Галера чёрного мага - Деннис МакКирнан

Указав на маты, Онтах произнес:

— Takla. Араван перевел:

— Садитесь.

Когда они уселись, Эйлис тихо сказала:

— Не нравится мне беседовать через переводчика. — Она подняла руку и произнесла: — Converte.

Онтах взглянул на Джиннарин и спросил ее на своем языке:

— Ты хочешь, чтобы я вошел в твой сон?

Не понимая, Джиннарин растерянно смотрела на старика. Пока Араван переводил для Джиннарин и Эльмара вопрос Онтаха, Эйлис сразу же вступила в беседу:

— Да, Белая Сова, она этого хочет.

Араван с Онтахом с удивлением посмотрели на Эйлис.

— Я не знал, что ты разговариваешь на языке людей, — проговорил старик.

— Я могу говорить на нем только какое—то время. Ближе к полуночи я потеряю эту способность.

— Как это может быть?

— Я призвала себе на помощь некую силу, Белая Сова. Глаза старика широко раскрылись, затем он понимающе склонил голову и произнес:

— Будь я помоложе, так попросил бы тебя научить этому и меня.

— Эйлис понимает Онтаха, — повернувшись к Эльма—ру, зашептала Джиннарин.

— Она скорее всего воспользовалась провидческой магией.

— А почему ты этого не делаешь?

— Пикса, ты опять не слушаешь, что тебе говорят, — прошипел Эльмар.

— Я слушаю. Ты сказал, что она, вероятно, использовала заклинание.

— Вот тебе и ответ.

По лицу Джиннарин пробежала тень замешательства.

— Какой ответ? — Смущение стало перерастать в гнев. — Я даже не знаю вопроса.

— Тогда почему ты спрашиваешь?

— Что я спрашиваю? — Джиннарин была готова взорваться.

— Ты спросила, почему и я не делаю заклинаний.

— И?..

— Пикса, повторяю еще раз, это заклинание провидицы.

— Ну и что?

— Я не провидец. — Эльмар уже скрипел зубами.

— Ах вот оно что! — обвиняющим тоном воскликнула Джиннарин. — Наконец—то разобрались! Ты хочешь сказать, что не можешь этого сделать?

— Конечно, я смогу, если потренируюсь. — Эльмар кипел от злости.

Эйлис не выдержала:

— Мы здесь не для того, чтобы спорить.

Оба скандалиста замолчали, свирепо поглядывая друг на друга.

Эйлис вновь повернулась к Онтаху:

— Белая Сова, ты сможешь войти в сон Джиннарин и рассказать нам о том, что в нем происходит?

Онтах посмотрел Эйлис в глаза:

— Да, я войду в него. Не хочешь ли ты пойти со мной?

— Я не умею.

— Ты молода и знаешь, как призывать себе на помощь силу. Я научу тебя.

— Я буду рада пойти вместе с тобой, Белая Сова.

— Белая Сова, есть ли опасность в прогулке по сну? — спросил до сих пор молчавший Араван.

Онтах долго не отвечал, и Араван думал уже, что старик так ему ничего и не скажет, но наконец тот заговорил:

— Прогулка по сну полна разного рода опасностей, особенно если сон обременен злыми духами. В этом случае дух вошедшего в чужой сон может быть ранен или даже убит.

Араван посмотрел на Эйлис, затем на Онтаха, и, хотя он беседовал с лекарем, Эйлис знала, что его слова предназначены ей.

— Белая Сова, сон Джиннарин наполнен страхом. Старик посмотрел на огонь:

— Это не говорит о присутствии злых духов. Эйлис спросила:

— Есть ли способ узнать о присутствии злых духов до вхождения в сон?

— Нет, — покачал головой Онтах. — Это можно понять, только войдя в него.

Все замолчали, тишина нарушалась лишь потрескиванием поленьев в очаге.

— Белая Сова, есть ли еще какие—нибудь опасности в прогулке по сну? — поинтересовался Араван.

Старик перевел взгляд с Аравана на Эйлис:

— Если спящий проснется раньше, чем вошедший в сон покинет его, тогда его дух будет пленен до тех пор, пока спящему не приснится тот же самый сон.

Когда это перевели Джиннарин, она зашептала:

— Эйлис, я всегда просыпалась неожиданно. Я ничего не могу с собой поделать. Ты можешь быть поймана. И я не хочу устраивать западню тебе или Онтаху в моем кошмарном сне.

— Но мы не будем пойманы навсегда. Ты же каждую ночь возвращаешься в один и тот же сон, — возразила Эйлис.

— Нет, нет, Эйлис, не каждую ночь, — запротестовала Джиннарин. — Ты же знаешь, он стал посещать меня не так часто.

Араван повернулся к Эйлис. Лицо его казалось спокойным и бесстрастным, лишь в глазах таилось беспокойство. Он заговорил, обращаясь только к ней одной:

— Тебе принимать решение, Эйлис. И никто не может тебе в этом помешать. Но смотри, ты должна хорошенько подумать, прежде чем совершить этот шаг, ибо он опасен. Ты очень дорога мне, и если тебе придется страдать…

Эйлис дотронулась до руки Аравана, но ничего не сказала.

В лагере неожиданно проснулся Джату. Стояла темная ночь. Он не мог понять, что заставило его открыть глаза. В свете мерцающего огня он осмотрел лагерь, спящих товарищей и гнома—часового, стоящего на посту. Укрываясь вновь, он обнаружил на куртке под шнурком лист пергамента — записку от Аравана. Джату вновь огляделся, но посланника не обнаружил.

Джату!

Мы нашли Тарквина, все в порядке. Он отвел нас к лесному жителю по имени Онтах, лекарю. Онтах умеет совершать прогулки в сон, он предложил войти вместе с Эйлис в сон леди Джиннарин. Мы пробудем здесь несколько дней, до завершения всего этого, ибо Джиннарин должна увидеть свой сон, а Онтах совершить в него прогулку.

Я буду посылать тебе сообщения каждые три дня. Если вы с Бокаром решите тем временем вернуться на «Эройен», то небольшой сигнальный огонь с утеса на месте вашего лагеря даст мне знать, что ты получил мое сообщение.

Араван.

Тарквин на Рисе, доставив записку Джату, благополучно вернулся обратно. В домике Онтаха проходило долгое совещание между стариком и Эйлис, остальные находились снаружи. Слабо горел огонь, неясно прорисовывая тени на бревенчатых стенах. Онтах сидел, положив ногу на ногу на краю очага, и внимательно разглядывал поднимающиеся тонкие завитки дыма. Его карие глаза внимательно наблюдали за Эйлис. Голос его звучал мягко и проникновенно:

— На моем языке есть слово, очень напоминающее твое имя: aylia. Оно означает «яркое крылышко».

Эйлис наклонила голову:

— Стоило тебе сказать, и я уже его знаю.

Онтах улыбнулся, лицо его покрылось морщинами.

— Во время прогулки мне нужно будет звать тебя по имени.

Лицо Эйлис расплылось в ответной улыбке.

— Белая Сова, мне будет очень приятно, если ты станешь называть меня Яркое Крылышко.

— Я тебе объясню почему. Понимаешь, я уже очень стар, память у меня не та, что раньше, и потому я боюсь, что забуду твое имя, а называть тебя Яркое Крылышко мне проще.