглянул на площадь и увидел, что жрецы разговаривают, то и дело показывая пальцами на верхушку пирамиды, где засели конкистадоры.

— Наверное, решают, стоит ли кого-то тут оставить или можно всем отплывать.

— Похоже, никто тут оставаться не хочет, — заметил Ромка.

— Их нельзя винить, — мрачно изрек дон Лоренцо, зажимая пальцами нос и заглядывая в люк. — Глядите, как буйствуют!

Жрецы наконец договорились. Наперегонки они бросились к лодкам и налегли на весла. Ромка проводил их унылым взглядом, приблизился к люку и заглянул за край. Несколько тел стремительными кругами мелькали в полутьме главного покоя, сметая на пол все, что не успели уронить мешики. Иногда из общего клубка высовывалась уродливая голова, распускала крылышки за головой, шипела с присвистом и снова исчезала в мрачном водовороте.

Флорентиец меж тем подобрал копье подлиннее и попытался расшатать забор, отделяющий верхнюю площадку си от остального мира. Безрезультатно, бронзовые пики словно вросли в камень. Тогда он, подтащив какую-то бочку, залез на крышу жертвенной комнатки и прищурился, явно что-то прикидывая.

— Дон Лоренцо. — Ромка с трудом оторвался от созерцания скользящих внизу гадов. — Вам в голову пришла какая-то идея?

— Не знаю, друг мой. Пока не знаю.

— Вы б думали побыстрее, — сказал Ромка. — А то наши змейки, кажется, решили что-то предпринять.

Не успел он договорить, как одно из черных тел остановилось, выгнулось тисовым луком и взмыло вверх отпущенной стрелой. Распахнутая пасть с опасно поблескивающими иглами зубов метнулась прямо к Ромкиному лицу. Молодой капитан отпрыгнул назад, ударился спиной об угол надстройки. В его теле что-то хрустнуло, рот наполнился железистым вкусом крови.

Флорентиец вмиг слетел с крыши и опустился на корточки рядом с молодым человеком.

— Дон Рамон, что случилось?

— Тварь. П-п-рыгнула, — чуть заикаясь, ответил тот, утирая стекающую по подбородку струйку крови.

— А с вами что? Достала?!

— Да нет, это я губу с испу. От неожиданности прикусил.

— А… — покачал головой флорентиец. — Неужели они могут так высоко подпрыгнуть?

Ответом на его слова стал тяжкий удар в каменные плиты, служащие полом верхней площадки. Плетью мелькнул в люке зеленоватый раздвоенный язык.

— Вот, значит, как? — покачал головой флорентиец. — А ведь размера отверстия вполне хватит, чтоб один из этих драконов мог сюда пролезть.

— Да нет, вряд ли. Больно голова здоровая. Да и уцепиться не за что.

— Судя по силе, она и так выпрыгнет. Если попадет точно в отверстие под нужным углом.

Еще один тяжкий удар сотряс пирамиду от основания до макушки.

— Так давайте, выкладывайте свою идею, — взорвался Ромка, вставая и беря копье наперевес. — А то тут становится неуютно.

— Вы знаете, я родом из Флоренции. В детстве я посещал школу одного известного мастера. Живописец, инженер, механик, плотник, музыкант, математик, патологоанатом, изобретатель — вот далеко не полный перечень граней таланта этого универсального гения. Его называли чародеем, служителем дьявола, итальянским Фаустом и божественным духом. Это он стал основателем искусства Высокого Возрождения, перевернув мрачные романские традиции и начав изображать человека в его первозданной красоте.