Третье пришествие - Алексей Владимирович Барон

Ветер гонял мусор и катал алюминиевые банки по опустевшим улицам сотен городов. Дороги превратились в безнадежные автомобильные болота. Их чистили танками. Примерно за двое суток до катастрофы полиция утратила контроль над потоками. Поездов и самолетов не хватало. Границы перестали существовать. Военные грузовики пробивались по бездорожью, перевозя беженцев в относительно безопасные места. Однако людей все еще оставалось слишком много. Большинство из них бросало бесполезные машины. Шли пешком, стараясь максимально удалиться от страшного берега.

Впрочем, спешили не все. Опережая океанские волны, по оставленным городам катилась волна мародерства. Потерявшие человеческий облик, отупевшие от избытка алкоголя субъекты тащили все, что подворачивалось под руку. Куда, зачем, для чего? Их снимали самые отчаянные из телерепортеров. Нашлись и безумцы, призывавшие покорно принять волю господню. Вот вопрос: почему в критические моменты мы способны так легко отказаться от своего разума, для появления которого потребовались миллиарды лет эволюции? Наверное, процесс еще не закончен. Требуется умнеть дальше. Если для этого будет время.

* * *

За сутки до «часа Х» Тарас объявил по всей европейской части страны чрезвычайное положение. Высшее руководство спустилось под землю. Среди прочих в кремлевский бункер был вызван и я.

Клетушка называлась «бытовым помещением № 117» и весьма напоминала тюремную VIP-камеру, – с холодильником, телевизором и милым унитазиком за стыдливой ширмочкой. Здесь я задерживаться не стал. Бросил сумку на кровать, снял плащ и прямиком отправился в командный центр.

По винтовой лестнице, прорезавшей толстое бетонное перекрытие, спустился на этаж ниже и оказался в коридоре с традиционной кремлевской дорожкой. Одним концом этот коридор упирался в тамбур перед командным центром, а другой скрывался за полиэтиленовой завесой. Оттуда, из-за пыльных полотнищ, доносился шум компрессора и отбойных молотков. В пожарном порядке там готовили помещения для небольшого реактора мощностью в 50 мегаватт. Хотя и запоздало, Тарас все же внял моим советам и решил обзавестись источником энергии, не требующим воздуха.

Миновав несколько дверей, ведущих в другие правительственные «бытовые помещения», а также три поста весьма строгих часовых, я достиг командного центра президента. А меня достиг звонок Димы.

– Камень здорово уменьшился. Конец света откладывается, шев. Гоминиды на этот раз выживут. Особенно в Китае.

– Хорошая новость, – усмехнулся я. – А в чем же плохая?

– А в том же. Камень все-таки большой. Так что мало не покажется. Особенно Европе.

* * *

В обширном сводчатом помещении светились компьютеры. Здесь были подготовлены рабочие места для членов кабинета министров и совбеза. Однако многие пустовали, поскольку министры-силовики имели собственные бункеры. По понятным причинам отсутствовали начальник Генштаба, глава МЧС и командующие родами войск. Зато перед своим столом топтался премьер Н. И. Некумыкин в пестром, съехавшем набок галстуке. Он раскладывал кипу бумаг и что-то бормотал.

– Здравствуйте, Нестор Иванович, – сказал я.

Премьер Н. И. Некумыкин по прозвищу «Ниньзя Низя» глянул на меня поверх шпионских дымчатых очков и кивнул.

– Вот, – сказал он. – Выражаясь коряво, дожились перед концом света.

Я кивнул. Да, коряво. Однако не ново. С давних пор чуть ли не каждого второго российского премьера поражало фатальное косноязычие. Как ни странно, это не мешало им исполнять обязанности. Напротив, роднило с народом и кормило батальоны юмористов. К этому изрядно попривыкли, люди с нормальной речью у нас долго правительство не возглавляли. Либо в отставку уходили, либо в президенты выбивались.

– Вы прогнозируете уцелевание последствий? – загадочно спросил Некумыкин.

Я знал, что отвечать нужно рублеными, но заковыристыми фразами. В его же стиле, упоительно свободном от синтаксических оков.

– Частично. По мере вызревания фондов сверху вниз, – осторожно выразился я.

Услышав слово «фонды» премьер нахмурился.

– С этим почти низя. Кобыла сдохнет.

– Оно еще как поскачет, Нестор Иванович. По поводу жирком обросла.

Премьер даже поперхнулся.

– Жирком?! Это как еще? Экономика задыхается от вас двоих с МЧСом и Левитиным. Крючканов-то почему? Так совсем четверо получается.

– Крючканов потому, что везде. Должен ведь кто-то свободу душить. Хотя и жалко.

– А экономику?

– Жаль и экономику. Только без воздуха кобыла еще больше сдохнет. Оно же кислород.

– Без воздуха стращаешь? Да где ваша ядреная зима за стеклами? И когда повсюду?

– Сразу, как только поздно.

– Ну да.

– Артефакт вашим сомнениям, Нестор Иванович!

– Послушай, бацбезопасность. Низя хвататься за что попало двумя руками.

Я впал в замешательство.

– А как зя?

– Давай, что ли, выползем из астероидов путем усилия.

– Предупреждаю, будет много неприглядного на ощупь.

– Это как с девкой. Щупать можно. А тут нужно государственно! Так оно нас поставило. Даже неприлично выходит.

– Да кто поставило? – все-таки не понял я.

– Оно, – с досадой пояснил Некумыкин. – Космическое тело, антипротон ей в апекс.

– Лучше денег. В горнопроходческий комплекс.

– Сейчас без толку рукавами засучивать. Это раньше пригодится.

– И позже, – вздохнул я.

– Позже? Тогда да.

Это означало, что деньги он даст не раньше, чем прояснятся последствия взрыва. То есть позже.

– Что ж, Нестор Иваныч, понять могу.

Ниньзя обрадовался.

– Похрустеть хотите? Из тамбовской картошки. Заместо курения убивает лошадь, сам пробовал. Полезно и под землей.

– Насовсем не смогу.

– А чего так?

– Холестерин заместо уцелевания.

– Бросьте, – мудро посоветовал Некумыкин. – Куда и я кинул. В четверг там много оставалось. Хотите бесплатно?

– О! А сколько?

– Да примерно дюжину.

Я сильно не понял, что он, собственно, предлагает, но отказываться не стал. Под землей все пригодится.

– А давайте.

Выяснилось, что чипсы. Двенадцать тонн. Действительно, из тамбовской картошки.

* * *

Военные спутники всех стран нащупывали все новые и новые осколки. До их входа в стратосферу оставалось чуть больше двадцати минут. Я сел в свое кресло, надел наушники и обхватил голову руками.

По общему каналу шли беспрерывные доклады. Из них следовало, что авианосцы вышли в районы старта и разворачиваются против ветра. Европа тонула в гуле прогреваемых авиационных двигателей. А с аэродромов Канады уже взлетали первые истребители. Мы видели их по линиям межправительственной видеосвязи. Увешанные гроздьями ракет, боевые машины набирали высоту, занимали место в едином ордере. Командиры авиагрупп устанавливали контакт с командными пунктами системы АВАКС. Шестнадцать таких летающих штабов ходили по тысячемильному кругу, в центре которого находилось ожидаемое место падения.

Незадолго до начала событий в зал ворвался Тарас, на ходу отдавая распоряжения взмыленным секретарям да адъютантам. Сел, запросил обстановку в стране.

В стране все еще продолжалось массовое перемещение населения. По старым каналам в Белое море уходили новые корабли Балтийского флота. Из Белого моря предполагалось увести их вверх по Северной Двине как можно дальше от побережья. Генштаб вывозил возлюбленные свои боеприпасы, а Некумыкин – промышленное оборудование. МЧС