Афган, снова Афган... - Александр Иванович Андогский

где-то в районе солнечного сплетения, то есть практически в самый центр корпуса. Ведь именно оттуда зарождается любое движение, любой удар или финт. Причем «смотреть» — это вовсе не значит уставиться, например, в пуговицу на кителе вражеского солдата. Нет! Это должен быть некий сосредоточенно-рассеянный взгляд, когда основное направление — центр корпуса противника, но одновременно ты охватываешь взглядом и конечности, и голову, а еще и то, что происходит вокруг, что находится под ногами…

Такой «взгляд» возможен при максимальной собранности и, наверное, подключении каких-то внутренних резервов организма, которые в обычных условиях в нас дремлют, а вот в боевой ситуации вдруг проявляются. Может быть, тут срабатывает и какая-нибудь генная память далеких предков, которые имели дело с боем на клинках.

Как бы то ни было, но через некоторое время мы уже вовсю орудовали сверкающими на солнце ножами, смело нападая друг на друга (безоружный на вооруженного и наоборот). Работали и оба вооруженные, но не ножами, а деревянными муляжами клинков. Тут уж мы не стеснялись особо и били друг друга почти по-настоящему. Изучали элементы испанского боя, когда на левую руку, которой ставят блоки, наматывается для защиты от порезов куртка (испанцы использовали в таких случаях плащ).

Боевые удары, как я уже говорил, отрабатывали на щитах. И тут вдруг выяснилось, что у двоих курсантов эти удары совсем не получаются.

Долматов стал разбираться, в чем дело. Выяснилось, что у этих ребят, оказывается, есть некий барьер, который они никак не могут преодолеть.

Я потом разговаривал с одним из них, и вот что он мне рассказал:

— Понимаешь, старик, там, на этом щите, нарисован человек! Ну не могу я бить его ножом между ключицами, в сердце или в солнечное сплетение! Как представлю, что он — живой и как это может быть больно, прямо тошнота подступает…

— Но там нарисован противник, в чужой форме, — говорил я, — это — враг. Если ты его не ударишь, то он тебя убьет! И потом, перед тобой ведь всего лишь деревяшка. Мало ли что там нарисовано или написано!

— Я все понимаю, но все равно не могу! Обидно — хоть плачь!

Некоторые ребята так и не смогли пересилить себя. И Долматов не стал их «ломать». Просто сделал в блокноте какие-то пометки — и все.

Одновременно мы учились метать ножи. Сначала тренировались на металлических штырях, которые по форме и размеру были как финки. Оказалось, что наиболее продуктивный и точный удар получается тогда, когда метательное оружие делает один полный оборот. Все остальное — циркачество. В принципе, если долго и самозабвенно тренироваться, наверное, можно использовать и два оборота. Но в таком случае нужно работать только со знакомым, «пристрелянным» орудием. А расстояние, на котором возможно поражение с одним оборотом, зависит от длины клинка, от способа хвата, а также от некоторых особенностей самого замаха. Хват осуществляли за лезвие. Если цель совсем близко — то за самый кончик, а если далеко, то чуть ли не у самой рукоятки. А замах должен идти не от кисти или локтя, а от плечевого пояса, причем подключается и весь корпус. Важным элементом броска служит и дыхание: в момент движения вместе с махом надо сделать энергичный выдох. Тогда бросок получается сильнее.

Сначала Долматов показал наиболее результативное расстояние, а также поставил замах. Когда курсант «почувствовал» клинок, привык к нему, тогда уже начиналось варьирование расстояния. Чуть ближе, чуть дальше…

Мы обычно брали эти металлические штыри штуки по четыре-пять в левую руку и поочередно метали их правой рукой в щит-мишень. Надо вам сказать, что эти штыри, вонзаясь в дерево, здорово нагревались, да так, что иногда даже обжигали руки.

Всякий, кто хоть раз когда-нибудь пытался метать нож и у него это получилось, помнит это радостное, ликующее чувство: «Получилось!»

Когда пришел навык, мы начали метать финки. Затем в дело пошел HP — нож разведчика. Он был гораздо длиннее и тяжелее финки, поэтому HP летал гораздо дальше и пробивал щит насквозь.

Наконец настала очередь всего острого. Мы метали в щит гвозди. Иногда — по одному, а иногда — взяв в горсть штук пять — семь. Хороший замах — и гвозди с глухим стуком («ды-ды-дых!») вонзаются в мишень. Выяснилось, что при желании и соответствующей тренировке в качестве метательного оружия можно использовать все, что подвернется под руку: ножницы, вилки, авторучки, строительные скобы, все виды топоров, лопаты (начиная с малой саперной, кончая обычной)… Короче говоря, все предметы, которые имеют хотя бы один заостренный конец или режущую кромку.

Особенно интересно было метать треногу от штатной противопехотной мины типа «МОН». Эта раздвижная тренога имела заостренные концы, которые складывались вместе, затем замах — тренога в воздухе распускается и вонзается в мишень всеми тремя «ногами».

Все настолько «заболели» метанием, что даже в выходные дни устраивали своеобразные соревнования на дальность, на меткость. В качестве мишени использовали сорванный с дерева листок. «Играли» либо «на высадку», либо «на бутылку» (когда были деньги). Особо интересно было метать распрямленные молотком строительные скобы: они получались длинные, и их можно было швырять на значительные расстояния. Особым шиком считалось, когда боец становится спиной к мишени, по команде прыжком поворачивается к цели и без промедления совершает бросок.

Постепенно мы из обычных, «мирных» оперработников с периферии превращались в людей, которые сами по себе, с голыми руками, уже представляют опасность.

Тогда же, в ходе тренировок, мы начали занятия в «круге». Я не знаю, чья это выдумка, мне кажется, что «круг» придумал Долматов. Хотя наверняка такой вид тренировки уже где-нибудь был: в этом мире уже все когда-нибудь было… Что такое «круг»? А это когда один человек становится в центре, а его окружают пятеро, которые нападают на него с различными видами ударов, в том числе и ножом, а также угрожая пистолетом. Нападают они поочередно (в одном случае — вдвоем) в той последовательности, которую им на ухо шепнет Долматов. А обороняющийся должен провести защиту от всех нападений с блоками, бросками, ответными ударами…

Вначале все выглядело в нашем исполнении достаточно уродливо, но потом пришел навык, верткость, и дело пошло на лад. Вообще, «круг», скажу я вам, вещь не только очень полезная для бойца-рукопашника, но и зрелищная. Впечатляет!

Кстати, после того как мы более или менее сносно овладели работой с холодным оружием, Долматов открыл нам «страшную» тайну.

— В боевых условиях не надо полагаться на приобретенные вами навыки рукопашной схватки, — говорил он, — ситуации могут быть совершенно неожиданными. Например, вы пытаетесь провести бросок