Зримая тьма - Уильям Голдинг

— Нас перед этим инструктировали.

Теперь замолчала Софи. Что я хочу узнать? Я хочу узнать о голышах, о шипении в транзисторе и об упадке, упадке, непрерывном упадке!

— Меня тошнит от всего, что говорят люди. Все они делают вид, будто жизнь не такая, какая она есть. Я хочу… хочу узнать!

— Нечего тут узнавать, лапочка. Пожрать да в койку — вот и вся жизнь.

— Так точно, сэр… Джерри. Нужно глядеть в лицо фактам.

— Так что при этом чувствуешь?

— Билл, я думаю, она имеет в виду — когда кого-нибудь прикончишь.

Снова наступило молчание. Глядя на Билла, Софи увидела, как на его лице проступает слабая улыбка. Его взгляд начал блуждать: скользнул по ее телу, вернулся, снова встретился с ее глазами. Затем Билл отвернулся. Ощутив как по коже поползли едва заметные мурашки, она поняла, что происходит. Она мысленно произнесла слова: «Он втюрился в меня! О, как он в меня втюрился!»

Билл посмотрел на Джерри.

— А, все одно блядство!

Потом опять взглянул на нее, со слабой улыбкой понимания вокруг рта.

— Жмешь на собачку, ясно? Пах! И он шлепается.

— Шлеп на попку, лапочка. И ничего тут такого. Бух-бабах.

— Это больно? И он долго?.. Сильно?..

Улыбка стала шире, отобразив полное понимание.

— Не долго, если выстрел точный, ясно? Один из них дергался. Я еще в него всадил. Готов!

— Софи, дорогуша, это чисто техническая проблема. Не забивай свою головку. Оставь это нам, великолепным самцам, зверям. А почему — не твое дело.

Билл кивал и ухмылялся ей в лицо, словно они понимали друг друга. О, как он в меня втюрился! Но я не для тебя, — повторяла она себе, — попробуй только ко мне притронуться, тупое животное!

Она отвела глаза.

Скоро стало ясно, что мужчины встретились не только ради выпивки. После нескольких уклончивых фраз они приумолкли, и Билл снова посмотрел на нее. Джерри похлопал ее по плечу.

— Моя сладенькая, не сходить ли нам попудрить носик?

— Свой нос попудри, дружочек!

— Хи, — повторил Билл, старательно изображая дебила. — «Свёй нёс пёпюдри!» Простите, мисс… то есть Софи.

Но она все-таки ушла, потому что это ей ничего не стоило, а она догадывалась, что об их секретах узнает позже.

На следующий день Джерри сказал, что у него назначена встреча. Он был очень возбужден и слегка дрожал. Именно тогда Софи обнаружила, что он сидит на таблетках — крохотных черных штучках, которые можно спрятать под ногтем или потерять в щели между половицами. Он вернулся глубокой ночью, бледный и измученный, и она пошутила, что это, должно быть, из-за птички, птички, с которой он забавлялся. Но она догадалась, что к чему, когда он убрал в ящик стола пистолет — настоящий или игрушечный. Они занялись сексом на своей односпальной кровати, и Джерри уснул, положив голову на ее обнаженную грудь. На следующий день он снова стал самим собой, показал ей пачку денег и заявил, что выиграл их на бегах, очевидно, забыв, что она видела пистолет. Так все вышло наружу. Джерри с Биллом время от времени ходили на дело. На день-другой возвращались в старые добрые времена. Однажды Билл пришел в бар со своей нынешней подружкой — заводной девицей по имени Дэзи, панкушкой на шестидюймовых каблуках и в дешевом брючном костюме, с черными кругами туши вокруг глаз, мертвенно-белым лицом и копной соломенных волос, прилизанных с одной стороны и торчащих с другой. Софи решила, что одной встречи с ней достаточно, но оказалось, что она имеет какое-то отношение к черненьким таблеткам Джерри.

Джерри сводил Софи еще на одну вечеринку, где не было ни Дэзи, ни Билла, но были какие-то очень странные типы. Вечеринка проходила в настоящей многокомнатной квартире; было много музыки, болтовни и выпивки. Они пришли только вдвоем — Джерри сказал, что Билл с его рожей туда не впишется. Он хотел, чтобы она держалась попроще — из-за человека, с которым у него дела, — но все пошло насмарку самым нелепым образом. Когда шум вечеринки перешел в настоящий рев, кто-то из гостей затеял дурацкую игру с чернильной кляксой на листе бумаги. Нужно было сказать, что тебе напоминает клякса, — и некоторые ответы были на удивление циничными и остроумными. Но когда настала очередь Софи, она посмотрела на черное пятно в центре листа — и ничего не произошло. Затем, без какого-либо перерыва, она обнаружила, что лежит на диване, глядя в потолок, рев вечеринки смолк, а вокруг стоят люди и смотрят на нее. Она приподнялась на локте и увидела хозяйку, которая стояла у открытой двери квартиры и говорила кому-то снаружи:

— Ничего, мой дорогой Луис, ровным счетом ничего не случилось.

— Но как же эти ужасные крики?! Без конца!

Джерри увез ее домой, объяснив, что она сомлела от духоты, и Софи только через пару дней догадалась, что там произошло и почему у нее саднит горло. Но тогда, после того как они уехали с вечеринки, Джерри сказал, что им нужно немножко покоя. И на следующий вечер они сидели в пабе, тихо выпивая и глядя в телевизор, подвешенный в углу под потолком. Вскоре Софи, не перестававшая размышлять о скрытой внутри нее тьме, решила, что здесь слишком спокойно, и предложила перебраться куда-нибудь еще. Но Джерри отказался уходить. Он внимательно смотрел ящик и улыбался.

— Боже!

— Что такое?

— Фидо! Мой старый друг Фидо!

Показывали соревнования по тяжелой атлетике. На подмостках выступал молодой мужчина, весь в буграх мышц и сухожилий. Для Софи он ничем не отличался от всех остальных спортсменов в зале; но, может быть, причиной тому была маска суровой целеустремленности на его лице.

— Фидо! Мы с ним раньше…

— Раньше?

— Он сейчас учитель физкультуры. В какой-то крутой школе. Уэндикотт.

— Уэндикотт? Знаю. Слышала. Это в наших краях, за Гринфилдом.

— Ну Фидо дает! Просто блеск! Бог ты мой, пота на нем, как жира на праздничном жарком!

— Для чего они это делают?

— Выпендриваются перед девчонками. Берут призы. Самоутверждаются. Здоровье, деньги, слава… А потом — финиш.

Софи уговорила Джерри и Билла взять ее на дело. Дэзи не пошла, не захотела идти, это было не для нее. Они обчистили три магазина, заработав немногим больше двухсот фунтов. Риск показался Софи чрезмерным, и она убедила их заняться пакистанскими магазинами. Поначалу ей нравилось. Когда Джерри наводил на пакистанцев свой игрушечный пистолет, они сразу же скисали. Софи внесла в сценарий усовершенствования, велев Биллу говорить, что их организация взорвет магазин, если владельцы посмеют жаловаться. Было забавно смотреть, как пакистанцы запихивают в сумку деньги, словно это конфеты или благовония. Как они ни торопились, все равно получалось слишком медленно.

Софи произвела кое-какие вычисления, поставив в одну часть уравнения риск, а в другую — деньги, и сказала Джерри, когда они лежали в постели:

— Знаешь, это никуда не годится.

Он зевнул ей в ухо.

— Что?

— Грабить магазины.

— Старуха, ты моралистка?

— Слишком велик риск попасться.

— Один к ста.

— А что делать после сотого магазина?

Джерри надолго замолчал.

— Я хочу сказать — у кого есть деньги? В смысле, большие деньги. Чтобы хватило на всю жизнь, чтобы быть свободным, ездить куда хочешь, делать что хочешь…

— Только не банки, крошка! Они слишком хитрые стали. Новейшие охранные системы.

— Арабы!

Софи почувствовала, как он затрясся от смеха.

— Интервенция не рассматривается. Не те силы. Спокойной ночи, бесценная.

Она приблизила губы к его уху, хихикая от дерзости своей идеи.

— Куда они посылают детей учиться?

На этот раз пауза была еще длиннее. Наконец Джерри откликнулся:

— Господь всемогущий со всеми потрохами, как сказал бы Билл. Боже мой!

— В Уэндикотт, Джерри. Туда, где работает твой друг. Там их прорва. Каждый второй — принц.

— Боже мой! Ты… ты вправду…

— Твой друг — как его — Фидо? Джерри, мы можем похитить мальчишку, спрятать его и потребовать… можем потребовать миллион, миллиард, и они заплатят, обязательно заплатят… должны, иначе мы… Джерри, поцелуй меня, обними меня, трахни меня, в наших руках будет принц, и мы будем торговаться, и если надо, спрячем его, свяжем, заткнем рот, а если, ох… если… а-а, ничего, ничего, ничего, да, да, еще, еще, о-о, о-о, о-о…

Потом они снова лежали бок о бок, Софи положила руку на грудь Джерри. В темноте он казался потрепанным и испуганным. Когда он задышал ровно, она встряхнула его — крепко встряхнула.

— Я не шутила и не придуривалась. Это не просто случайная фантазия. Я все обдумала. Хватит чикаться с магазинами! Все равно что воровать молочные бутылки.

— Нет, это чересчур!

— Для нас, Джерри, не чересчур. Для меня — в самый раз. Нас поймают, если мы и дальше будем промышлять по магазинам, потому что это мелочь. А это… Нам нужно большое дело, нечто настолько чудовищное, что никому даже в голову не придет принимать меры предосторожности.