210 по Менделееву - Александр Смоленский

– Может, у него понос или недержание? – не удержался от шутки Багрянский.

– Я тоже так сначала подумал, – невозмутимо ответил Леонид Сергеевич. – Но потом заподозрил, что все не совсем так, и, выждав момент, встал возле дверей туалета. И представляете, услышал приглушенный бас. К моему удивлению, «хасид» говорил с кем-то по спутниковому телефону, причём на русском языке. Словом, этот человек явно был не тот, за кого себя выдавал. И ежу понятно!

Мацкевич стал снова пристально вглядываться вперёд, убеждаясь, что они всё ещё надёжно сидят на хвосте у преследуемого автомобиля.

– Интересно, интересно… – задумчиво протянул Духон. – И что ж было дальше?

– А дальше случилось так, что мы столкнулись с ним прямо у дверей туалета. Он бросил на меня такой взгляд, что по телу пробежали мурашки. Так вот взгляд и позволил мне окончательно узнать Бирона. Это был взгляд настоящего хищника, встретившись с которым однажды, уже не забудешь никогда. Тут я вспомнил, что в его досье, в которое некогда заглядывал, черным по белому было зафиксировано, что Буратов – классный мистификатор. Артист, одним словом. Он может при необходимости гримироваться до полной неузнаваемости, не прибегая к пластической хирургии.

– А как же нововведение с внесением в паспорт биометрических данных личности? – спросил Александр.

– Для настоящих профессионалов преступного мира это не преграда.

Полковник на некоторое время умолк. Потом вдруг опомнился и продолжил:

– Понимаете, друзья, практически невозможно изменить лишь одно – выражение глаз, взгляд… Поэтому в своё время нас в спецшколе усиленно тренировали узнавать человека не по цвету радужки, а скорее – по взгляду. Как он складывает брови, например. Не всем из нашей братии удавалось выработать такие навыки…

– Понятно. Но где вы могли раньше пересечься с Бироном, чтобы навсегда запомнить выражение его глаз?

– Дело в том, что перед тем как меня отправили на пенсию, словом, сразу после нашей совместной операции «Меморандум», мне довелось поучаствовать в его допросе на Лубянке. Легендарный «торговец смертью» ещё с девяностых годов был в основательной разработке. Следственных материалов было предостаточно, чтобы надолго упечь Бирона, то есть Буратова, за решётку. Однако неожиданно от нашего высшего начальства поступило устное – заметьте, устное! – распоряжение немедленно освободить преступника. Господи, освободить кого? Человека, разворовавшего десятки оружейных складов в России и странах СНГ! Человека, который был явно связан с международными террористами и причастен не к одному кровавому преступлению! Мои коллеги, занимавшиеся тогда делом Буратова, чуть ли не плакали от отчаяния.

– Их вполне можно понять, – заметил Багрянский. – Они же наверняка с риском для жизни охотились за ним.

– Тут вы совершенно правы, Лев Владимирович, – согласился отставной полковник.

Тем временем таксист на удивление профессионально продолжал сидеть на хвосте у своего коллеги. Причём держась на почтительном расстоянии от преследуемой машины. Очевидно, хорошо понимал, что если их засекут, то не видать ему обещанного барыша. Правда, по дороге всё же случился тревожный момент, когда в густом потоке трафика в районе одного из загородных торговых центров преследователи потеряли из виду автомобиль с оружейным торговцем. Но ненадолго.

Когда же кэб с тремя до предела возбуждёнными пассажирами выехал на шоссе, задача преследователей значительно упростилась. Теперь дорога хорошо просматривалась, и высокий чёрный корпус с желтым маячком на крыше был виден издалека.

– Мы что-то долго едем… Куда, интересно знать, направляется этот тип? – сам себя спросил Духон, высматривая указатели на трассе. – Может, вы догадываетесь, Леонид Сергеевич?

– Тут я ничем помочь не могу, – развел руками Мацкевич. – Англия не моя стихия. Но вы-то здесь часто бываете…

– Бываю, но вот сейчас, увы, сориентироваться не могу, – с горечью в голосе признался Александр. – Мы как-то сразу поехали не туда.

– Куда – не туда? – хихикнул Багрянский, который считал своим коньком умение хорошо ориентироваться. Недаром Духон в совместных поездках называл приятеля «мой навигатор». – Саша, ты что, не узнаёшь трассу? Мы по ней несколько дней назад проезжали. Когда как раз к твоей щедрой мадам галеристке ездили.

– Похоже, ты прав, Лёвушка. В том смысле, что эта дорога, конечно, не ведёт к храму, – философски заметил Духон, когда обе машины свернули на второстепенную дорогу. – А ведёт в Форестхилл. Очень даже любопытно!

– Вы уверены? В тот самый Форестхилл? – озабоченным тоном спросил Мацкевич.

– Да, в тот самый, – успокоил его Александр. – Мы так увлеклись личностью Бирона, что сразу и не поняли, куда он держит путь. Собственно, потому мы вас и вызвали в Лондон…

– Маэстро! – Багрянский, не дав приятелю договорить, кликнул таксиста через внутреннее окошко в машине. – Осторожно, очень близко не приближайтесь. Тут мы уже и сами дорогу знаем.

– Будет сделано, сэр, – односложно ответил водитель и притормозил.

Оба кэба уже на почтительном расстоянии друг от друга двигались по аккуратным, узеньким улочкам Форестхилла. В этот пасмурный день провинциальный городок выглядел особенно пустынным и унылым. Только изредка попадались одинокие прохожие, державшие над головами огромные зонты.

Впереди, на холме, открылся мрачный силуэт уже знакомого приятелям замка Соутбридж. И именно в тот момент случилось то, чего опасались преследователи, – они потеряли из виду кэб с «хасидом».

– Чёрт возьми, неужели засёк нас и мы зря пилили сюда целых два часа?! – раздосадованно ударил по колену Духон.

– Городок махонький, вряд ли он сможет скрыться, – неожиданно проявил не присущий ему оптимизм Багрянский. – Смотрите, смотрите…

Из боковой улочки им навстречу выскочил преследуемый кэб и пронесся мимо. Пассажира в машине уже не было.

– Теперь ищи-свищи ветра в поле! Где он высадился, чёрт его знает! – Багрянский озабоченно кусал ногти, а Мацкевич помрачнел, как туча.

– Гостиницы в Форестхилле нет. Это мы выяснили ещё в прошлый приезд. Так к кому же Буратов мог наведаться в гости? А ну, маэстро, сворачивай! – вдруг скомандовал Александр. – Вон же он идёт пешком, в самом конце улицы!

– Да у вас, Александр Павлович, глаз – просто алмаз. Как же вы разглядели его в таком тумане? – вмиг воодушевился Мацкевич. – Что я вам говорил, видите, как осторожен? Предпочёл даже таксисту не показывать дом, в который направляется.

Ближе подъезжать к объекту наблюдения было рискованно, да и не обязательно – Буратов вдруг остановился у одного из домиков. Затем, опасливо озираясь, он быстренько вбежал по ступенькам, открыл входную дверь и исчез из поля зрения наблюдателей.

– Неужели его собственный дом? Или снят на длительный срок? Кстати, там и гараж имеется, смотрите. Интересное кино получается… Похоже, друзья, вы правы в своих догадках. Вся эта чертовщина почему-то странным образом вертится вокруг Форестхилла.

– Что вы имеете в виду, Леонид Сергеевич? – чуть ли не в один голос спросили друзья.

Мацкевич прикрыл веки, очевидно, стараясь максимально сосредоточиться.

– Неуловимый торговец оружием, рискуя головой, тайно, под видом хасида прилетает с Украины в Англию, причём в самое неурочное время – когда здесь идёт расследование истории с отравлением Люсинова. Приезжает не куда-нибудь, а именно в Форестхилл, где у него, оказывается, имеется убежище. Более того, именно здесь, в Форестхилле, проживал и химичил некий Лэнг, погибший, по вашим словам, при довольно странных обстоятельствах.

– Не по нашим, а со слов леди Соутбридж, – поправил полковника Духон.

– Причем умер мужчина почти одновременно с Люсиновым и с похожими симптомами, – не обращая внимания на замечание, продолжил Мацкевич. – Улавливаете логическую цепочку? Я, как и вы, Александр Павлович, не верю в подобные случайные совпадения.

– То есть вы полагаете, что Бирон, он же торговец оружием Буратов, вполне мог быть каким-то образом связан и с Лэнгом, и с Люсиновым? – восхищенно спросил Духон.

– А почему бы и нет? Радиоактивные материалы – тоже оружие, причём весьма дорогостоящее. Буратов же торговал всем, что убивает, разве до баллистических ракет ещё не добрался. Правда, в нашей картинке недостаёт, пожалуй, одного звена – доказательства того, что Люсинов был знаком с Бироном и Лэнгом и они вместе действительно лепили здесь, в Форестхилле, полониевую бомбу.

– Ну, хорошо, допустим… – почему-то зашептал Багрянский. – Но Люсинов и Лэнг мертвы. Так какого же рожна торговец припёрся сюда?

– Скорее всего, чтобы замести следы, – не задумываясь, ответил аналитик. – А если еще более смело двинуться дальше в наших рассуждениях, то, возможно, для встречи с покупателями радиоактивного товара. Мол, не стоит беспокоиться, господа, несмотря на «потерю бойца», поставки не прекратятся…