Локки 5. Потомок бога - Евгений Валерьевич Решетов

Ого, выходит, не один я такой примечательный? Ушастый тоже фигурировал в каком-то пророчестве, касающимся освобождения Безумного бога?

Охренеть сколько пищи для размышления, учитывая и то, что альв сказал прежде!

— В клетку его! — приказал вожак, ткнув пальцем в остроухого, захныкавшего от безнадёги.

Его быстро освободили от верёвок и втолкнули в клетку. Женщина угрожающе зашипела. А я уже вознамерился подвергнуть совсем приунывшего эльфа короткому допросу, но тут в Древо вошёл согнутый годами горбатый старик в грязной звериной шкуре. Он при каждом шаге опирался на посох из ветви дерева, украшенной человеческим черепом.

Дикари при виде него все попадали ниц. А он направился прямо к клетке, сверля нас утопающими в морщинах злобными бледно-голубыми глазами, выцветшими от времени.

Жидкие седые волосы облепили вытянутую голову старика. Тонкая серая кожа натянулась на скулах, щёки ввалились, а вокруг сморщенных губ запеклась корка из гноя, вытекшего из десятка красных фурункулов.

— Бог послал нам богатую добычу, — проговорил дедок визгливым голосом, довольно глянув на меня. — Я люблю людей.

Он погано усмехнулся и облизал губы, намекая, что его любовь чисто гастрономическая.

— Уважаемый, давайте договоримся, — произнёс я и мигом увидел изумление, вспыхнувшее в зенках старика.

— Ты говоришь на нашем языке? — ахнул он.

— Он говорить на нашем языке, — запоздало вставил вожак, приподняв голову с пола.

— Почему мне сразу не сказал, дурак⁈ — зло бросил ему старик, а затем перевёл на меня тяжёлый взор. — Откуда ты знаешь наш язык?

— У меня были дела с вашим богом. Он послал меня забрать некую вещицу, ключ. Где он? — быстро протараторил я, чувствуя, что моё время уже на исходе.

— Имел дела с нашим богом? — снова удивился дедок и мельком глянул на альва, переставшего хныкать после того, как я заговорил с дикарями. Кажется, он был в шоке оттого, что мне известен местный язык.

— Да, да. Ключ! Где он⁈

— А как зовут нашего бога? — хитро сощурился дедок, бросив короткий взгляд на чудо-юдо с осьминогом вместо головы.

Я тоже посмотрел на него, лихорадочно пытаясь выдумать какую-то ложь, способную заставить старика выдать местоположение ключа. А ещё лучше, если бы он сам принёс мне его на блюдечке с голубой каёмочкой. Но дедок явно хитёр, не чета дикарям, продающим свои земли за стеклянные бусы и пару ножей. В его выцветших глазах горела звериная хитрость и подозрительность.

— Альв, ты знаешь, как зовут того бога? — кивнул я на ужасную статую. — Или, может, у тебя есть сведения, где хранится ключ?

Но тот ничего не ответил, лишь всхлипнул. Кажется, он ушёл в себя так глубоко, что утонул. Хрен достанешь. Я даже с силой потрепал эльфа за плечи, но тот лишь сильнее захныкал, а его голова безвольно мотнулась, как у тряпичной куклы.

— Назови имя нашего бога! — громко отчеканил старик, словно вбивал гвозди в крышку моего гроба.

— Астран! Так его называют на моём родном языке, — нашёлся я и следом начал рычать: — Быстрее скажи, где ключ! Время уходит! Быстрее! Твой бог будет сильно разозлён, если я не принесу ему ключ!

Старик опять метнул взгляд в сторону статуи и следом с усмешкой провизжал:

— Ты всё лжёшь! Ты не служишь нашему богу!

— А откуда тогда мне ведом твой язык, и я знаю о существовании ключа?

— О-о, мои предки передали мне слова нашего бога. Он предупреждал, что за ключом могут прийти служители Иврима.

— Иврим? — снова поднял голову с пола вожак, взволнованно хлопая глазами. — Остроухий кричал это слово!

— Ага! — победно взревел старик, оскалив рот, полный гнилых чёрных пеньков, оставшихся от зубов. — Вы и есть богопротивные слуги Иврима!

— Да это он служит Ивриму, — кивнул я на эльфа, но уже понимал, что мне не удастся обвести дедка вокруг пальца. Альв зря упомянул имя Безумного бога.

— Лжец, мерзкий лжец! — полыхнула зенками старик, ударив концом посоха по полу. — Но это даже хорошо. Твой язык будет очень вкусным и мягким. У лжецов он такой. Я съем его с большим наслаждением, буду смаковать как перебродившие ягоды ларнака…

Охренеть, они ещё даже трусы не придумали, а уже к алкоголю пристрастились!

— Знаешь, дед, — серьёзно посмотрел я на него. — Все, кто мне угрожает, заканчивают очень плохо. Хочешь сожрать меня? Отлично. Будет весьма иронично, когда тебя самого сожрут мои слуги.

— Какие слуги⁈ — визгливо захохотал он, изрыгая изо рта вонючее дыхание. — Здесь никого нет, кроме тебя, вшивой самки и остроухого. А остальные — мои воины. Где же твои слуги, дурак?

Он подбоченился, насмешливо посмотрев на меня.

— Скоро будут. Но сперва я заберу ключ, находящийся в статуе, — уверенно проговорил я, впившись изучающим взглядом в дедка.

Тот вздрогнул и метнул испуганный взгляд на каменное чудо-юдо. Да, так и есть! Ключ внутри! Не зря же старик постоянно косился на статую, как только речь заходила о ключе.

— Тебе не получить его! — зло прохрипел он, развеяв мои последние сомнения. — Сейчас мы порубим тебя на куски и насладимся твоей плотью, но сперва порадуем себя твоими воплями!

— Ты ошибся, старик. Это вы усладите мои уши своими криками.

Дедок снова издевательски загоготал и разрешающе махнул своим соплеменникам сморщенной рукой, похожей на птичью лапку. Рядовые дикари тоже начали хохотать, вставая с пола и тыча в мою сторону пальцами, словно показывали на конченного грязного идиота, пускающего слюни, но пафосно называющего себя императором.

Я подмигнул им и протянул руку агрессивно шипящей женщине. Та сразу же вцепилась зубами в моё предплечье, прокусив кожу прямо в том месте, где красовалась живая татуировка.

— М-м, — выдохнул я и отдёрнул руку, обагрившуюся кровью.

В следующее мгновение из оставленных зубами женщины кровавых отметин хлынул мрак, быстро распадающийся на отдельные клочки. Они закружились по воздуху, совсем не боясь света костра. Как я и предполагал, стражи погибали только от сияния сферы из мира с рекой безумия.

— Что это⁈ — в страхе взвизгнул дедок, глядя на пятна мрака, разлетающиеся внутри Древа.

— Твоя погибель, — процедил я, просунул руку через каменные прутья клетки и коснулся засова.

Никто не мог мне помешать отодвинуть его, поскольку пятна мрака превратились в чернокожих ослепительно красивых людей с хищными чертами лица. В их глазах горел чудовищный голод, и они сразу же начали саблевидными когтями разрывать дикарей на части, засовывая отсекаемые куски в пасти, расширяющиеся как у змей.

Воздух разорвали страшные вопли, хруст костей и нечеловеческий вой дикарей, которые сами стали главным блюдом на столе. Ох какой же их охватил ужас! Всепожирающий, первозданный.

Оно и понятно. Одно дело, когда сам жрёшь разумных,