Золотой человек - Филип Киндред Дик

знаний и навыков… и понадеялись, что уж теперь-то общее руководство проектом сохранится за нами. Работа над первым проектом наглядно свидетельствовала: успех зависит от строгости надзора.

– Так как же выглядела эта вторая разновидность? – отчаявшись уловить суть рассуждений Биллингса, спросил Томми.

– От крыльев мы, как я уже говорил, отказались, однако общую физиогномию оставили прежней. Какое-то, крайне непродолжительное, время контроль оставался в наших руках, однако вторая разновидность также отклонилась от схемы и, расколовшись на независимые группы, избавилась от нашего руководства. Вне всяких сомнений, ключевую роль в этом сыграло влияние уцелевших особей первоначального вида, разновидности A. Первоначальную разновидность следовало истребить целиком, как только…

– А от этих, вторых, еще хоть кто-то остался?

– От проекта B? Разумеется, – с нешуточным раздражением ответил Биллингс. – Вы и есть проект B, и потому я здесь, среди вас. И как только я завершу отчет, мы сможем приступить к ликвидации вашего вида. Мои рекомендации, несомненно, окажутся идентичными тем, что касались проекта A. Поскольку ваш проект отбился от рук до такой степени, что целесообразность его продолжения с любой точки зрения не…

Но Томми его больше не слушал. Склонившись над дощатой рамой, он во все глаза разглядывал крохотных человечков внутри. Девять крохотных человечков, мужчин и женщин. Девять… и больше таких нет нигде во всем мире!

От возбуждения и восторга Томми пробрала дрожь. План уже зрел в голове, оживал, рвался наружу, однако мальчишка напрягся всем телом, собрался с силами и кое-как удержал на лице гримасу невозмутимости.

– Пойду я, пожалуй, – сказал он и, переступив порог кабинета, направился к двери в коридор.

– Уходишь? – Биллингс поднялся на ноги. – Но ведь…

– Пора мне. Время позднее. Увидимся еще, – отозвался Томми, распахнув дверь, что вела в коридор. – До скорого!

– До встречи, – с некоторым удивлением откликнулся мистер Биллингс. – Искренне надеюсь увидеть тебя вновь, молодой человек.

– Увидите обязательно, – пообещал Томми.

Домой он несся бегом, во всю прыть. Птицей взлетел на крыльцо, ворвался в гостиную…

– Прекрасно. Ты как раз к ужину, – раздался голос матери с кухни.

Томми с разбегу остановился у подножия лестницы.

– Мне снова на улицу нужно!

– Никаких улиц. Сейчас ты…

– Да ненадолго совсем! Оглянуться не успеешь, как назад прибегу.

Поспешив наверх, Томми вошел к себе в спальню и огляделся вокруг.

Ярко-желтые обои. Вымпелы на стенах. Огромный комод, зеркало, щетка и гребень, модели аэропланов, портреты известных бейсболистов. Бумажный мешок, набитый крышками от бутылок. Небольшой радиоприемник в растрескавшемся пластмассовом корпусе. Сигарные ящички из тонких дощечек, полные самого разного хлама, всякой всячины, подобранной когда-то во время гуляний по городу…

Схватив один из сигарных ящичков, Томми вывалил его содержимое на постель, ящичек сунул под куртку и вышел из комнаты.

– Куда это ты собрался? – строго спросил отец, опустив вечернюю газету и глядя на сына поверх страниц.

– Я ненадолго. Скоро вернусь.

– Мать же сказала: пора ужинать. Ты, может, не расслышал?

– Я скоро, пап! Дело важное. Правда важное, честное слово!

С этими словами Томми распахнул парадную дверь. Студеный вечерний ветер ударил в лицо, обдал холодом.

– Десять минут, – неохотно сказал Винс Джексон, взглянув на часы. – Не больше. Опоздаешь, останешься без ужина.

– Ладно! Десять минут!

Захлопнув дверь, Томми одним махом спрыгнул с крыльца и побежал в темноту.

* * *

В замочной скважине и в щели под дверью кабинета мистера Биллингса мерцал неяркий свет.

Помедлив в нерешительности, Томми собрался с духом, поднял руку и постучал в дверь. Какое-то время изнутри не доносилось ни звука, но вот в кабинете что-то зашуршало, пол заскрипел в такт тяжелым, неторопливым шагам.

Наконец дверь отворилась, и в коридор выглянул мистер Биллингс.

– Хелло, – сказал Томми.

– Ты? Вернулся? – удивился старик, отворив дверь пошире.

Томми поспешно вошел в кабинет.

– Забыл что-либо?

– Нет.

Биллингс закрыл дверь.

– Присаживайся. Хочешь чего-нибудь? Яблоко или, к примеру, молока?

– Нет.

Здорово нервничая, Томми обошел комнату, трогая, щупая, осматривая все, что подвернется под руку: книги, газеты, вороха вырезок. Биллингс, немного понаблюдав за мальчишкой, пожал плечами и со вздохом уселся за стол.

– Пожалуй, я еще потружусь над отчетом. Надеюсь, от завершения он недалек. Вот, видишь? – сказал он, легонько хлопнув ладонью по стопке заметок. – Эти последние, а затем я смогу покинуть вас и представить отчет вкупе с собственными рекомендациями по назначению.

Склонившись над необъятной пишущей машинкой, Биллингс мерно забарабанил по клавишам. От неумолимого грохота старинного механизма вся комната затряслась мелкой дрожью. Отвернувшись, Томми тихонько выскользнул на веранду.

На веранде, выстуженной вечерним холодом, оказалось темно – хоть глаз выколи. Томми остановился, привыкая к темноте. Со временем ему удалось разглядеть и мешки с удобрениями возле перил, и шаткое кресло, и затянутую сеткой дощатую раму посередине, в окружении куч земли и травы.

Томми оглянулся назад. Биллингс по-прежнему горбился над пишущей машинкой, целиком поглощенный отчетом. Темно-синий пиджак он снял, повесил на спинку кресла и работал в одном жилете да рубашке, засучив рукава выше локтя.

Убедившись, что Биллингсу не до него, Томми присел возле рамы на корточки, вытащил из-за пазухи сигарный ящичек, откинул крышку, поставил его рядом и принялся отгибать край сетки, снимая ее с ровного ряда гвоздиков.

Внутри рамы негромко, встревоженно пискнули раз-другой, сухая трава зашуршала, словно под лапками вспугнутой мыши.

Томми, немедленно запустив руку под сетку, осторожно пошарил среди травы и кустиков. Пальцы его тут же сомкнулись на крохотном тельце создания, съежившегося от страха, забившегося в диком ужасе. Отправив добычу в сигарный ящичек, Томми принялся искать следующего человечка.

Не прошло и минуты, как он переловил их всех. Есть! Все девятеро здесь, в сигарном ящичке из тонких дощечек!

Закрыв поплотнее крышку, Томми сунул ящичек под куртку и быстрым шагом вернулся с веранды назад, в кабинет.

Биллингс, оторвавшись от дела, устало, рассеянно взглянул на него. В одной руке он сжимал ручку, в другой стопку бумаг.

– Так о чем ты хотел поговорить? – пробормотал он, поправив очки на носу.

– Нет, ни о чем, – мотнув головой, ответил Томми. – Мне домой пора.

– Как, уже? Но ведь ты только-только пришел!

– Домой пора, – повторил Томми, отворяя дверь в коридор. – Доброй ночи!

Биллингс утомленно провел ладонью по лбу. От усталости морщинистое лицо старика потемнело, осунулось сильнее прежнего.

– Что ж, ладно, мальчик, ступай. Возможно, мы еще успеем увидеться, прежде чем я отправлюсь домой.

С этим он и вернулся к работе, снова неторопливо застучал по клавишам громадной пишущей машинки. Казалось, усталость гнет его книзу, к столу.

Томми, захлопнув за собой дверь, несколькими прыжками одолел лестницу и выбежал на крыльцо. Под курткой слегка ерзал, подрагивал