Рифейские горы - Александра Турлякова

— Подарок Лидаса, — ответила Айна на немой вопрос. — Это мараги сделали. Слышал когда-нибудь про таких? Этот народ ищет Лидас… Он поэтому и виэлов среди рабов искал. Зна л бы он, что ты можешь говорить… Он до сих пор считает, что ты немой и не помнишь ничего… — Айна негромко рассмеялась довольным смехом, но без зло-радства.

— Её я сам сделал…

— Сам?! — Айна легко расслышала его тихий, невнятный голос, перевела глаза с пластинки на лицо Айвара, опять переспросила. — Ты — сам? — Покачала головой. — Ты не то говоришь, совсем не то… Ты — виэл, а это мастера из другого племени, они сами себя называют марагами… И у тебя, видишь, такой же узор… Помнишь, ты как-то называл, что это такое. Помнишь?

— Два духа мира в борьбе и единстве начал… — странно и необычно звучала эта фраза на аэлийском, и глубокий смысл её сохранялся лишь частично. Назвать Мать-Прародительницу неглубоким по смыслу сочетанием "дух мира"? Но другого слова Айвар подобрать не сумел, сказывалось слабое знание языка. Он хорошо мог изъяс-няться на просторечной форме аэлийского, употребляемой в живом общении, но говорить о высоких материях? Простит ли Богиня-Мать такое святотатство? Но Айне можно объяснить, она должна понять серьёзность этих слов, она неглупая женщина.

— Я не виэл, я из марагов. И знак Матери я сделал сам. Это был свадебный пода-рок…

— Так ты и был тот жених, что ли? — Айна рассмеялась звенящим насмешливым смехом, и Айвар отшатнулся, отползая от неё как можно дальше. Страдающим изло-мом сведённые брови, сверкнувшие глаза, плотно сжатые губы, играющие немой яростью мышцы сквозь загар кожи на скулах, — он был в бешенстве, оскорблён этим смехом, этой насмешкой до глубины души.

Повернулся, чтоб уйти, и даже потянулся за брошенной на полу одеждой.

— Прости!.. Извини… Ну, не надо… — слова вырвались сами собой, и только через несколько секунд до Айны дошёл их смысл: она просила прощения у раба, у варва-ра!! Отец-Создатель! Она — дочь Верховного Правителя!!!

— Ну, ты видишь теперь, что́ ты делаешь?! Ты сам хоть понимаешь, что́ ты со мной делаешь?! — крикнула Айна чуть не срывающимся на плач голосом, схватила Айвара за руку, прижала к лицу, к губам, целуя пальцы, мешая ему одеваться. — Не уходи… Я ведь не приказываю, я прошу… Прошу — слышишь!

— Не надо так… — он смотрел исподлобья, но, не хмурясь и не сердясь, а лишь с грустью. — Приказы в моём положении выполнять проще, и легче… Они меньше обязывают…

— Хорошо! — Айна, придавая себе строгий вид, свела брови над переносицей, но в голосе всё равно прежней властности не звучало. — Я буду приказывать тогда. И пер-вый мой приказ, чтоб ты остался. Я тебя пока никуда не отпускала… — Протянула Айвару руку с навитой на пальцы золотой цепочкой. — Целуй! Это второй приказ! — Айвар чуть помедлил, глядя на покачивающуюся пластинку, принял протянутую руку, вдыхая аромат чистой надушенной кожи.

— Лидас рассказывал мне, что она напали на виэлов во время свадьбы, — заговорила Айна уже серьёзным тоном. — Женили виэлийскую царевну и царевича-марага. Ты — он и есть, да? — Айвар кивнул. — А Лидас сказал, что все они погибли. Не все, выходит, если ты остался…

Тебе повезло, что Лидас пока не знает. И никто, кроме меня, не знает. Сам Прави-тель хотел бы знать, что это за народ.

— Торговать или воевать?

— Я не знаю. Вашего народа нет на наших картах. Если б не виэлы, мы бы и дальше не знали… Лидасу нужен проводник в Рифейских горах, чтоб он вывел к вашим… А что потом будет — война или торговля — я не знаю. Никто, наверное, не знает…

Айвар задумался, полулежал, опустив голову, длинные волосы, свешиваясь, закры-вали лицо. Для него всё услышанное было новостью. Ещё бы! Аэлы, как видно, народ сильный. Хорошо обученные воины, огромный город, очень богатый, хорошо защищённый. А мы? Племя невеликое. Дома из простого камня. С нас немного возь-мёшь. Да, мы добываем золото. Все мужчины заняты разработкой золотой жилы. Золото и оружие — единственное, чем мы могли бы откупиться… Они уничтожат нас! Так же, как и виэлов. Только весной отец сможет узнать, что соседей больше нет. Не с кем теперь торговать.

Опять придётся налаживать связи с вайдарами, а они хотят много и сразу. Искать новые племена виэлов. Или идти через горы, как шёл отец когда-то? Искать тот народ?

Как сложно всё! Как трудно! Надо пробираться домой, обратно к своим. Предупре-дить, объяснить всё. Пускай уже отец решает…

Айна толкнула в грудь, опрокинула на спину, спросила с лукавой улыбкой:

— Так ты царевич, да? Не простой, а царского рода? Расскажи мне про себя, Айвар, сын Дианора!

Он замотал головой, будто пытаясь отмахнуться от настойчивых вопросов, но глаза Айны горели любопытством, и любопытство это мог утолить лишь он своим расска-зом. К тому же и у него самого накопилось очень много вопросов, и все они требова-ли ответа. Как получилось, например, что подарок для Ириды принадлежит другой женщине? А что стало с ней самой? Погибла? Или продана?

— Почему ты носишь на себе этот знак? — Айна коснулась губами татуировки, легла на неё щекой, прислушиваясь к ровным ударам сердца. Почему этот миг нельзя превратить в вечность? Какую цену потребовал бы Творец за исполнение такого желания? Бессмертную душу? С радостью! С улыбкой! С великой радостью!

— Я жрец Матери. Им отмечены все служители… — он ласково поглаживал Айну по голове, погружая пальцы в нежную мягкость волос. Айна очень редко ловила в его движениях проявления ответного чувства, поэтому сейчас аж глаза закрыла, рассла-билась, наслаждаясь этой лаской. Слова Айвара, смешиваясь со словами незнакомого языка (наверняка, марагского), текли приятным для слуха потоком. — Обычно Матери посвящают свои жизни только женщины, бывают, конечно, и исключения, в случае со мной, хотя бы. Моя мать — главная жрица в нашем храме, она молилась о рожде-нии дочери: хотела с рождения посвятить её служению — это самая большая жертва, какую может предложить женщина Матери-Создательнице. Но родился я…

Отступать от обещанного Богине нельзя — это хуже всего. Поэтому до 25 лет мне нужно было сохранять все наложенные обеты, участвовать в службах, хранить зна-ния о Её имени. Но с меня, как с мужчины, меньше требовалось, мне позволяли встречаться с отцом и братом, я мог ходить на охоту, работать в кузнице, прикасать-ся к оружию, — усмехнулся. — Только после этого надо было проходить очистительные обряды. Богиня-Мать против насильственной смерти, но и Она берёт в качестве дара свежую кровь, только кровь эта должна быть отдана добровольно и самостоятельно. Такая жертва способна вдохнуть жизнь в камень и вернуть душу в мёртвое тело. В крови сила человека, в крови его память и воля. Богиня-Мать поделилась с каждым живым существом этого мира каплей Своей священной крови, поэтому мы все явля-емся Её детьми…